Слепые тоже видят - Дар Фредерик (серия книг txt) 📗
Теперь на счет: раз, два, три… “Горячо” или “Холодно”?
Возгласы “О! О! О!” сотрясают ряды джентльменов.
Алмаз, товарищи, немножко изменился!
На его месте огромная глыба угля. Браво Матиасу, некоронованному принцу среди коронованных химиков!
— Что это значит? — выдавливает из себя самый старый из присутствующих, сраженный увиденным.
— Кажется, больше похоже на… уголь! — восклицает самый молодой.
— Да, да, уголь! Уголь! — подтверждает один из рабочих в комбинезоне.
Коротышка де Брилльяк карабкается на платформу грузовика. Он хватает ножницы и начинает расковыривать поверхность глыбы. Его движения суетливы и нервны, как у белки, обнаружившей у себя под боком корзину с нитками вместо орехов.
— Уголь! Уголь! — вопит временный шеф всех ювелиров Франции.
— Вы что, с ума сошли? — нервничает еще один.
— Нет, это уголь! Уголь! — взвизгивает патлатый обмылок на всех языках сразу. — Антрацит! Это антрацит! Вы слышите? Понимаете? Вы, видно, не соображаете, что я говорю! Антрацит! Такой же, как в шахте Рура!
Он поворачивается к своим обалдевшим соучастникам. Тычет в них ножницами, топает ногами, подпрыгивает! Слюни летят во все стороны!
— Сволочи, вы меня обманули! — рычит де Брилльяк срывающимся на визг голосом. — Воры! Преступники! Нацисты! Скоты! Баварские свиньи! Так обдурить меня! Меня, изменившего своей родине, чтобы получить четверть навара! Всего четверть! Это вам даром не пройдет! Долой Гитлера! Не видать вам ни Эльзаса, ни Лотарингии как своих ушей! Германии капут! Ненавижу! Да здравствуют русские! Рабочий интернационал! Всех в Сибирь! Собачье дерьмо! Гоните мою долю! Дайте сюда! Я буду жаловаться! Клянусь, я все расскажу! Я не буду молчать! Выложу всю правду! Ничего, кроме правды! Отдайте мне сейчас же мою долю! Мою четверть, иначе польется кровь! Думаете обвести меня вокруг пальца, как болвана в борделе? Ну нет, не пройдет! Де Брилльяк смешон? Никогда! Я не дам себя обуть! О нет, вы меня еще не знаете! Я не позволю осрамить свою честь! Плюнуть так в лицо за здорово живешь уважаемому человеку! Скажите пожалуйста, что решили! Нет уж, оставьте! Мы вам покажем Новый Верден! Мы не отступим! Вам не пройти! Вперед, в штыки! О, как я вас ненавижу! Обокрасть пожилого человека! Бандиты! А ну, быстро давайте мою долю! Моя четверть, или я за себя не ручаюсь! Самый старый из нацистов, понимающий по-французски, категорично возражает:
— Турак! Польфан! Фы не фидите, что нас тоше опманули! Перите это, фажа толя! Тафай, пери, итиот! У фас прафо на пятьсот кило этой клыпы, кретин!
Де Брилльяк смотрит на камень.
— Пятьсот кило… антрацита? Угля? Но у меня отопление на мазуте!
В это время раздается звонок у калитки.
Один из голубых комбинезонов спрыгивает с кузова и идет открывать.
Малышке Грете, говорю я вам, опережая события, поскольку стоящие у грузовика этого еще не знают.
Дорогие мои читатели, хочу ткнуть вам в нос одну немаловажную деталь, которая, возможно, пригодится вам в жизни. Вы заметили, что обычно вас просят объяснить причины отказа, а причины согласия — никогда? Стало быть, положительный ответ в форме “да” не нуждается в объяснениях, в то время как отрицательный ответ “нет” кажется уловкой, хитростью и должен сопровождаться аргументами.
— Жена капитана Моргофлика! — объявляет тип, который ходил открывать ей.
По рядам остолбеневших присутствующих пробегает волна оживления. Подобный визит в такой момент — как звонок в театре, приглашающий в зрительный зал. Особенно после потрясения, которое они только что пережили… Словом, сцена большого ажиотажа мне обеспечена!
Из своей засады в кустарнике я с жадностью наблюдаю, какое впечатление произведет появление моей красивой партнерши.
Она подходит к ним твердой походкой, держась прямо, на лице полувдовы печать абсолютной честности. Даже кассир банка забыл бы проверить, подписан ли представленный ею к оплате чек.
Тот, которому я дал определение “самый старый”, поскольку они не называют друг друга по именам, смотрит на пришедшую с большим уважением.
Он низко кланяется ей и вежливым тоном спрашивает, как так получилось, что она здесь, и какого черта ей, собственно говоря, надо.
Ну, теперь твоя очередь работать, спальная моя красавица!
Главное, чтобы она уверенно держалась, моя Грета! Момент самый замечательный, как две выпуклости на ее фасаде. Давай, Грета!
— Вы знаете, — спрашивает она, — что случилось с моим мужем?
— Да, нам сказали, что он был тяжело ранен бандитом, переодетым женщиной, — отвечает старик.
Она прокашливается, моя маленькая: ей тяжело говорить!
— Этот тип привязался ко мне на причале, когда я ждала, пока пришвартуется судно. Приставил пистолет и сказал, что убьет, если я откажусь провести его на борт.
— Интересно, — говорит еще один.
Ну слава Богу, теперь я спокоен. Грета в своей роли, как мадам Фейер в “Даме с камелиями”. Искренность тона в самый раз, дорогие мои, что ставит ее в один ряд с самыми великими драматическими актрисами современности.
— Когда мы зашли в каюту, — продолжает она, — разыгралась самая страшная сцена в моей жизни, но я побоялась заявлять в полицию. Мужчина, переодетый женщиной, приставил пистолет к моему виску и заявил мужу, что убьет меня, если Вилли не скажет, что он сделал с камнем.
Аудитория содрогается.
— Что было дальше, рассказывайте!
— Естественно, мой муж пытался исправить ситуацию, но этот тип ударил его по лицу рукояткой пистолета. Вилли упал, едва не потеряв сознание. Я думаю, сильный удар выбил его из колеи. Он все сказал…
“А-а-а-а! О-о-о-о!” — шумят хором господа присутствующие.
— А что он сказал, мадам? — спрашивает старик.
— Он сказал, что камень был завернут в резиновый мешок и привязан к цепи якоря и люди с аквалангами забрали мешок рано утром.
Новое потрясение в рядах, сопровождающееся хрустом отвалившихся челюстей.
— Но что же дальше, дитя мое? — вопрошает старик, который в молодости, похоже, был священником.
— Ну а потом этот человек разъярился еще больше. Он сказал, что мой муж врет, — он, мол, точно знает из достоверных источников, что камень, привязанный к якорю, не алмаз, а Вилли выгрузил камень значительно раньше, чем судно пришло в Бремен, потому что Вилли вел переговоры якобы с другими людьми от своего имени, и он желает знать, где и как мой муж передал камень.
Целый каскад резких выражений, сопровождаемых ругательствами, служит ответом на это заявление. Я позволю себе вернуться к ранее высказанному замечанию (см. выше): люди, не моргнув глазом, принимают согласие, но ищут конкретных объяснений по поводу отказа. Желательно с клятвами на Библии.
Господа, собравшиеся по случаю инаугурации алмаза, но взамен наткнувшиеся на глыбу угля, теперь ни секунды не сомневаются в полной виновности бедного капитана. Они принимают без дальнейших объяснений, что он отпетая сволочь. Допускают запросто, не задумываясь.
— Моргофлик рассказал этому человеку, что он сделал с камнем?
— Нет. Он пришел в себя и хотел дать бандиту отпор, но тот треснул мужа бронзовой статуэткой по голове. Тогда я закричала. На крик прибежали. Но бандит выпрыгнул в иллюминатор… Вилли отправили в больницу, а меня отвезли домой. И только тогда я начала размышлять. Я подумала, что, наверное, Вилли, черт его дери, совершил какую-то непростительную глупость. Он странный человек. Я не очень-то в курсе этой истории с камнем, но мне показалось очень важным рассказать о случившемся людям, которые доверяли моему мужу. Вспомнив о людях в аквалангах, которые, очевидно, и выловили камень, привязанный к якорной цепи, я вернулась в порт, чтобы посмотреть, что они делают… Я увидела катер, подошедший к судну, и последовала за ним. Я долго сомневалась, но пришла к вам, господа. Целый час я проторчала перед калиткой, не решаясь войти. Мне очень тяжело, но моя честь прежде всего. Надеюсь, вы будете благодарны за мою прямоту. Думаю также, что вы примете во внимание заслуги Вилли. Он не подлый человек, но…
