Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Я не хочу, чтобы он снова прикасался к тебе, — произнёс мальчик.
— Он не успеет ничего сделать, если ты вовремя приведёшь Кэтлин. Кроме того, он будет не в том состоянии, чтобы действовать. Они оба будут наказаны. Получат сполна.
— Но я не могу…
— Ты сможешь. Я знаю. Потому я и показала тебе это место, что верю в тебя, Адам. Помни, мы обещали заботиться друг о друге. Видишь это? Я сделала для тебя этот оберег с когтями медведя, повесь его на шею. Это сделает тебя сильнее любого из них. Дай мне руку.
Адам сдавленно вскрикнул от боли.
— Выдави в воду три капли крови.
Гудвин подобрался поближе, глядя через кусты, и только тогда заметил расселину в скале. В маленькой пещере было темно, но тонкий луч света упал на руки Леонии. Они с мальчиком сидели, скрестив ноги, лицом друг к другу. Леония держала в руке обломок кости, похожий на кусок черепа. Она зачерпывала им мутно-серую воду из большого глиняного горшка и капала на непокрытую голову Адама, один, два, три раза. Смесь воды и пепла потекла по его лбу в богохульном ритуале крещения.
Всякий раз, когда Гудвин смотрел в глаза Адама, он видел в них себя. Он был примерно того же возраста, когда Павия вошла в его жизнь, и не проходило ни дня с тех пор, как, вернувшись из Франции жалкой пародией на себя прежнего, он не проклинал себя за глупость, за ту детскую доверчивость, с которой принял эту ведьму. Она отняла у него всё: отца, сестёр, дом, наследство, честное имя, бросила его страдать и подыхать в лапах французов. Но самым жестоким предательством было то, что она заставила доверчивого мальчишку полюбить её, как собственную мать. Он не позволит её дочери уничтожить ещё одного невинного мальчишку, каковым он сам когда-то был.
Гудвин едва сдерживался, чтобы не закричать, предупреждая Адама об опасности, хотя и понимал, что это напрасный труд. Даже если он заставит мальчика выслушать свой рассказ, Адам не поверит ни единому слову. Да разве стал бы он сам кого-то слушать в его возрасте? Адам пленён и очарован этой девчонкой. Он будет её защищать, биться за неё до последнего вздоха, стоит ей только попросить.
Гудвин медленно попятился, поднялся вверх по скале и притаился под сенью выступа, выжидая, пока не увидел, как дети вышли из пещеры и вернулись на тропинку, ведущую к городской стене. Прежде чем завернуть за угол, Леония остановилась и резко развернулась, с победоносным видом взглянув на укрытие, где притаился Гудвин.
На мгновение Гудвин даже, запаниковал, решив, что всё это время она знала о его присутствии, но вскоре понял, что она смотрит не на него. Её взгляд был прикован к чему-то на тропе за его спиной. Он обернулся, пытаясь увидеть, что она там рассматривает, но тропинка была пуста, только что-то чёрное и пушистое стрелой юркнуло в кусты. Должно быть, она увидела кошку. Когда он вновь выглянул из укрытия, детей уже и след простыл.
Недолго думая, Гудвин перелез через край утёса и забрался в пещеру. Он предположил, что это погребальная пещера какого-то древнего племени, сгинувшего в незапамятные времена. Глиняные урны были украшены изображениями разных животных: кабанов, медведей, волков и змей. Многие урны были разбиты и рассыпались по полу кучками праха, обломками костей и черепков.
Гудвин ползал на четвереньках, обшаривая пещеру. Он с трудом дышал средь всей этой пыли и праха. Огромная скала над сводами пещеры, казалось, медленно опускается, грозясь похоронить его в своей утробе. Он будто снова очутился в мрачной камере французской темницы. Пот тёк с него ручьями, руки дрожали, но он пересилил себя, оставшись внутри. Ему нужен был предмет, который снова приведёт сюда девчонку, только на этот раз одну. Но в тусклом свете сложно было что-то разглядеть. Что послужит ей посланием? Глиняный черепок? Нет, этого явно недостаточно.
Его нога скользнула по грязи, и он услышал скрежет, задев подошвой сандалии что-то сзади. Неуклюже обернувшись, он увидел, что сдвинул небольшую каменную плиту, и что-то блеснуло под ней в сумраке пещеры. Он сунул руку в маленькую нишу. Там, в гнезде из пепла, среди янтарных бусин и медвежьих когтей лежал амулет в виде золотой головы вепря, усеянной гранатами. Горло Гудвина пересохло, как разбросанные вокруг обуглившиеся кости, но растрескавшиеся губы сложились в улыбку, когда он победоносно зажал золотого вепря в кулаке, запечатлев на нём страстный поцелуй. Твои дни сочтены, ведьма!
Глава 69
Если крещёный прикоснётся к ведьме рябиновой веткой, то дьявол утащит её в ад, когда в следующий раз, явится искать себе жертву.
Госпожа Кэтлин
Я ждала его в башне, хоть и поклялась, что больше не вернусь в это грязное место. Выскользнуть из города ночью, не привлекая внимания стражников, после восстания стало почти невозможно.
Город маячил за моей спиной огнями пылающих факелов, озаряя мутно-оранжевым и горчичным светом тёмные улицы. Передо мной у подножия башни мерцали тёмно-красные огни Бутверка, отбрасывая лишь искажённые тени причудливых существ, шныряющих меж ними, словно чудовищные летучие мыши. Отголоски смеха, воплей, а то и страданий поднимались вверх вместе с вонючим дымом костров. Но кто смеётся, кричит и плачет там во мраке, знали лишь жители этих трущоб.
Солнце закатилось, и за окном завывал ледяной ветер с реки. Я задрожала. Сегодня, пожалуй, не стоит раздеваться, но скоро, совсем скоро, если всё пойдёт по плану, мы будем лежать вместе в тёплой постели Роберта.
Я услышала его шаги по деревянной лестнице и поспешила к люку, протягивая ладонь, чтобы помочь ему подняться. Он быстро поцеловал меня и отстранился, глядя на грязные половицы и морщась от отвращения.
— Диот могла бы хоть овчинки подстелить. Мы с тобой, конечно, и не в таких убогих местах любовью занимались, но на грязных голых досках — это уже чересчур.
— Конечно, постель моего мужа тебе предпочтительней.
— Ты знаешь, чего я хочу.
— Уже через несколько дней ты это получишь. — Я провела рукой по его лицу. — Разве ты не получал от меня всё, что хотел?
Смеясь, он обхватил меня за талию и закружил по комнате, как восторженный ребёнок.
— У тебя есть план? — Он опустил меня на пол, обнимая за плечи. — Расскажи, как ты это провернёшь.
— Как мы это провернём, — поправила я его. — Благодаря моему умению аккуратно распускать слухи теперь каждая собака в Линкольне знает, что Роберт — королевский представитель. Поэтому никто не удивится, если однажды его найдут с кинжалом в груди.
Он хохотнул.
— Для Роберта это тоже не будет сюрпризом. Он убеждён, что каждый человек в Англии замышляет его убить. Но кто его… — Внезапно его лицо стало серьёзным. — Не ты, конечно же.
Пришла моя очередь смеяться.
— Вся соль в том, чтобы взвалить грязную работу на того, кто будет наверняка пойман и повешен. Тогда на меня никто и подумать не посмеет. И как убитая горем, супруга, овдовевшая после нескольких месяцев счастливого брака, я имею право отправить королю прошение о некоей денежной сумме или землях в качестве компенсации за смерть мужа, который доблестно сложил голову, защищая интересы короны.
Он провёл пальцем по моим губам.
— Никогда не сомневался в силе твоего убеждения, мой ангел, но даже тебе будет сложно уговорить кого-то прирезать Роберта и отправиться за это на плаху. Убийцу королевского представителя осудят за измену, и его смерть будет медленной и мучительной, в назидание остальным. Нет, милая. Зайди в любую таверну вниз по набережной, и за увесистый кошелёк в каждой ты найдёшь с десяток желающих перерезать глотку святой матери-настоятельнице. Но даже эти люди не настолько глупы, чтобы пойти на такое, не думая о последствиях. Кроме того, у наёмных убийц есть одна неприятная особенность — возвращаться к своим заказчикам и требовать ещё больше денег, угрожая обличить перед королевским следствием и судьями в обмен на собственное помилование. Мы никогда в жизни от них не отделаемся.
— А что, если человек сам не знает, что будет убийцей… — произнесла я, скользнув рукой по внутренней части его бедра и почувствовав, как он вздрогнул. — Единственное место, где Роберт чувствует себя в безопасности, это его собственный дом. Только там он отпускает охрану. Он и раньше был человеком привычек, но теперь цепляется за них, словно младенец за сиську. Ежедневно, приходя домой, он наливает себе пряного гиппокраса и, плюхнувшись в кресло перед гобеленом, залпом осушает кубок. Проще будет отравить вино.
