Что сказал покойник - Хмелевская Иоанна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

Он как-то странно посмотрел на меня и одной рукой так легко поднял канистру, будто в ней было не больше ста граммов. Открутив крышку, поднял канистру и вылил её содержимое в бак. Мало кто сумеет одним духом перелить двадцать литров бензина из высоко поднятой канистры так, чтобы руки не дрожали. Казалось, для него это вообще не тяжесть. Поразительно!

Думаю, что к восхищению женщины ни один мужчина не останется равнодушным. Вот и этот улыбнулся, по собственной инициативе завернул крышку, положил канистру на место и запер багажник. Мне показалось, что и он почувствовал ко мне симпатию.

— Может, ещё что-нибудь нужно?

Я очнулась и отвела от него восхищённый взгляд.

— Ах, нет, большое спасибо. Как изумительно вы это сделали! Громадное спасибо и прошу извинить, что остановила вас. Ведь вы наверняка спешили.

— Пустяки. Для меня это было только приятно. Всего хорошего!

Усаживаясь в машину, он бросил взгляд на моего «ягуара» и, как мне показалось, хотел что-то сказать, но передумал и жестом показал, чтобы я первая тронулась. Теперь я заколебалась, так как уже настолько пришла в себя после испытанного страха, что подумывала, не устроить ли мне нападение на засаду, поджидающую меня в Пальмирах. Я могла бы, например, таранить их «ягуаром»… Нет, пожалуй, воздержусь. И я двинулась обратно в Варшаву, а за мной ехал БМВ.

Приблизительно за две недели до этого перед маленьким домиком в Биркерде поздно вечером остановилась машина. Алиция выглянула в окно кухни и позвала Торкильда:

— Посмотри, «вольво-144». Уж не Иоанна ли приехала?

Мы с Торкильдом очень любили друг друга, причём моё доброе отношение к нему было вполне обоснованно, а вот за что он меня любил — совершенно непонятно. Оба они с Алицией восприняли моё исчезновение как большое личное несчастье, очень радовались, что я отыскалась, и теперь оба помчались к выходу. В дверях они столкнулись с инспектором Йенсеном.

— Прошу извинить за столь поздний визит, — сказал господин Йенсен, — но дело срочное. Ваша подруга опять исчезла.

— Это уже стало у неё дурной привычкой! — воскликнула взволнованная Алиция и пригласила инспектора пойти.

Спокойно и по-датски основательно инспектор изложил суть дела. Основываясь на телеграмме, посланной мною Алиции — разумеется, Алиция известила о ней инспектора, — а также на сведениях, полученных из датского посольства в Париже, меня уже два дня ожидали в Дании. А меня все нет. Не звонила ли я ей?

— Не знаю, — ответила Алиция неуверенно. — Муж перекапывал сад и повредил кабель, так что наш телефон не работал какое-то время. На работу мне кто-то звонил, но меня как раз не было. Так что не знаю.

Инспектор Йенсен очень огорчился. Подумав, он спросил Алицию, где, по её мнению, я могла бы находиться. Алиция попросила объяснить, в чем, собственно, дело. Господин Йенсен объяснил.

Начатая Интерполом в конце прошлого года кампания близилась к концу. Было арестовано много людей, занимающихся преступной деятельностью, прикрыто много притонов, конфискованы значительные суммы. И это все. Верхушке гангстерского синдиката во главе с шефом не только удалось скрыться от правосудия, но и скрыть почти весь капитал шайки, а Интерпол очень рассчитывал его захватить, что было бы равносильно отсечению главной головы гангстерской гидры. А теперь вышеупомянутая гидра отращивает новые головы, в целом ряде мест появляются новые притоны, и все свидетельствует о том, что акция Интерпола может тянуться до бесконечности. Из каких-то неведомых источников Интерпол узнал, что все богатство шайки где-то спрятано, но никто не знает где. С другой стороны, стало известно также, что в полиции бандиты имеют своего человека, но опять же никто не знает, кто он. В довершение во всему, в Северной Африке наблюдается подозрительное оживление в области развлекательного бизнеса, причём это оживление идёт вразрез с гангстерской деятельностью в Европе. Полиции, разумеется, это очень на руку, но тем не менее она очень хотела бы знать, в чем все-таки дело.

Бот почему моего прибытия ожидали с таким нетерпением, рассчитывая, что кое-что я смогу прояснить, что смогу назвать им хоть некоторых представителей гангстерской элиты. Польское и датское посольства в Париже уже заручились моим согласием побеседовать с кем надо, и вдруг я исчезаю. Разумеется, поиски продолжаются. Если я покинула Францию, то должна была где-то пересечь границу. Как раз этот момент находится сейчас в центре внимания полиции. Известно, что я приобрела бежевый «ягуар», хотя не исключено, что могла бросить машину и уехать на чем-нибудь другом. Причём никто не поручится, что под собственной фамилией. В связи с вышеизложенным не приходит ли в голову моей приятельницы какие-нибудь предположения?

Алиция глубоко задумалась и выдвинула предположение.

— Она поехала в Польшу, — решительно заявила моя подруга. — Её телеграмма и то, что вы, господин инспектор, рассказали, позволяют предположить, что её преследуют и что её жизни угрожает опасность. А я знаю — вы уж извините, но человеку позволительно иметь хобби, — так вот, моя подруга полагается только на польскую милицию. Я уверена, что она поехала в Польшу.

Стремление добраться до родины как последнего прибежища не показалось инспектору Йенсену столь уж странным. Он опять немного подумал, заявил, что проверит, и очень просил немедленно сообщить ему, если от меня придёт какая-нибудь весточка.

Весточка действительно пришла. Это было моё письмо. Алиция получила его спустя две недели после визита инспектора. Алиция прочла три раза моё послание и очень расстроилась. Семь раз звонила она инспектору Йенсену, никак не могла его застать и расстроилась ещё больше. Наконец дозвонилась, и поздно вечером он опять нанёс ей визит.

Господин Йенсен выглядел растерянным.

— Мы нашли вашу подругу, — сказал он Алиции почему-то грустным голосом. — У неё был представитель Интерпола из Парижа. К сожалению, ваша подруга не пожелала с ним разговаривать, даже не впустила его в квартиру и обошлась с ним… гм… невежливо, невзирая на присутствие польской милиция. Мы не знаем, как это объяснить.

К этому времени Алиция выучила моё письмо наизусть и знала, как это объяснить.

— Я давно знала, что этому человеку нельзя доверять. Сколько раз я ей это говорила! — в гневе выкрикнула Алиция и добавила: — Вы должны поторопиться! Я совсем не хочу, чтобы мою подругу убили.

Господин Йенсен ничего не имел против того, чтобы поторопиться, но не понял, о каком человеке говорит Алиция. Тогда Алиция перевела ему отдельные фрагменты моего послания, те, в которых я описывала, как нарвалась на гангстеров, переодетых полицейскими, о присутствии в Польше Мадлен, о фактах, свидетельствующих против Дьявола и о моих подозрениях. Многое из того, что прочитала Алиция, подтверждалось информацией, имеющейся в распоряжении инспектора. Он внимательно слушал, кивая головой.

Затем он так же внимательно выслушал то, что ему сочла своим долгом сказать Алиция, и глубоко задумался. Подумав, он заявил, что все понял. Как и следовало предполагать, испытания, выпавшие на мою долю, сделали меня несколько подозрительной, недоверчивой. Меня можно понять. Он сам, например, был бы удивлён, если бы после всего пережитого я стала бы откровенничать со всеми подряд. Напротив, моя сдержанность достойна всяческих похвал. И тем не менее со мной надо же как-то общаться. Он думал, что это будет нетрудно, но теперь его мнение по данному вопросу изменилось. Собственно, оно стало меняться уже тогда, когда ему сообщили, что парижского сотрудника Интерпола я пыталась спустить с лестницы, публично обзывая его «лысым боровом». Может быть, в связи с вышеизложенным моя подруга придумает какой-нибудь способ убедить меня, что тот человек, которого ко мне направят, достоин доверия.

Алиция попросила господина Йенсена подождать и позвонила мне в Варшаву.

После того как мы с ней убедились, что говорим именно мы, а не подставные лица, Алиция первым делом спросила: