Веселая поганка - Милевская Людмила Ивановна (книги серии онлайн txt) 📗

— Вы поняли что-нибудь? — спросил он. — На каком языке эти люди разговаривают?

— На русском, конечно же, другого и не знают поди, уж не полиглоты. А вы еще собирались идти без меня. Через раз понимаете, а все туда же, — не упуская момента, принялась укорять его я.

— И все же, о чем они говорили? — невежливо перебил меня американец.

— Один пацан выразил недовольство по поводу слишком хорошего времяпрепровождения других — своих коллег.

— А при чем там открытка?

— Открытка, значит открытое помещение, — перевела я, — мол все нараспашку, заходи и что хочешь бери, а второй отвечает, мол брать-то там и нечего, сплошное барахло. Лучше, говорит, не ругайся, а дверь на замок закрой, потому что пора бы уже и в злачное место податься.

И тут до меня дошел наконец смысл их беседы. Я бросилась к двери и с силой дернула за ручку — без всякой пользы.

— Заперли нас! — закричала я. — Сволочи, заперли!

Американец ладонью зажал мой рот и торопливо зашептал:

— Тише, пожалуйста, тише — нас могут услышать.

Я же была не в себе от горя. Мой ребенок неведомо где, а мы попала в ловушку. Вместо того, чтобы ребенка выручать, я в подвале сижу.

— Это все вы виноваты, — прошипела я. — Из-за вас я вляпалась.

Американец тоже расстроился.

— Кто же знал, — оправдывался он. — В прошлый раз здесь все было открыто, но может мы услышим еще что-то полезное.

— Услышим, как же. Они же ясно сказали, что собираются в ресторане бухать, а не говорить вам здесь полезное. Вот-вот умру от разрыва сердца.

— Вы так боитесь? — удивился он.

— Не боюсь, а переживаю.

— Успокойтесь, пожалуйста.

— Успокоиться? Не смешите меня! Вы не знаете как переживает мать, когда теряет своего ребенка! Еще немного и наброшусь с кулаками на вас.

Он отодвинулся подальше и прошептал:

— Не надо, пожалуйста, это вам не поможет. Неприятное, конечно, положение, но давайте предадимся Богу — все в его руках.

Услышав это, я взвилась.

— Неприятное?! Вы втянули меня в полное дерьмо, а теперь советуете предаться Богу? — закричала я. — Думаете, это поможет?

— Уверен, что да.

Я заплакала, а что мне оставалось? Бездействие, в котором вынуждена была пребывать, пугало больше смерти. Мой Санька, мой сын в руках страшных людей, а я сижу в этом вонючем подвале и ничего не могу предпринять.

От этой мысли мне стало еще горше. Я плакала уже навзрыд, приговаривая:

— Санька! Мой Санька!

— Санька — это кто? — спросил американец.

Я готова была его убить, но ответила:

— Это мой сын.

Ответила и завыла в полный голос. Американец испугался.

— Пожалуйста, плачьте тише, — попросил он.

— Идите к черту! — посоветовала я и назло заорала во все горло.

Удивительно, что меня никто не услышал, кроме, естественно, американца. Зато он заерзал и запыхтел.

Чувствовалось, что впал растерянность.

— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Не люблю этим заниматься и не должен, но раз ситуация требует — попробую.

Я перестала плакать и спросила:

— Что вы бормочете там? Чем вы не любите заниматься?

— Не люблю смотреть в будущее, — спокойно ответил он, этот странный человек.

В будущее он, оказывается, смотреть не любит! Жаль, что темно, и я не могу посмотреть на него — все ли у него дома?

— Вы что, шарлатан? — спросила я.

— Нет, что вы.

— А то немеряно их у нас развелось. Из-за границы приезжают, целые представления дают, бешеные деньги огребают, будто у нас своих мошенников мало. Не за этим ли и вы пожаловали к нам?

Американец, похоже, обиделся.

— Зря вы так, — прошептал он, — я не мошенник, и деньги меня не интересуют, и обманывать не собираюсь никого. Да мне и не нужно обманывать. Разве вас хоть раз обманул?

Я задумалась:

— Да нет вроде, но разве вас, мужиков, поймешь? Порой вы десять раз правду скажете, чтобы один раз вовремя соврать.

— Никогда так не делаю, — успокоил он меня. — Вы хотите узнать про своего ребенка?

— От вас?

— Не совсем от меня, но скажу вам я.

Как-то туманно он мне ответил.

— Я грамотная женщина и не верю в колдовство, — на всякий случай предупредила я, но лишь затем, чтобы скрыть любопытство.

— И правильно делаете, — одобрил он, — магия давно свои знания утратила. Человек сам ничего не хочет знать, потому знает лишь то, что хочет.

Я рассердилась. Проще простого напустить тумана — сразу все разглядят в этом тумане и ум, и необыкновенное знание и совершенство. Сама делала так не раз, так что пусть не старается — меня не надуришь.

— Если собираетесь обмануть, чтобы я не рыдала, так зря стараетесь. Уже взяла себя в руки и больше плакать не буду, — мужественно ответила я, но испугавшись, что он передумает, поспешила добавить: — А про ребенка, все же, скажите поскорей.

— Поскорей не получится, — ответил он. — Дайте мне свою руку и отвечайте на вопросы.

«Точно шарлатан,» — подумала я, но руку ему сунула. Надо же было хоть чем-то заняться.

Он сжимал мою руку и задавал вопросы. В основном они касались моего Саньки: когда и где родился, когда и где был зачат. Вопросов было много, всех и не упомнишь. Исчерпался американец не скоро, а, покончив с вопросами, надолго замолчал. Но окончательно не затих: до меня доносилось какое-то его бормотание. Однако и оно вскоре прекратилось — видимо, сложные у него там процессы шли.

Наконец наступила тишина. Я бы даже сказала — гробовая.

Я смотрела на решетку в потолке и прислушивалась к тишине. Очень не хотелось бесполезно тратить время, все надеялась: вдруг в ту комнату кто-то из «братанов» забредет и скажет где мой Санька. Признаться, я на это рассчитывала гораздо больше, чем на колдовство американца, но решетка источала и источала тусклый свет. Этот свет рассеивался сразу же за ее прутьями и не светил, не грел, был бесполезен, как наше бесплодное пребывание в этом подвале — из комнаты над нами не доносилось ни звука.

— Это не ваш сын, — сказал наконец американец.

— Это мой сын, — упрямо возразила я.

— Тогда скажу по-другому: не вы родили его. Его родила другая женщина — женщина, которая была вам близка.

Этого знать он никак не мог, а потому вызвал мой интерес и немалый.

«Чем черт не шутит, — подумала я, — может и в самом деле он кое-что умеет. Ведь была же я у пророчицы, которая умела события предсказывать. Конечно же нет никаких чудес, а под всем этим, наверняка, есть реальная подкладка, неизвестная пока современной науке, но так ли это важно? Хотя, с другой стороны, если он американский шпион… Может это ЦРУ его так подготовило, чтобы он успешнее меня вербовал. Иначе откуда он все про меня и про Саньку знает? Видно, я ценный кадр, раз на меня специального агента напустили. Ох, быть мне резидентом…»

— Вы правы, этого ребенка я усыновила, — чтобы вдохновить американца на новые экстросенсорные открытия и шпионские откровения, призналась я. — Он сын моей подруги, которая умерла, точнее погибла. Очень трагично.

— Эта подруга в чем-то перед вами виновата, — продолжил он. — Мне это сразу стало ясно.

— В общем — да, если считать виной то, что она хотела меня убить.

Американец впечатлился:

— Убить вас? За что?

Приятно, что он не видит повода. Завидую его терпимости.

— Не «за что», а «почему», — горестно усмехнулась я. — Нелли страстно хотела, чтобы все, чем владею я, досталось ее маленькому сыну.

— А вы богаты?

— Не то, чтобы слишком, но по нашим мерка — да. — Я подумала и добавила: — А может и по вашим. Во всяком случае Нелли так разбогатеть и не мечтала. Впрочем, я не права, она мечтала и жизнью своей рисковала ради моего добра. И, что удивительно, ее мечта сбылась, правда за мечту эту жизнью заплатила она. Зато Санька теперь единственный наследник моего состояния. Я составила завещание на его имя еще при жизни Нелли. После моей смерти он будет богат, как того хотела Нелли. Она очень этого хотела.