Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
– Не томи, раз начал – договаривай. – Ивата пообещал: – А гёдза приготовлю, – и удалился на кухню.
– Ну, тогда перейдем сразу к финальному спойлеру, – слегка повысив голос, чтобы было слышно Ивате, Сики продолжал: – Однажды давным-давно жил в одной стране юноша, которого постигла запретная любовь к царевне, единственной дочери царя той страны. Но царь, которому стало известно об этом, предал юношу страшному суду. Галереи вокруг арены заполнились до отказа, и там были две двери, одну из которых юноша должен был открыть. За одной дверью ждала прекраснейшая из девушек той страны, и в случае выбора этой двери юноша был бы помилован и смог бы взять эту красавицу в жены. А за второй дверью ждал голодный тигр, самый свирепый в стране. Юноша взглянул на сидящую среди зрителей царевну так, будто молил о помощи. Да… она знала тайну.
– Интересно… и что?
Из кухни донеслось аппетитное шкворчание – должно быть, Ивата обдал гёдза горячей водой.
– Страдания царевны были невыносимы: разумеется, она не хотела, чтобы ее возлюбленного растерзал тигр. В то же время, она не могла допустить, чтобы он женился на девушке, красотой превосходившей ее саму. После долгих и мучительных колебаний она наконец приняла решение. И едва заметным движением руки указала на одну из дверей. Итак… – Сики умолк и после паузы продолжал: – Кто же вышел из двери на арену – невеста? Или тигр? Этим вопросом, обращенным к читателю, рассказ и заканчивается.
– И все? Конец спойлера? – склонив голову набок, Ивата бесцеремонно выгреб гёдза на тарелку кухонной лопаткой. – Да что ж такое, аж настроение испортилось… так прямо и заканчивается? Тогда это вообще никакой не спойлер. Нечего тут спойлерить.
– В этом и весь интерес, разве нет? Но вам всей прелести таких сюжетов, наверное, не понять, – и Сики принялся втягивать Каэдэ в разговор, по-прежнему не глядя ей в глаза: – А вот вы, Каэдэ-сэнсэй, наверняка назвали бы уйму детективов, написанных под впечатлением от этого рассказа.
– Ну, насчет уймы не знаю, разве что «Женщина и тигр» Джека Мофетта.
Эстафету принял Сики, хорошо знающий японских авторов:
– А еще… да вот хотя бы «Женщина или арбуз?» Када Рэйтаро.
– Из чего тут выбирать? Арбуз нисколько не страшный.
– «Человек? Медведь?» Икусимы Дзиро.
– А тут выбирай не выбирай, все равно проиграешь.
– Сначала прочитай, а уж потом суди, – напрямик высказался Сики. – У всех этих произведений прочная репутация выдающихся. Ну, так ведь и загадка изначальной «Невесты или тигра» прямо-таки захватывает. Что одержит верх – любовь царевны или ее ревность… невеста или же тигр? Чем больше думаешь об этом, тем меньше понимаешь, верно?
– Нет, если подумать по-нормальному, в одну секунду все ясно.
– Эм-м?..
– Могу утверждать наверняка: из двери, которую выбрал юноша, вышла девушка.
– Что? С чего вдруг такие утверждения? На каком основании?
На лице Сики отчетливо читалось, что какими бы ни были эти основания, они в лучшем случае нелепы.
– Ты небось сходу записал меня к тем, кто в логике не смыслит. – Ивата бодро вскрыл банку тюхая. – Так вот, объясняю. Только сначала хочу кое-что проверить. Там ведь на галерею вокруг арены набилось полным-полно публики.
– Правильно. В рассказе есть упоминание о том, как толпы тех, кому не удалось войти, сгрудились вокруг стен арены.
– И они, стало быть, знали, по какой причине того юношу предали суду.
– Так и есть. Все собрались ради удовольствия поглазеть, как закончится несчастная любовь царевны.
– Если так… все равно из двери вышла девушка.
– Да с какой же это стати?
– Не торопи меня, ладно? Прежде всего, задумаемся как следует о душевном состоянии царевны. Начнем с того, что ограничиваться всего двумя возможными вариантами, любовью и ненавистью, совершенно неправильно. Психология человека не настолько проста. Я убежден, что есть еще один вариант объяснения.
– Это какой?
Почему-то слегка помрачнев, Ивата ответил:
– Чувство самосохранения, – и, шумно глотнув тюхая, продолжал: – Пора принимать решение. Само собой, зрители не только не сводят любопытных глаз с юноши, но и следят за каждым движением еще одного действующего лица – царевны. Юноша украдкой бросает на нее взгляд. После мучительных колебаний царевна незаметно указывает рукой на одну из дверей. Однако! В обычном случае на это движение обязательно должен был обратить внимание кто-то из публики. Ведь царевна сидела среди зрителей.
– Ясно. Так это имелось в виду?
Неужели уже убедил?
Сики усмехнулся, грызя ноготь на большом пальце, словно заявлял: «Еще чего!»
– Точка зрения, присущая только кэтчеру, который продумывает игровые комбинации в зависимости от жестов бэттера.
Однако Каэдэ, которая по-прежнему не совсем понимала, что имел в виду Ивата, одолевали сомнения.
– Минутку, Ивата-сэнсэй, в Интернете наверняка найдется полный текст перевода, – после быстрых поисков в смартфоне она подтвердила: – Так и есть. Вот как об этом жесте написано в рассказе: «Это видел только ее возлюбленный. Все другие взоры были прикованы к человеку на арене». Поскольку так написал сам Стоктон, разве это не значит, что все смотрели только на юношу, и жест царевны вообще никто не заметил?
– Нет, не значит, – отозвался, как ни странно, Сики.
Он со звоном встряхнул единственный оставшийся в пустом стакане кубик льда. Одинокая ледышка напоминала оказавшегося в безвыходном положении юношу на арене.
– Предположим, что, как и пишет Стоктон, все присутствующие не сводили глаз со стоящего на арене юноши. Тогда тем более они, стоило ему взглянуть на царевну, должны были проследить за его взглядом, чтобы узнать, что там с ней такое, верно?
Сики медленно перевел взгляд на ведерко с кубиками льда, взял горсть, со звоном высыпал их в стакан и, расплывшись в улыбке, которая выглядела и женственной, и в то же время ребяческой, произнес:
– Видите? Сэмпай и Каэдэ-сэнсэй, сейчас вы вместе со мной перевели взгляд на ведерко со льдом. Люди невольно поддаются искушению, стоит при них кому-то вдруг посмотреть в сторону. Ведь и я недавно поддался ему, заметив, что Каэдэ-сэнсэй смотрит на стеллажи, и сам невольно поглядел на них.
И Сики указал на стеллаж с DVD. Стараясь не встречаться с Сики взглядом и смущенно глядя ему куда-то в лоб, Каэдэ сказала:
– М-м… наверное, с точки зрения психологии человека с этим можно согласиться. Но в таком случае почему Стоктон, сознавая, что возникнет неувязка, написал: «Это видел только ее возлюбленный. Все другие взоры были прикованы к человеку на арене»? Ведь тогда получается, что он, строго говоря, солгал.
– Нет, а вдруг… – Сики приложил красивый, как у женщины, палец к своему заостренному подбородку, в голосе его в кои-то веки засквозило возбуждение, – а вдруг это не «описательный текст», а мысли царевны? И «наверняка никто не заметит мой жест, потому что все уж точно смотрят на юношу» – на самом деле то, что думала или хотела думать царевна. Иначе говоря, этот фрагмент текста – дьявольская уловка, с помощью которой Стоктон напускает туману и вводит в заблуждение читателя. Он нарочно избегает фраз вроде «в тот момент царевна была убеждена, что…» или «в тот момент царевна всей душой желала, чтобы…», которые по-хорошему следовало бы вставить прямо перед этим фрагментом.
«Да ладно!» – так и ахнула Каэдэ.
– Нарративный прием?..
– Он самый. Если вдруг Стоктон сознательно задумал придать образу мыслей персонажа такой вид, чтобы его неверно истолковали, как «описательный текст», тогда рассказ «Невеста или тигр» не просто «риддл стори», а бесспорно первый в мире нарративный детектив. Прочитав этот фрагмент вдумчиво и уловив, что здесь мы имеем дело с образом мыслей персонажа, можно прийти к выводу, что ответ есть лишь один.
Такой версии Каэдэ еще никогда не слышала: заложившее основы «загадочной истории» и ее типичный пример – классическое литературное произведение восемнадцатого века «Невеста или тигр», оказывается, не что иное как нарративный детектив с хитроумно спрятанным текстовым приемом.
