Слепые тоже видят - Дар Фредерик (серия книг txt) 📗
— Он без сознания? — перебивает старик.
— Врачи надеются. Он…
— Поехали в госпиталь! Пусть сам скажет! Скорее, господа! Если не умер, он выложит нам всю правду, гаденыш! Клянусь, у нас он заговорит как миленький! Поехали с нами, мадам!
И гуськом, чуть ли не строевым шагом они уходят по аллее. Как утиное семейство! Стадо!
Вне себя от свалившегося на них несчастья! На грани психического расстройства!
Остается лишь мерзавец де Брилльяк, который не знает немецкого и ничего не понял из того, о чем рядом с ним говорилось. Потрясенный, он смотрит, как мимо проходит последний из соучастников, и остается один, тупо глядя им вслед, абсолютно не соображая, что происходит.
Как Дон Жуан над трупом Донны Анны, временный президент ювелиров Франции начинает рыдать перед глыбой антрацита.
Нет, это выше моих сил! Должен же я вмешаться в события, а то читатели подумают еще, будто комиссар Сан-Антонио играет второстепенную роль…
“Преступление и наказание”, друзья мои. Достоевский — ни больше ни меньше! Каждый сам добивается своей порции дерьма. Это известно! Сан-Антонио Великолепный всех их монументально наказал! Единственный, кто, возможно, в результате останется в выигрыше, так это неверная Грета, которая может запросто стать безвременной вдовой. Страшно удивлюсь, если ее муж выберется из сложившегося положения. Как с одной стороны, так и с другой, он спекся. Возмездие, друзья, его ждет возмездие! Нацисты, вложившие такой “колоссаль капиталь” (как по Марксу) в проведение этой серьезной операции, не простят ему, это уж будь-будь! А что касается де Брилльяка, то его нужно высечь, чтобы клочья с задницы летели!
Я спокойно подхожу к нему и кладу руку на тщедушное плечо.
— Ну что, старый пачкун, горюем от несбывшихся надежд?
Он подпрыгивает на метр. Затем, размазывая слезы, смотрит на меня с идиотским выражением лица, на котором написано, что он лихорадочно вспоминает, где мог меня видеть.
— Комиссар Сан-Антонио, — представляюсь я.
Он таращит глаза. Уменьшается в размере еще больше. Он готов превратиться в Мальчика с пальчика, в лужу на газоне, в ноль. Но вместо этого его начинает тошнить. О, мелкая душонка! Беспредельный негодяй! Худший вариант трудно вообразить.
— Непоправимых несчастий не бывает, господин де Брилльяк. И не такие мерзавцы, как вы, ухитряются выкрутиться, если честные души снизойдут к их горю. Вы сейчас мне поможете.
Тихий шорох заставляет меня повернуть голову. Но слишком поздно. Я получаю замечательный удар кулаком прямо в центр луковицы. Точно в челюсть, и как раз тогда, когда я и так страдаю зубной болью! Такое впечатление, будто мои зубы повалились друг на друга, как костяшки домино! И еще искры из глаз! И будто клубы пара застилают зрение. Сквозь туман я угадываю одного из ребят в синем комбинезоне. Как раз того, что покрепче. Мне повезло, одним словом! Теперь я хоть точно знаю, кто мне звякнул таким образом. Но я соглашаюсь. Мои колени как-то вдруг становятся будто из ваты, ноги подгибаются. Другой удар валит меня с ног. Ну, ребята, вы сильны: мне еще никогда не оказывали столь сердечного приема… Словом, немец меня опередил. Может быть, сейчас и прикончит? Что вы думаете по этому поводу?
Нет!
Удары прекращаются. Слышу шум. Крик. Снова шум… Резкий шум. Будто кто-то от нечего делать стукнул пальцем по камертону… Странное ощущение, но быстро проходящее. Туман рассеивается. Я вижу, что грузчик в синем комбинезоне лежит на траве, руки скрещены. Папаша де Брилльяк вырубил его ударом лопаты по кумполу.
Я так думаю, он решил искупить свою вину.
Глава (неизбежно) последняя,
настолько последняя, что ее можно назвать Эпилогом
Шеф торжествует.
Нужно отметить, друзья, что блок антрацита вновь приобрел вполне приятный вид. Вначале он побледнел. Потом засверкал. Его блеск постепенно увеличивается, как солнце на горизонте. Как утренняя заря.
— Вам удалось пересечь границу без всяких проблем? — спрашивает патрон.
— С помощью де Брилльяка зафрахтовали судно. Заплатили таможенную пошлину как за тонну угля.
— Этот прохвост ничего не заподозрил?
— Разумеется! Я ему просто сказал, что нам нужно доставить эту глыбу антрацита в качестве вещественного доказательства. Ему и в голову не пришло, что благодаря чудесному веществу Матиаса камень приобрел такие странные свойства. Он решил, что это действительно уголь.
— Вы спросили, почему он пошел на измену?
— Да, конечно. Он был другом одного немецкого торговца алмазами, вместе с которым, я подозреваю, прокручивал немало всяких делишек. Этот немец, торговец алмазами, тоже член партии неонацистов. Афера его интересовала только в идеологическом плане. Главное для него, чтобы партия обладала богатством, а сам он и без того был богатым человеком. Словом, для проведения такой операции средства у них были.
Мы некоторое время молчим.
— С вами все в порядке? — справляется шеф у Матиаса, хмуря брови.
Огненноголовый кивает.
— Да, но мне… мне кажется, господин директор…
— Что вам кажется? Вы не уверены в себе, Матиас?
— В себе-то я уверен, но вот алмаз… Дело в том, что этот камень обладает структурой и физическими свойствами, несколько отличающимися от кристаллической формы углерода, который мы называем алмазом. Его физическое сопротивление мне кажется не таким стойким.
— Короче, вы хотите сказать, что этот алмаз не настоящий? — делает заключение прозорливый начальник.
— В некотором роде, да. Его качества значительно ниже…
Матиас настраивает микроскоп, чтобы рассмотреть маленький кусочек, отколотый от глыбы всего лишь с помощью проволочки для чистки трубки.
— Гораздо ниже, господин директор!
Старик хлопает кулаком по ладони другой руки (хлопать кулаком по ладони той же руки представляет собой весьма затруднительное упражнение).
— Целая тонна! Конечно, я тоже сомневался, — бормочет задумчиво шеф, — целая тонна! Представляете? Подумать только… В то время как природа настолько скупа на такие камни… Это бы перевернуло всю шкалу ценностей. Будем объективны, господа, алмаз создан для того, чтобы быть маленьким! Иначе… На то он и алмаз!
— Есть вещи значительно мельче, чем алмаз, патрон, — вмешиваюсь я.
Он смотрит на меня невозмутимым взглядом.
— Что вы имеете в виду, Сан-Антонио?
Я вынимаю из кармана спичечный коробок. Спичек там больше нет, но зато лежит клочок бумаги, который я осторожно разворачиваю.
— Я имею в виду микропередатчик, что был у меня в зубной пломбе, господин директор. Он позволял вам знать о моих малейших передвижениях. Благодаря ему вы были в курсе, где я и что делаю, а с помощью дополнительной системы локации вы знали точно, в каком месте в данное время я нахожусь. Стоит мне вспомнить, как за мной следили и как я разукрасил рожи двум несчастным малым… Нет, правда, господин директор, я не выношу такой мерзкий контроль. Это насилие против человеческого достоинства! Вторжение в частную жизнь! Покушение на свободу личности… Вы вошли в сговор с моим зубным врачом, чтобы подчинить меня таким образом! Да! Да!
Шеф громко хохочет.
— Успокойтесь, Сан-Антонио, признаю, способ не самый изысканный. Здесь я, как видите, полностью с вами согласен. Честно говоря, это был всего лишь эксперимент. Я хотел рассказать вам об этом после вашего возвращения, но вы меня опередили.
— Не я, а удар кулаком мне в физиономию, — улыбаюсь я.
Мы выходим из лаборатории, чтобы вернуться в места более приятные, подальше от дешевых алмазов, которые возбуждают низменные страсти и губительные инстинкты.
— Кстати, — спрашивает меня шеф, когда мы входим в лифт, — а как ваш дантист?
Я показываю ему свои разбитые костяшки на кулаках.
— Он отправился к своему дантисту, господин директор.
Конец
Гнусная ложь, поэтому извольте перелистнуть страницу!
