Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗

– «Понимаете? Я конечно виноват! Чёрт меня попутал с этой спешкой! Боялся на работу опоздать! Мне конечно стыдно. Но я не злостный нарушитель закона! Может, удастся как-то вопрос решить, чтобы не позорить мои седины?».

– «Вы можете штраф заплатить здесь!».

– «С удовольствием! А сколько?».

– «Десять тысяч!».

– «Да ну, Вы что? У меня стольких денег никогда не было! Тогда уж пусть… через суд!».

– «А сколько у Вас есть?».

Имея сейчас всего чуть более двух тысяч рублей, и понимая, что его могут в худшем случае и обыскать, Платон, копаясь в кошельке, быстренько сориентировался:

– «Могу дать только пятьсот. Остальные не мои!».

– «Да Вы, что!? За такое нарушение…».

– «Ну, давайте, я потом ещё подвезу!».

Видя кривую гримасу на лице нахального мздоимца, понимая, что хохол москвичу не уступит, тем более коренному, Платон пошёл на попятную:

– «Но у меня здесь всего две тысячи! Больше просто нет! Остальные надо будет где-то занимать!».

Поняв, что с этого пожилого, почти нищего, интеллигентишки больше ничего не сдерёшь, Никола пошёл, якобы, навстречу злостному нарушителю российской капиталистической законности, протягивая к Платону свою, давно привыкшую к ассигнациям, скромно худую ладошку, при этом ещё стыдя и отчитывая провинившегося:

– «Ну, ладно! Что с Вами поделаешь? Давайте две! И больше не нарушайте! В Ваши годы это должно быть стыдно!».

Получив паспорт, а к радости ещё и пенсионное удостоверение тестя, Платон быстро вышел из милицейской клоаки, почти кожей спины ощущая её мерзость.

С одной стороны неплохо отделался. С другой стороны потерял почти двухнедельную зарплату. Ну и попал! Во, гад, этот мусор, хохол Микола! Понабрали лимитчиков в Москву, теперь они нас и доят! Хотя и сам хорош! Не ловчи, не езди без билета! Теперь же эти деньги придётся невольно отыгрывать на транспорте! Да-а! – оправдываясь, размышлял он про себя.

И новый случай вскоре вернул Платона к новым реалиям окружающей его суровой, но справедливой действительности.

Продолжая компенсировать финансовые потери, он решил, как всегда, бесплатно проехать на трамвае от Чистых прудов до Воронцова поля. Однако уже на следующей остановке в вагон вошли контролёры. По привычке, показав тёмно-малиновую корочку пенсионного удостоверения тестя, Платон сначала почувствовал, а тут же и услышал просьбу раскрыть его полностью.

Молодой, около тридцати лет, красивый, розовощёкий молдаванин тут же громко заметил:

– «Так это не Ваше удостоверение! Неужели Вы хотите сказать, что Вам уже более восьмидесяти лет!?».

– «А это не моё, а тестя!».

– «Так за это не только штраф полагается, а вообще – в милицию! Проходите на выход!».

Платон, в принципе, этот вопрос мог решить силовым путём в трамвае и не подчиниться. Но быстро всё просчитав, решил не искушать себя и не испытывать судьбу, а выйти на улицу, где не было бы столько свидетелей, и было бы больше вариантов действий.

Сойдя с контролёрами через остановку, Платон начал интенсивно соображать, что делать.

До Воронцова поля было рукой подать. В принципе, можно было бы, и убежать от них. Его хотя и не молодое, но весьма тренированное тело вполне позволило бы это сделать.

Но это было бы как-то не солидно. Он работал поблизости. И убегать на виду у всех, которые могли бы, потом его многократно лицезреть, было просто стыдно. И Платон решил не прибегать к крайним мерам.

Контролёры тем временем грозились вызвать наряд милиции для препровождения задержанного в отделение с целью выяснения личности и наложения более солидного штрафа. Они явно намекали на решение вопроса здесь, на месте. И Платон решился:

– «Давайте я лучше здесь заплачу, а то мне некогда! Сколько?».

– «Тысяча!» – не моргнув глазом, сказал один из них.

По внешнему виду Платона они видимо решили, что такие деньги для него видимо ничто.

– «Да, Вы, что!? У меня всего пятьсот! Да и то я триста должен сейчас отдать! Для этого и еду!».

– «Хорошо! Давайте двести! Но тогда без квитанции!».

– «Естественно! Но тогда дайте сдачу! Есть триста?».

Получив сдачу, Платон перешёл на бульвар, чтобы, пройдясь по нему, немного успокоиться.

Да! Опять попался! Надо теперь сменить тактику и не лезть на рожон! А то так никогда и не отыграешь потери! – окончательно решил он.

В последующее время он больше никогда не попадался контролёрам и милиции, медленно и верно приближая полученный ущерб к нулю, что, с учётом электрички, удалось сделать почти за год, невольно в течение этого времени, ощущая себя сереньким и беленьким, но не пушистым.

Однажды поздней осенью, отъезжая на трамвае от метро «Новокузнецкая», Платон вовремя заметил тех же контролёров, и, купив билет, немного поиздевался над своим уже знакомым молдаванином. Когда тот, не узнав Платона, попросил показать билет, Платон, чувствуя за собой силу и справедливость, попросил того сначала показать своё. На ходу, в потёртом удостоверении контролёра, он успел только бегло прочитать неотчётливую фамилию – Мосейбук.

Надо же? Опять наверняка пришлый до Москвы! Ну и развелось их здесь, халявщиков! – подытожил довольный Платон.

Время шло, залечивая душевные травмы. Особенно этому способствовала новая работа и эмоции получаемые на ней.

На очередных дневных производственных вечеринках, проходивших с небольшим временным интервалом всего в несколько дней, виновниками торжества оказались Иван Гаврилович Гудин и Инна Иосифовна Торопова.

И если на дне рождения начальницы накрывать стол помогали Марфа и Платон, то теперь, в основном, это делали сами составители стола.

Платона сразу покоробило отсутствие у них какого-либо вкуса в сервировке. Пришлось вмешаться самым решительным образом, что было сразу оценено присутствующими, особенно любительницей и почитательницей красоты и изысканности Инной, публично высказавшей Платону подобающие комплименты.

На шестидесятилетний юбилей Ивана Гавриловича Гудина коллектив собрался в расширенном составе. Пришли ещё и сотрудники-коллеги из основного здания института.

Для празднования юбилея Гудина выделили специальный кабинет для руководства – своего рода малый банкетный зал на втором этаже здания.

С этих пор, периодически в их коллектив и стала как-то незаметно и естественно вливаться комендант здания Нона Петровна Барсукова (до замужества Приходько).

Это была уроженка казачьего края – брюнетка лет пятидесяти, которые ей было затруднительно и дать-то.

Когда-то она была очень красива, фигуриста, шикарна и даже фундаментальна. Но с годами она несколько растеряла былые формы и форму, но всё ещё сохраняя сексуальную привлекательность.

Недаром многие мужчины, особенно крупного и крепкого телосложения, посещавшие здание медицинского центра и общавшиеся с, внешне немного похожей на Мэрилин Монро, Ноной, мечтали с удовольствием и наслаждением предаться с нею любовным утехам.

Но и не только они, а и более субтильные мужчины также были бы не прочь окунуться в её заманчивые формы и ощутить все её прелести.

Из всего коллектива ООО «Де-ка» Нона Петровна поначалу больше дружила с Инной Иосифовной.

Они дружили не так, как дружат красивые, зрелые, интеллигентные женщины средних лет, не обременённые взаимными обязательствами и личными интересами. Они дружили, как дружат красивая женщина, не знающая, что она королева, с некрасивой, как раз считающей себя оной.

Но совершенно по-другому дружили Надежда Сергеевна и Инна Иосифовна.

Платону часто приходилось слышать, поначалу шокирующее не только его, но и изредка приходящих к ним посетителей, слишком панибратское, дружеское и даже излишне любовное, если только не лицемерное, их взаимное обращение друг к другу, как «Инусик» и «Надюсик».

Внешне можно было подумать, что здесь царят мир, дружба, порядок, взаимоуважение и любовь.