Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна (книги бесплатно без txt) 📗
– Ну что ты! Я – натура романтичная, а отношения со стоматологом изначально лишены романтики – никогда не знаешь, о чем он будет думать во время поцелуя.
– Ладно, вы тут поболтайте, а я пока стекла протру, – Болотов стеснялся женских разговоров, как мальчик родительских нежностей. Его героические щеки порозовели, он добыл из-под сиденья тряпку, выбрался наружу и теперь сердито возил ею вокруг «дворников».
– Так кто он? – с улыбкой спросила Лайма. – Я его знаю? Скажи, Соня, я просто умираю от любопытства!
– Да, ерунда на самом деле. – Соня махнула рукой. Ее зеленые глаза затуманились заботой. – Я со своим школьным другом должна пересечься, отдать ему альбом со старыми фотографиями. Ему нужно для автобиографии. А потом поеду к Сережке, про Петю говорить.
– К Возницыну? – ахнула Лайма. – Так ты решилась?!
– Я его тут видела с одной, – зло ответила Соня. – Напомаженной. И подумала: а почему, собственно, я ему вольную подписала?
– Ты для него так надушилась? От тебя пахнет, как от парфюмерной лавки, честное слово.
– А мне нравится! Но с Возницыным у меня все – баста. Ничего личного. Однако я все время думаю о Петьке. Он подрастет и обязательно спросит, кто его папа.
– Я тебе сразу сказала, что за ребенка должны нести ответственность двое, – наставительно заметила Лайма. – А сколько ты упиралась!
– Теперь дозрела. – Соня схватила Лайму за руку и сильно сжала: – Никогда, никогда не заводи ребенка одна.
– Я и не собираюсь, – заверила ее Лайма, мельком глянув на Болотова, который фальшиво насвистывал снаружи.
Влажно поцеловав ее в щеку и перепачкав помадой, Соня выбралась из машины и помахала рукой:
– Пока, Леш! Приятного вечера.
Усевшись за руль, Болотов озабоченно уточнил:
– Так ей точно с нами не по дороге?
– Точно. Она едет на рандеву с Возницыным.
Лайма торжествующе выпрямилась, рассчитывая на бурю эмоций с его стороны. Она рассказывала Алексею о том, как Соня поссорилась с Возницыным, как скрыла от него рождение сына.
– А-а, – пробормотал Болотов.
Лайма вздохнула. Нормальная мужская реакция: «А-а-а!» Не успели они тронуться с места, как затрещал сотовый телефон. Болотов прижал его к уху и грозно спросил:
– Да? – Некоторое время слушал, потом насупился и направил автомобиль к тротуару. – Я все понял. Еду.
Он повернулся к Лайме:
– Милая, прости меня! Мне нужно обратно в офис. Приехала делегация из Китая. Сегодня их никто не ждал, а они как снег на голову. Генеральный решил с ними встретиться, я должен быть там.
– Хорошо, – тяжело вздохнула Лайма. – Возвращайся. Работа есть работа.
– Я тебя даже до дому не довезу – впереди пробка, а я не могу терять ни минуты.
Лайма решительно прервала извинения, потрепала его по плечу, словно боец верного коня, и вылезла из машины. Вечер был приятным, и она дошла до дому пешком, купив себе по дороге мороженое и обляпав им нарядную блузку. Соню с тех пор она больше не видела.
Наоравшись всласть, Петя некоторое время громко сопел, потом сморщил крохотный нос и жалобно захныкал. Лайма покормила его пюре из баночки, напоила водой и уложила в кроватку. В дело наконец пошла пустышка, которую ребенок прежде упорно выплевывал.
И тут появилась Люба. Она вошла с солнцепека распаренная, похожая на статную деревенскую бабу, возвратившуюся с поля. На ней был длинный сарафан в цветочек, вокруг полного лица завивались кудряшки. Вид Любы вызывал умиротворение – сладкоголосая, она двигалась плавно, разговаривала медленно и смотрела ласково, словно все люди вокруг были ее шаловливыми детьми.
– Ш-ш! – приложила палец к губам Лайма. – Петя заснул.
– Что ты там болтала по телефону? – первым делом спросила Люба. – Будто бы Соня исчезла?
– Она действительно исчезла.
Лайма завела подругу на кухню, усадила за неприбранный стол и рассказала все по порядку. Люба стиснула перед собой руки.
– Ты звонила в милицию?
– Нет, ждала тебя. Впрочем, что туда звонить? Надо идти, писать заявление.
– Наверное. Может, проверить всех мужиков, с которыми Кисличенко водит шуры-муры?
– А ты знаешь их всех? – дернула бровью Лайма. – Нет, единственный, с кем бы я хотела поговорить до милиции, это Возницын. Именно с ним собиралась встретиться Соня в пятницу.
– Так поезжай к нему, – предложила Люба. – А я побуду с ребенком. У меня два дня свободных, возьму его на себя.
– Отлично, – пробормотала Лайма, почувствовав невероятное облегчение. – Если все дети так тиранят мамаш, как этот младенец, то рождаемость в стране будет и дальше стремительно падать.
2
Андрон Игнатьевич Хомяков был личностью сумрачной и носил свою значительную лысую голову на коротенькой шее. Сверху кожа плотно обтягивала череп, а вот на щеках и подбородке обвисала складками и стекала с тугого воротничка рубашки. Андрон Игнатьевич отличался незаурядным умом, что вовсе не отражалось на его сочном розовом лице. Глаза у Хомякова были круглыми, оловянными и никогда не бегали с предмета на предмет. На собеседника он смотрел в упор, да так страшно, будто собирался его расстрелять. В службе государственной безопасности, где Хомяков занимал нешуточный пост, у него была кличка не Хомяк, как можно было бы предположить, а Барс. Барса боялись, как настоящего дикого зверя. Если проштрафишься, он подкрадется пружинисто и бесшумно, а потом сиганет прямо на загривок и примется рвать зубами. Послужной список, отличия, незапятнанная репутация – все в клочья.
Нынче вечером Хомяков отпустил шофера и двинулся в гордом одиночестве в обход торговых точек в центре города. Завтра его жена Ольга праздновала день рождения, а он затянул с подарком. Ни одна душа не знала, что затянул он специально – подгадывал поход по магазинам под определенный день. Покупка подарка – отличное прикрытие, просто замечательное. Он важно прохаживался вдоль прилавков, где под прохладными стеклами равнодушно сверкали драгоценности. Наконец решил, что пора делать покупку. Ожидая, пока продавцы упакуют выбранные серьги, как подобает, барабанил пальцами по столу и искоса поглядывал на часы. Назначенная встреча должна была состояться через двадцать минут.
Помахивая фирменным пакетом, Хомяков вышел из магазина и отправился в маленький ресторанчик за углом. Выбрал столик недалеко от окна, закурил и принялся внимательно оглядывать улицу. В зале почти никого не было, негромко чирикало радио, и Хомяков удовлетворенно откинулся на спинку стула. Подошел официант, он на минуту отвлекся, а когда поднял голову, то увидел, что к нему уже идут.
Двое молодых мужчин в светлых костюмах, оба блондины с одинаково мирными улыбками. Лица у них были гладко выбритыми, ладно слепленными, и, когда они приблизились, на Хомякова пахнуло летней свежестью, как будто эти двое только что вылезли из стога сена.
– Добрый вечер, Андрон Игнатьевич! – негромко поздоровались они и по очереди протянули нежные, как у девиц, ладони.
Хомяков ответил на рукопожатие, глядя на пришельцев круглыми глазами безо всякого выражения. Это их ни чуточки не смутило. Они по-прежнему улыбались ему – ласково и чуть снисходительно, будто знали про Андрона Игнатьевича что-то стыдное.
– Будете кофе? – спросил тот и, подумав, добавил: – Или чай. На травах.
Один из блондинов щелкнул в воздухе пальцами, и официант подбежал к столику так поспешно, словно на него гаркнули.
– Два чая со льдом, пожалуйста.
Голос блондина шелестел, подобно разматывающимся лентам серпантина. От него веяло покоем. «Хорошо хоть сияния вокруг головы нет», – подумал Хомяков и от нетерпения притопнул под столом ногой. Его дешевый тупорылый ботинок противно скрипнул.
– Итак, Андрон Игнатьевич, вас устроило наше... хм... вознаграждение?
– Вполне, – быстро ответил Хомяков.
Сумма действительно оказалась внушительной, а ему пообещали, что попросят о пустяке. Просители, или, вернее, покупатели услуг, синхронно навалились грудью на стол, чтобы оказаться поближе к физиономии Хомякова. Он мог бы поклясться, что чувствует их мятное дыхание.
