Месть Фантомаса - Сувестр Пьер (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Нет!..
На этот раз Фандор вознес руки к небу с безнадежным видом и замолчал.
Молодой человек почувствовал себя глубоко уязвленным, так как после его возвращения из Дворца Правосудия — защитная речь метра Анри-Робера была для него лучом света — он выстроил для себя всю систему, взвешивая аргументы один за одним, и считал, что она довольно прочна. Если в принципе допустить виновность Томери, то сразу устанавливалась связь между всеми делами, такими непохожими на первый взгляд, и самым загадочным событиям можно было найти объяснения.
И вот Жюв не добавлял никакой веры, не выказывал никакого доверия к версии Фандора. Раздосадованный, Фандор медленно произнес:
— Ну, что? Что вы об этом думаете?
Жюв медленно, словно он отходил ото сна, начал говорить:
— Нет ничего, Фандор, ничего, что бы мы точно знали. Разве что то, что отошедшая от своего потрясения и отдышавшаяся от хлороформа княгиня Соня Данидофф в следующем месяце выходит замуж за Томери… В этом нет ничего необычного, как нет ничего удивительного или загадочного в серии краж или даже преступлений, которыми мы с вами в настоящий момент занимаемся…
Фандор вскочил и устремился к Жюву.
— Ничего! — прокричал он с ноткой самого яростного убеждения и наибольшего удивления. — Вы шутите, Жюв, это невозможно! Послушайте, дорогой мой, все эти дела тесно связаны, начиная с Жака Доллона, до… до…
Журналист остановился. Жюв, который до сих пор слушал его с показным вниманием, казалось, с нетерпением ждал конца его фразы. Он пристально посмотрел на Фандора.
— Ну, давай же, давай, — произнес он, — я хочу, чтобы ты это сказал…
И Фандор, как будто помимо своей воли, заключил:
— До Фантомаса!
— Да, — воскликнул Жюв, — ну, наконец-то!
Оба вздохнули, глядя друг на друга. В который раз метод дедукции и выстраивание одних обстоятельств за другими неизбежно привели их к произнесению имени грозного бандита, о котором они не могли думать без содрогания, а при воспоминании о нем тут же чувствовали себя окруженными мраком, затерявшимися в густом тумане загадочности, чего-то странного и неизвестного.
Лицо Фандора вдруг просветлело, и он высказал Жюву мысль, которая только что пришла ему на ум.
— Жюв, — спросил он, — не считаете ли вы, что этот загадочный тюремный охранник, по имени Нибе, мог быть воплощением Фантомаса, поскольку, в сущности, многие обстоятельства уже…
Но Жюв прервал журналиста отрицающим жестом.
— Нет, старик, — важно произнес он. — Не придерживайся этого следа, он, несомненно, ложный. Нибе — это не Фантомас. Нибе — это мелочь, почти ничто, если не сказать абсолютно ничто. Он лишь винтик большой машины, мчащей нашего друга, и винтик ничтожный… Нужно искать выше.
— Томери? — снова настоял Фандор, державшийся за свою версию и изо всех сил старавшийся, чтобы полицейский разделил его мнение…
Но Жюв еще раз не согласился:
— Оставим Томери. А что касается Фантомаса, неужели ты думаешь, что мы сможем идентифицировать его вот так, исходя из простых предположений? Кто же настоящий Фантомас? Можешь ли ты мне это сказать, Фандор? — продолжал Жюв, начинавший оживляться.
— Конечно, за все это насыщенное событиями время мы уже видели некоего пожилого господина Этьена Рамбера, коренастого англичанина Гёрна, крепыша Лупара, болезненного доходягу Шалека. Раз за разом каждого из них мы принимали за Фантомаса. И все на этом.
А вот, чтобы увидеть самого Фантомаса таким, какой он есть, без его искусственности, без грима, без приклеенной бороды, без парика, его лицо, как оно есть под его черной маской — этого у нас пока не получилось. И это делает наше преследование бесконечно трудным и часто опасным… Фантомас всегда кто-нибудь, а иногда даже два человека. Но он никогда не бывает самим собой.
Затронутая Жювом тема была для него совершенно неиссякаема, и Фандор не стремился его перебивать. Когда направление их дискуссий приводило к разговору о Фантомасе, то ни один, ни другой, будучи загипнотизированными этим загадочным и истинно мистическим существом, не могли переориентировать свой ум на какую-либо другую тему.
Они долго разговаривали, долго спорили…
Где-то около часа ночи Фандор проводил Жюва до лестницы.
Полицейский снова надел свое комичное старушечье одеяние, но, даже несмотря на его вид, Фандору уже было не до смеха.
Они оба были озабочены. Однако их разговор завершился возвратом к более близким событиям, и, естественно, Фандору ничего не оставалось делать, как рассказать Жюву — не без некоторого стеснения, так как журналист стеснялся своих чувств — о своем немного смешном злоключении, которое произошло с ним и Элизабет в момент страстного прощания в монастыре на улице Гласьер.
Жюв сначала откровенно посмеялся над этим, но, когда понял, что, покинув монастырь, Элизабет не будет находиться в безопасности, снова стал серьезным, поразмыслил несколько мгновений и дал журналисту один совет, который тот сначала не одобрил, но, похоже, в конце концов, принял.
— Чем больше ты об этом будешь думать, — сказал Жюв, — тем более привлекательной тебе будет казаться моя идея.
Фандор не ответил «нет».
Глава XVII. Арест
На следующий день Жером Фандор был вызван к следователю в качестве свидетеля загадочного происшествия на улице Раффэ и спасителя Элизабет.
Примерно в четыре часа он тел по коридору, кабинеты которого хорошо знал, и вдруг встретил Элизабет Доллон, за которой следовали четыре человека, чьи силуэты ему были знакомы. Среди них Фандор узнал банкиров Барбе-Нантей, госпожу Бурра, владелицу семейного пансиона, и Жюля, слугу, работавшего у нее. Они разговаривали между собой, но как только появился Фандор, Элизабет Доллон подошла к нему.
— Ах, месье! — сказала она с легким упреком. — Мы уже не надеялись вас увидеть. Представьте себе, что господин следователь уже закончил дознание и два раза спрашивал, не пришли ли вы!
Жером Фандор сильно удивился.
— Разве вызов был не на четыре часа дня?
И он достал из кармана повестку, чтобы убедиться, что не ошибся, и оправдаться перед мадемуазель Доллон.
Девушка улыбнулась.
— У вас, действительно, вызов на четыре часа, а у нас раньше. Поэтому меня тут же стали допрашивать уже в половине третьего.
Жером Фандор немного расстроился из-за своей недогадливости. Он, конечно же, мог предположить, что судья в разное время вызовет свидетелей по делу Отёй, чтобы выслушать их по отдельности.
Жером Фандор страшно сожалел, что не был в кулуарах, когда следствие только начиналось. Он подошел к кабинету господина Фюзелье, следователя, назначенного для расследования дела Отёй, и казался очень раздосадованным, как впрочем и мадемуазель Доллон, которая чувствовала, что своими словами невольно расстроила молодого человека.
— Это отчасти из-за меня, — попыталась успокоить его Элизабет, — вы не были предупреждены, но, однако, я ничего не могла поделать. Вчера вечером, когда вы позвонили в монастырь, чтобы справиться обо мне, я собиралась сообщить вам время, на которое меня вызывали, но, когда подошла к телефону…
Жером Фандор удивленно раскрыл глаза:
— О чем вы говорите, мадемуазель? Я не звонил вам вчера вечером. Кто же сказал вам, что это звонил я?
— Никто мне этого не говорил, просто я так предположила. Кто еще мог бы мной интересоваться с такой доброжелательностью и постоянной заботой?
Жером Фандор ничего не ответил.
Этот загадочный телефонный звонок, о котором наивно поведала девушка, снова взволновал его…
Таким образом, уже три раза кто-то пытался получить новости о девушке, узнать, находится ли она по-прежнему в монастыре на улице Гласьер. Удовлетворенный ответом, спрашивавший исчезал, пользуясь анонимностью телефонных разговоров, в чем Фандор, кстати, смог сам убедиться.
В этом была какая-то загадка, причем загадка настораживающая.
Девушка никому не давала свой адрес. Жером Фандор также никому его не открывал. Только тот, кто следил за ними обоими, кому было важно не потерять их следы, смог бы получить достаточно информации, чтобы знать, где находится Элизабет Доллон. Только тот, кто намеревался так или иначе воздействовать на девушку, мог нуждаться в сведениях, которые монашки по своей наивности ему предоставили.
