Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич (книги без регистрации .txt, .fb2) 📗

И теперь с семьёй Жан постоянно живёт в Санкт-Петербурге. Как ни странно он, уроженец юга, давно обожает пасмурную погоду, туман, дождь, снег, любит северные страны, и даже в этом являясь истинным гражданином Мира.

На окраине Санкт-Петербурга Жан купил уютную квартиру, которую сам же и отделал. Светлый потолок, серо-голубые обои и светлое, натуральное дерево пола и дверей позволяли в этой квартире «отдыхать глазу». Кроме спальни и гостиной Жану ещё нужна была и лишняя – «музыкальная комната», где можно было бы разместить музыкальные инструменты и аппаратуру. Поэтому квартира была трёхкомнатная.

Теперь у него во Всеволожском районе в одну объединены две большие квартиры на одной лестничной площадке.

Но Жан всегда предпочитал жить за городом. Он не любил центр города из-за выхлопных газов, вибрации от метро, грохота трамваев и обилия электрических проводов.

Поэтому он в городе жил мало, предпочитая дачу в Волховском районе – дом в деревне на берегу реки Ладоги, который тоже сам строил и отделывал.

Его вдохновляло созерцание природы: просторов, зелени, деревьев. И это вдохновение он воплощал в различные идеи на даче.

Из подручных материалов: недорогих металлических труб и стеклянных фонарей, Жан установил на участке четыре уникальных фонаря собственного изготовления. Сам построил двухметровый забор. Затем, по старой памяти, самостоятельно покрасил его финской краской в редкий цвет – сочетание зелёного и голубого.

А для оформления территории Жан использовал множество различных камней. Их он собирал повсюду: на дамбе, на Ладейном Поле, в Подпорожье, откуда привёз даже гладкие валуны розового цвета. Некоторые были под полторы сотни килограммов. Поэтому их пришлось вдвоём поднимать и вкатывать и выкатывать из машины. Кое-что удалось собрать и в своей деревне, забрав выброшенные камни у соседей.

Мелкие же камни Жан выложил вокруг деревьев и сделал из них дорожки, спускающиеся, в греческом стиле, ярусами прямо к воде.

На берегу Жан построил почти тридцатиметровые, идеально ровные, мостки, позволявшие из бани прыгать сразу в воду.

Жан всегда очень любил воду, так как она снимала у него эмоциональное напряжение, отгоняла печальные мысли, учила быть мудрее. Он любил долго плавать, да и просто смотреть на воду.

И теперь Жан жил, как говорят французы, «свежим воздухом и любовью». И это было сказано, как раз о нём, так как он жил любовью к женщине, к музыке, и к животным.

Около десяти лет назад он, наконец, встретил своё счастье. Но, так как Бог не дал семье Жана детей, то он жил с любимой женой не только, как с любовницей, но и как с сестрой, подругой и даже ребёнком. Он долго и упорно выбирал её, сделав на этом пути много ошибок, и до сих пор был счастлив, как молодожён. Жан даже называл её как-то по-особенному красиво: «чудом и дочерью моей тёщи». Он каждый год жизни с нею считал за пять, так как долго её не видел, и теперь пытался наверстать упущенные года, прожитые без любимой.

Жан всегда дорожил своей семьёй. Она была для него святой. Он даже боялся сглаза, поэтому не любил говорить на эту тему. Да и праздники, и семейные торжества Жан отмечал обычно в узком семейном кругу и с самыми близкими друзьями, только теперь лишь в новом доме.

По этому поводу он шутил:

– «Я всегда говорю: лучше иметь непростительно мало друзей, чем непростительно много».

Да, жизнь разбросала прежних друзей Жана в разные стороны. Из своих сокурсников по киевскому училищу эстрадно-циркового искусства он поддерживал отношения только с Кларой Новиковой. Жан даже побывал на записи её телепрограммы «Чего хочет женщина».

Но теперь Жану очень нравилось жить в этом новом доме своей мечты – по признанию его друзей – красивом и оригинальном. И сам Жан считал, что главное в этом создании не деньги, а фантазия, хорошая идея и труд.

Это касалось не только дома и участка, но и вещей, собственноручно сделанных маэстро Жаном Арутюновичем Татляном. Ведь вещи, сделанными своими руками, по своим идеям и на свой вкус, всегда более цены для любого мастера.

Жан, как и Платон, не только любил копаться в огороде, но и что-то вырезать из дерева, например орнамент, или рамки для картин и фотографий.

Но он по натуре не был Плюшкиным, забивающим хламом чердаки и подвалы своего дома, в этом несколько отличаясь от Платона.

Он легко расставался с ненужными вещами, выбрасывая или раздавая их. Жан легко расставался и с деньгами, хотя хорошо знал, как они достаются. По натуре он больше походил на бродягу, везде, где он жил, создававшего свой микромир.

И Жан Татлян создал свой микромир в Санкт-Петербурге, превратив его для своих слушателей в макромир счастья и доброты. Щедрый ко всем, он получал просто кайф от дарения дорогих подарков подругам и друзьям.

Как-то он пожелал и своим слушателям:

– «Любите жизнь, любите друг друга, любите свою малую родину, радуйтесь каждому утру, когда Вы просыпаетесь, и всё будет великолепно! Не делайте зла и творите только добро!».

14 апреля 2000 года он дал всего один, но аншлаговый концерт в Большом киноконцертном зале «Октябрьский» в Санкт-Петербурге. Во время его выступления зал был переполнен. Билеты шли по двойной – тройной цене. Хотя при выступлении некоторых российских звёзд заполняемость зала, по словам его директора, составляла всего до 80 %. И это было хорошим барометром успеха возвратившегося певца.

На концерт многие поклонники Жана Татляна пришли с детьми и внуками. Тогда билеты были недорогие, поэтому Жана услышали и небогатые люди. Во время исполнения песни «Фонари» в зале зажглись сотни, бесплатно розданных зрителям, фонариков.

И когда Жан пел балладу, посвящённую жертвам землетрясения в Армении, весь четырёхтысячный зал встал, также включив фонарики, которые в темноте зала символизировали свечи.

У многих в глазах блестели слёзы. Их не стыдились ни мужчины, ни женщины. Да и у самого Жана от чувств в горле комок стоял, мешая исполнить песни до конца.

В этот момент зрители вспоминали и своих ушедших близких. И всё это вместе – океан огней! Было полное ощущение, что находишься в храме.

Жан тогда почувствовал себя, будто бы заново рождённым певцом.

Его желание гастролировать по России и СНГ, выступать и записывать диски, ещё больше укрепилось.

Да и звёздной болезни у него никогда не было. И это видно из его многочисленных интервью средствам массовой информации:

– «Я не звезда и не планета, и звездной болезни у меня никогда не было.

Я просто певец и композитор, но могу сказать уверенно, что многие выросли на моих песнях, которые когда-то звучали по всей стране. Я часто замечаю слезы в глазах тех, кто приходит на мои концерты. Они меня не забыли, не забыли моих песен, и большое им спасибо за это. На своих концертах я всегда прошу, чтобы в зал дали немного света – хочу видеть свою публику. А на мои концерты приходит публика разных поколений: молодежь 60-70-х, молодежь 80-х и молодежь 90-х. Если в песне есть сюжет, гармония, чувства, она подходит всем, ведь такие же чувства может испытывать каждый и в любом возрасте».

После перестройки, прежде чем окончательно обосноваться в полюбившемся ему Санкт-Петербурге в 2000 году, Жан Татлян несколько раз приезжал в Россию, но в независимую Армению он так ни разу и не приехал, так как его так ни разу не пригласили на гастроли в Ереван.

За эти годы в Ереване выступили десятки артистов-соотечественников Жана, но часто откровенных дилетантов.

А о выдающемся певце пока словно позабыли.

И всё, что ещё связывало с Арменией армянина по происхождению, были одни лишь исторические корни.

Жан не был там с 1970 года. И сейчас это была уже совсем другая страна. Он тогда уезжал со своей Родины, а теперь приехал бы туда иностранцем. Жан Арутюнович всегда считал, что, зная свою историю, язык, культуру, никогда не следует опускаться до примитивного шовинизма. К счастью, природа человека такова, что плохое он, как правило, всё-таки забывает, а старается сохранить в душе только добро, тёплые, хорошие воспоминания.