Небо в алмазах - Гайдуков Сергей (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Так что... Я тяжко вздохнул. Все стало очень плохо и непонятно. Тамара осталась у Тыквина, но вот действует ли старый уговор насчет четырнадцати сорока трех? Или в связи со скоропостижным отбрасыванием копыт Лехой Мухиным срок растянулся? Или в связи с моим хамским поведением срок сократился? То есть Тамару рубят на фарш именно сейчас, пока я тут сижу и мудрствую? Как говорит ДК: "Мудрить — это от слова «мудак». ДК также утверждал, что все гениальное просто...
При воспоминании о ДК у меня как-то нехорошо заныло под ложечкой. Мне по-прежнему было неохота молить о помощи высокомерного, самоуверенного, ехидного и зловредного типа... Который, помимо всего прочего, был моим дядей. Но, кажется, ничего другого не оставалось. Придется молить о прощении, ползти от ворот его дачного участка до крыльца, биться головой о пожухлую траву, некогда бывшую аккуратным газоном... И неуклюже объяснять, почему это я не смог уберечь Тамару от неприятностей. И почему вытаскивать ее из этих неприятностей должен теперь ДК.
Я заранее представлял все, что мне будет сказано по этому поводу: слова «сопляк» и «раздолбай» будут самыми ласковыми. Ну да ладно, я стерплю, лишь бы с Тамарой ничего не случилось...
Я вспомнил те секунды, когда все вот-вот могло получиться, когда ее пальцы искали мою руку, которая втащила бы ее в машину... Не получилось. Мне стало противно: как же все у меня выходило коряво, неудачно, неталантливо. Тьфу! Придется звонить ДК.
Как только я об этом подумал, раздалось назойливое попискивание. Я удивленно огляделся и понял, что звук исходит от мобильного телефона, который наряду с уже отработавшим по Олеговой башке револьвером достался мне от Лехи Мухина.
Я поднес телефон к щеке и сказал:
— Слушаю.
— Че ты слушаешь? — удивился кто-то в трубке. — Музычку, что ли, слушаешь? Так ты глуши ее на хер, свою музычку, базарить по делам будем...
Странно, но это был не ДК. Это был совсем не ДК, чтоб его!
2
С другой стороны, странно, если бы ДК позвонил мне в машину. Я сам недавно узнал, что в салоне «Форда» валяется мобильный, так откуда было знать об этом ДК? Мало знать о телефоне, так еще и надо знать номер. Если бы мне сейчас звякнул ДК, это была бы фантастическая удача. Но от ДК можно было ожидать всего. Потом он бы многозначительно ухмыльнулся и сказал: «Подумай на досуге, как это я все про тебя узнал».
Но звонил не он.
— Ну ты че, брат, спишь там, что ли? — насмешливо проговорил голос в трубке.
— Не сплю, — машинально отозвался я. Хотя в сон меня тянуло страшно, шутка ли — тридцать шесть часов на ногах. Наверное, потому я и соображал медленно. Но все же соображал: голос в трубке — трубка в моей руке — рука моя — трубка не моя. Трубка чужая. Чья трубка? Трубка Лехи Мухина, как и револьвер, как и «Форд», в котором я сейчас сижу. Если это мухинский телефон, то, значит, и звонят Мухину. И кто там говорил, что у меня хреново с логикой?
— Вам кого? — спросил я голосом сварливой бабки, которую достали вечно попадающие «не туда» звонки.
— Как — кого? — изумились в трубке. — Леха, ты? Не валяй дурочку, это Циркач звонит. Мы тут сидим как чудики, бабок твоих ждем, а ты прикалываешься — «Вам кого?».
Вот тут мне в самый раз было отключить телефон, а потом выбросить его в окно. Но я этого не сделал, потому что проснувшееся вдруг во мне чувство логики стало выкидывать коленца. А именно — выстраивать новую цепочку причин и следствий.
Это звонят деловые ребята, у которых были какие-то связи с Лехой. А мне нужно найти деньги, которые Леха где-то запрятал. Ведь как бы ни злился на меня Тыквин, он оттает, когда увидит свой кейс. Или мухинский кейс с алмазами. Он оттает и вернет Тамару живой и невредимой. И мне не придется ползти на поклон к ДК.
Следствие в цепочке причин было одно — я не должен выбрасывать телефон, я должен продолжить разговор и выведать все, что можно, о Лехе Мухине. Потом я понял, что такая задача была непосильной для моей невыспавшейся башки, но это было уже потом.
— Это не Леха, — сказал я, пытаясь тщательно подбирать слова, поскольку помнил, что за базар в кругу таких вот коммерсантов приходится отвечать.
— А что это за хмырь? — продолжали изумляться в трубке.
— Это его знакомый, — сказал я. Сначала я хотел назваться другом Мухина, но потом испугался, что Циркач устроит мне тест на вшивость, и я его завалю. Тест, я имею в виду.
— Леха дал тебе мобильник попользоваться? — предположил Циркач. — А сам он где? Если где-то неподалеку, то позови его к трубке, лады?
— Это вряд ли, — сказал я, чуть помедлив. Всегда тяжело сообщать о смерти близкого человека, и мне нужно сейчас проявить максимум вежливости и такта, чтобы не травмировать Циркача. Хотя... быть может, это он и устроил Мухину расстрел буквой X? А сейчас проводил, так сказать, контрольный звонок, чтобы удостовериться в том, что пули не прошли мимо адресата. — Я не могу его позвать, — сказал я, стараясь одновременно быть тактичным и держать ухо востро. — С ним произошел несчастный случай. Если можно так выразиться.
— Так упился, что телефон в руках держать не может? — продемонстрировал свою неосведомленность в судьбе Лехи Циркач. — Ну тогда пусть перезвонит, как очухается...
— Он не очухается, — сказал я, устав от собственных попыток быть тактичным. — Ему пулю в башку влепили, так что он не очухается и к телефону не подойдет.
— У, ё-мое... — сказали в трубке, и наступила тягостная пауза. Очевидно, Циркач погрузился в скорбь.
— Алло, — напомнил я о себе. — Слышно там меня?
— Слышно, — угрюмо сказал кто-то в трубке. Этот голос явно принадлежал не Циркачу, и я даже предположил, что Циркач от полученного горестного известия сверзился на пол, где и лежит без сознания, молчаливый и печальный. — Говоришь, знакомый Лехи? — спросила трубка. — Если знакомый, так объясни ситуацию.
— В каком смысле?
— В смысле — что теперь делать с той кашей, которую он заварил!
— А он что-то заварил?
Ответом был искусный многоэтажный мат, исполнитель которого явно был мастером своего дела. Тут в трубке снова прорезался голос Циркача, который, видимо, пришел в себя после обморока.
— Извини, — сказал Циркач. — Я тут за водярой отходил... Ну, чтобы Леху помянуть. Вот купил, сейчас проведем все как надо. Мы сейчас возле «Интуриста» сидим. Сначала хотели просто взбодриться после ночи, а тут ты такие стремные вещи сообщаешь... Придется беленькой принять, причем основательно...
Я представил, где это можно сидеть возле «Интуриста», и ничего, кроме деревянных лавок с облупившейся краской, мне не вспомнилось. Какие-то несолидные эти приятели Мухина. Но мне эти приятели были нужны.
— Алло, — сказал я. — Может, я подъеду сейчас к вам? Помянем Леху, ну и вообще... Поговорим.
— Подъедешь? — удивился Циркач. — Куда ты подъедешь?
— К «Интуристу». Минут через десять буду.
Циркач неожиданно заржал, что мало соответствовало поминальной обстановке:
— Ты думаешь, это какой «Интурист»? Ты думаешь, это у вас «Интурист», а это не у вас «Интурист»! Это мы с Пистоном тебе из Москвы звоним! Тот «Интурист», что на Тверской, въезжаешь?
— Постепенно, — ответил я. Получается, что Леха Мухин тырил деньги у Тыквина здесь, а в Москве его ждали компаньоны. Они ждали его и ждали его денег. Веселенькая стала вырисовываться картина.
— Так вы, значит, в Москве его ждете? — тупо повторил я. — На Тверской?
— Ну, сейчас мы его уже не ждем, — пояснил Циркач. — Нет смысла после того, что ты нам сообщил. Теперь мы будем его поминать. Часов до трех. А потом поедем спать. А вечером позвоним тебе, потому что нам нужно все эти Лехины дела решать.
— А что за дела? — торопливо спросил я, пока Циркач не отключился, чтобы перейти к «отпиванию» покойного друга.
— А ты не в курсе? — удивился Циркач. — Ну тогда мы тебе потом объясним. Пистон объяснит, у него язык лучше подвешен. Деньги-то хоть при тебе?
