Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич (книги без регистрации .txt, .fb2) 📗

– «Очень приятно, Платон Петрович!».

– «А мне-то как?!» – не к месту отшутился тот.

Тут же представитель власти обратился к корреспондентам с кратким вступительным словом, в котором объяснил прессе, что благодаря длительной и упорной работе МИДа, Минюста и СВР, президенты России и Аргентины договорились о досрочном освобождении бывшего гражданина СССР, и разрешении ему посетить Российскую федерацию для свидания с родными и близкими.

Затем он представил им отца виновника торжества – Платона Петровича. Начались вопросы. Платон взял себя в руки и отвечал чётко и кратко, почти по-военному. Затем он подумал, что его манера так сейчас говорить может вызвать подозрение о его инструктаже, и перешёл на более свободное общение с прессой, подкупая её представителей улыбками и юмором, в основном отшучиваясь от их вопросов.

После окончания мероприятия, прерванного всё тем же представителем Минюста, сославшегося на ещё предстоящую встречу, но уже со всей семьёй, Владимир Сергеевич вновь пригласил Платона в свою машину, и, отъехав за угол, уже у ворот медицинского центра поблагодарил Платона за весьма удачное и артистическое интервью прессе.

Он оставил ему номер своего телефона, назвал примерное время и телевизионный канал, по которому можно было всё это видеть, и объявил, что сейчас решаются чисто технические вопросы приезда Вячеслава Платоновича Гаврилова-Кочета домой в Россию.

Платону почему-то стало немного тревожно на душе от слов «приезда», а не возвращения, но он не стал сейчас досаждать несвоевременными вопросами так порадовавшему его человеку.

На рабочем месте Надежда встретила Платона с нескрываемым любопытством, но настороженно:

– «Ну, что это за фокусы? Колись!».

– «Да, так! Старые друзья объявились».

– «Ничего себе, у тебя друзья!» – польстила она подчинённому, гордясь тем, что тот работает у неё и на неё.

– «Было дело!» – совсем заинтриговал он начальницу.

Вечером Платон оповестил Варвару, Ксению и Анастасию о долгожданной новости, надолго разговорившись с сестрой.

Их разговор о загранице невольно коснулся и Жана Татляна. В результате Платон подарил Насте его песни, послав их по электронной почте. Прослушав некоторые из них, та позвонила брату:

– «После таких песен… летать хочется!».

– «Бомбить!» – отшутился тот.

На следующий день на работу Платон пришёл в особо приподнятом духе. Ничто и никто из коллег теперь ни на йоту не могли испортить его настроения.

А под музыку вальса душа поэта запела, недавно завершённое им, ранее не до конца сочинённое стихотворение:

А кто-то не оставит память о себе, или оставит негативную, во всяком случае у меня! – вдруг вспомнил он о Гудине.

В обед Иван Гаврилович по-прежнему шарил в пустом холодильнике в поисках дармовщинки. Краем глаза Платон видел, как тот, войдя к нему, окинул его однооким неприязненно-завистливым взглядом.

Наверно Надежда уже похвасталась моими связями? – решил Платон.

В обеденный перерыв, покупая в ближайшем минимаркете булочку к чаю, Платон услышал в очереди за своей спиной окончание фразы из беседы молодой парочки:

– «Я совсем охренела!».

Повернув голову влево, пенсионер по возрасту взглянул на гладкокожее лицо юнатки, и после специальной, но короткой паузы, вызванной поиском следов интеллекта на лице юной особы, констатировал:

– «Похоже!».

Тут же диалог продолжил её парень:

– «Аня! Решаешь раз и навсегда!».

– «Как всегда!» – сморозила та, вызывая улыбку на лице Платона, уже отходящего от кассы.

Его теперь ничто не смущало, а лишь веселило и радовало, даже глупость и придирки ревнивой начальницы.

После праздничное затишье на работе разбавилось лишь одной, но требовательно-капризной просьбой начальницы:

– «Платон, положи пять штук масла на вахту!».

– «Пять коробок?».

– «Нет! Пять штук!».

– «Чего? Бутылок?».

– «Да! Пять штук!».

В традиционный для Платона день приключений, в среду, позвонил его бывший школьный товарищ Александр Михайлович Сталев, с которым они просидели за одной партой с конца четвёртого класса вплоть до окончания десятилетки. Более четверти века проработав на одном предприятии и играя на одном футбольном поле, они не общались уже около пятнадцати лет.

Звонок оказался неожиданным для Платона. Он так и не понял, что хотел бывший друг. По осведомлённости звонившего Платон понял, что тот был информирован другим бывшим своим другом Валерием Юрьевичем.

А по разговору вырисовывалось, что тот зондировал не только занятость Платона, но и его связи с Лужковым и евреями. Платону из воспоминаний Александра об их детстве запомнилась лишь одна неожиданная его фраза:

– «А ты всегда шёл напролом!».

Его размышления о неожиданном звонке бывшего друга прервала Надежда:

– «Платон! А ты смотрел вчера Евровидение, где Нонкина племяшка опозорилась?!».

– «Нет! Не царское это дело смотреть, как плебеи веселятся!» – пошутил он лишь долей…

Завершилась богатая на эмоции рабочая неделя. Опять дача, опять заботы. Но наряду с ними в жизни Платона по-прежнему происходили, а вернее повторялись, и неожиданные, словно в ретро фильме, давно забытые им события.

В субботу, подходя к магазину на переезде 56 километра, что Платон делал не раз, он вдруг впервые обратил внимание на его название «Катя и К».

– «Катяк!» – невольно вслух вырвалось у него.

И неспроста. По пути на дачу, проходя мимо посёлка, в полной тишине и безлюдии он вдруг услышал громкий, требовательный и настойчивый котячий визг. На клич явно котёнка Платон остановился, невольно озирая окрестности своих ног. Никого.