Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич (книги без регистрации .txt, .fb2) 📗

Да в придачу она получила ещё и резную полку под иконы и неподписанную Ксенией поздравительную открытку с двумя фотографиями Марины и стихотворением Платона.

В гости к Марине с Юрием на празднование пятидесятилетнего юбилея лучшей подруги Ксении супруги Кочет были приглашены заблаговременно.

В субботу 11 апреля Ксения с Платоном подъехали в Никольское к трём часам дня. Хозяева как всегда встретили их тепло и радушно, познакомив с рано приехавшей новой супружеской четой. Это были сорокачетырёхлетняя Татьяна – бывшая начальница Марины – со своим пятидесятитрёхлетним мужем Александром – бывшим лётчиком-вертолётчиком.

Пока Платон объяснял Юрию, как воспользоваться его подарком – диском и флэшкой с записями песен Жана Татляна, собрались и задержавшиеся. В начале шестнадцатого часа подошли соседи, уже хорошо известные Платону, Борис с Наталией.

Четыре пары сразу расселись за непродуманно сервированным столом, причём не парами, а мальчики на стульях напротив девочек на диванчике.

Лишь юбиляршу усадили в кресло с одного торца напротив Бориса с другого торца, по правую руку от которого, на длинной стороне, сели Юрий, Александр и Платон. Тот специально сел возле Марины, чтобы помогать её в подносе снарядов, и подальше от собутыльников, отгородившись от них ещё непроверенным Александром.

Пока гости мялись, примериваясь к закускам, и, по инициативе всегда всё лучше всех знающей начальницы, переставляли тарелки с яствами на столе, Платон шепнул Борису:

– «Борь! Начинай, как гость, по-старшинству!».

Тот, польщённый, согласился.

К удивлению и даже к некоторой досаде Платона, тут же сменившейся радостью за заранее продуманный дополнительный подарок юбилярше, Борис тоже достал двухстворчатую открытку с числом «50» на первой странице и объявил, что прочтёт посвящённые юбилярше стихи.

Немного волнуясь и запинаясь, больше от недоработки строк, Борис зачитал трогательное поздравление от них с супругой. Пока главного гостя несло по неровным волнам его души порыва, Платон с некоторой долей злорадства уже предвкушал, какой эффект вызовет его послание, ещё раз убеждаясь, что не зря он дал первое слово именно Борису, а не взял сам.

После первого тоста с шампанским и закуской, слово уже взял Платон. Хитрец сначала показал всему собранию лицевую сторону открытки, явно выигрывающей у открытки соседей, а потом персонально Марине – прикреплённый лист с двумя её фото с юбилея Ксении, где на обратной стороне было и стихотворение Платона. Властолюбивая бывшая начальница Марины сразу потребовала показать и ей. И, поддержанная предложением Платона, открытка так и пошла по рукам, с задержкой вернувшись к автору.

Во время этой процессии Платон услышал не только возгласы одобрения, но и радостное, обращённое к мужу, воспоминание от Наташи:

– «А-а! Ну, он же – поэт и писатель!».

Удовлетворённый предварительно произведённым эффектом, Платон объявил Марине, что в открытке расписались они с Кирой, которой понравилась и тётя Марина с дядей Юрой и стихотворение будущего свёкра.

Наконец, Платон начал главное:

После прочтения стихотворения Платон вспомнил, тут же восполняя пробел, что не объяснил непосвящённым, что такое «Вулкан» (один из типов противокорабельных крылатых ракет ВМФ СССР) и СН (система наведения).

А Ксения объяснила Марине, что не подписала открытку из-за того, что не согласна с фотографиями на простой бумаге, ухудшающей качество восприятия и портящей общее впечатление. А её запоздалое:

– «Марин! Но если хочешь, я распишусь!» – лишь потонуло в молчаливо-обиженном изумлении закадычной подруги.

Платон тут же объявил, что у него есть ещё и музыкальное поздравление юбилярше и её мужу от Татляна. Но нетерпеливые проголодавшиеся не стали продлевать и так затянувшуюся паузу, решив музыку прослушать позже.

После этого тоста соседи Платона слева дружно взялись за водку, не обделяя и его. Но начали-то они с Перцовки, которую не любил Платон.

Поэтому его чуть пригубленная рюмка так сиротливо и простояла до конца застолья, а её хозяин вынужден был переключиться на дегустацию обилия вин. Но и здесь произвол юбилярши, примерно с середины пиршества постоянно и неожиданно подливавшей ему своё домашнее яблочное вино, не позволил тому насладиться всем их разнообразием.

Третьим слово взял, удививший всех, муж. Юрий Алексеевич вдруг объявил, что тоже прочитает свои стихи «Из раннего Палева», которые, если не считать некоторые шероховатости, оказались на редкость приличными, во всяком случае, душевными. И посвящались они, охватывающие период их знакомств, конечно жене Марине.

Поэт под жидкие аплодисменты публично похвалил хозяина. Торжество набирало силу. Бокалы, рюмки и тарелки наполнялись и опустошались. Особых и удивительных изысков на столе не было, хотя всё было достаточно полно, ёмко и прилично. Но из всех блюд Платону почему-то больше всего понравился хлеб домашней выпечки – уже итог заранее вручённого Ксенией подарка.

Ещё в начале торжества Юрий Алексеевич запустил свой любимый музыкальный комбайн, громко выдававший «на гора» песни без всякой системы и разбора. Платона так и подмывало отомстить хозяину его же фразой: да выключи ты, ничего не слышно! Но воспитание не позволило.