Умирать подано - Кивинов Андрей Владимирович (бесплатные полные книги TXT) 📗
Утром на другой день пошла в ларек за булкой. Опять стоят! Я уж не стала вида показывать. С ларька вернулась, и к окну. От меня все видно – кто приходит, кто уходит. Минут через двадцать Андрюшка с четвертого этажа вышел, а следом, минуты не прошло, эти электрики. Стремянку на плечо и со двора вон. Вот такие дела, Игорек.
Плахов улыбнулся. Страсти шпионские. Миссия невыполнима, агент ноль-ноль-семь-с-половиной выходит на тропу любви. Склонности к шпиономании у определенной части населения ярко выражены и переходят в панику.
– Ну и что, Марь Санна? У меня в общаге водопроводчики каждый день что-то чинят, а горячей воды как не было, так и нет. Сказать спасибо должна, что люди без света вас не оставляют.
Бабуля растерянно захлопала накладными ресницами.
– Так ладно б делали они что-нибудь, а то ведь просто стоят. Высматривают. У нас народ богатый в подъезде. Тот же Андрюшка.
– Что за Андрюшка-то?
– Да с рождения в доме живет. Чекулаев. Хулиганистый был мальчишка, стекло мне в малолетстве разбил на кухне. Озорной. Сейчас в лицее учится. Родителей хорошо знаю. Отец раньше начальником на комбинате работал, а нынче – коммерсант. Машина у них богатая. Не их ли квартиру ограбить решили? Андрюшка . сейчас один живет, родители в Германию, что ли, на все лето укатили, бизнес крутить. Квартира без присмотра постоянно. Соседа-то по площадке вряд ли станут грабить, пьянь зловредная, только тараканов плодит, а Чекулаевых-то запросто.
Фамилия показалась Плахову знакомой. По крайней мере, где-то он ее точно слышал. Редкая фамилия. Хотя за шесть лет работы на земле в башке полный винегрет из фамилий. Вполне возможно, старший Чекулаев обращался в милицию по поводу кражи из машины. Да, кажется, так оно и было.
– Марь Санна, они вас ограбитв хотят. У Чекулаевых наверняка сигнализация.
– У меня после самовара брать нечего. Когда изымешь, приглашу на чай.
– Хорошо. Марь Санна, пора мне. Дежурный кличет, – Плахов поднялся со стула.
Старушка взяла свою плетеную сумочку-авоську, спрятала туда газету, поднялась.
– Хорошо, хорошо, ухожу. Но за чекулаевской квартирой присмотри. Не к добру это.
– Присмотрю.
Плахов не стал объяснять, что стоять возле квартиры все равно не сможет, да и вообще… Нет его здесь больше.
Проводив старушку, он зашел в дежурку. Работать, если честно, не хотелвсь. Совсем ничего не хотелось.
ГЛАВА 18
История с покушением на известного криминального репортера Артема Карасева подняла настоящий смерч гнева в новоблудских массмедиа. Прогрессивная журналистика вновь заговорила о нашествии темных сил на свободу слова, о восстановлении железного занавеса, а самые прогрессивные потребовали у власти бесплатного разрешения на ношение огнестрельного оружия. Многие публикации впрямую связывали случившееся с предстоящими через три дня выборами. Репортер смог добыть серьезную информацию на одного из кандидатов, но за это получил пулю. Версия оказалась вкусной, ее подхватили и раздули. Мнение самого раненого репортера ни одна газета и ни одна телепередача не приводила, ссылаясь на отказ Карасева заострять внимание на его персоне. К тому же он оставил за собой право изложить свою точку зрения в ближайшем выпуске «Вечернего Новоблудска».
О личности киллера пресса сообщала крайне мало, публикуя в основном интервью со сторожем психиатрической больницы, сумевшим задержать гада почти на месте преступления. Органы правопорядка никаких заявлений не делали и от комментариев отказывались. Тайна следствия. У органов свои секреты. Это позволило самым смелым коллегам Карасева сделать вывод – либо к покушению причастны сами органы, либо Шкрабов оказался случайным прохожим, на которого теперь повесят всех собак, ибо настоящего преступника правоохранительная система найти, как всегда, не в состоянии.
У дверей палаты Артема дежурил наряд ОМОНа, у окон – наряд поклонниц, в основном из числа старшеклассниц средней школы, расположенной неподалеку. Лозунги типа «Артем, мы лав ю», «Артем форева» украсили приемный покой и – чисто по ошибке – вход в морг. В больничном сквере группа тинейджеров гнусавила под расстроенные гитары песни Цоя.
Сам виновник суматохи попросил омоновцев никого к нему не пускать, заявив, что будет работать. Действительно, всю субботу Артем провел с авторучкой в руках, а в воскресенье вызвал главного редактора и передал готовый материал.
Статья под риторическим заголовком «Кто заказал песню?» вышла в понедельник вечером и заняла всю первую полосу номера. В центре публикации стояла фотография лежащего на больничной койке мученика-автора, чуть ниже – небольшой снимок места происшествия. С цветами на асфальте.
Содержание оказалось весьма любопытным, скорее от Артема ожидали пафосных слюней, как это случается в аналогичных ситуациях. Еще в самом начале статьи автор предупредил, что несет полную ответственность за публикуемые материалы и готов отстаивать свою точку зрения где угодно, так как располагает всеми необходимыми документами.
И совсем уж никто не мог предположить, что речь в статье пойдет вовсе не о покушении на автора, а об убийстве господина Леопольда Салтыкова. Мастерство слога и, главное, вполне правдоподобная фактура не оставляли сомнений в подлинности тех или иных утверждений. Карасев резал правду-матку с плеча, не пряча героев под инициалами с точкой.
«Кто такой Салтыков? Господин, одурачивший полгорода с молчаливого благословения нынешних властей. Господин, чрезмерно любивший женщин одноразового употребления. Господин, чье прошлое скрыто синим туманом, а Дорога к власти отмечена цепью загадочных трагедий…
Но хватит! О покойных – только хорошее. Чтобы не встречались. Давайте лучше о живых. Господин Салтыков был застрелен неким Сергеем Анохиным по кличке «Вентилятор», возглавляющим несколько охранных структур и находящимся нынче в розыске, а может, даже и на том свете. Зная страсть Леопольда к женщинам, Анохин использовал в качестве инструмента некую наркоманку по имени Вероника, подложив ее в койку к ничего не подозревающему чиновнику. Салтыков находился в добрых отношениях с Вентилятором, их знакомство уходило корнями в начало девяностых. Вероника, ныне тоже покойная, усыпляет бдительность клиента посредством сонных капель, а Анохин беспрепятственно доводит дело до конца, инсценируя впоследствии ограбление.
Кто же, кто заказал песню «Дорога в облака» для Леопольда Салтыкова? А давайте подумаем вместе. Салтыков держал в руках все ключи от банковских сейфов, где хранились и приумножались похищенные им средства. Все рассуждения что он был «серым кардиналом», оказались беспочвенными. Возможно, он и располагал компроматом на мэра, но не в большем объеме, чем другие чиновники. Салтыков был обычным ворюгой, и не стоит придавать ему облик святоши. Единственный вопрос, который пока остается открытым, – куда должны были пойти украденные миллионы? На избирательную кампанию, на счастливую старость? Можно точно сказать, что не на защиту негров от СПИДа и не на постройку храма Пуки-вуки в Центральной Африке…»
Затем с неподдельным гневом Артем направил свое острое перо в сторону главного конкурента мэра – Аркадия Викторовича Боголепова. Ага, попался, народный любимец! Косоворотка и кирзачи – это еще не близость к народу. Что это ты за денежки раздаешь? Не те ли самые денежки? Салтыковские? Те самые, те! На денежках ведь не написано, чьи они. И уж не твой ли помощник Русланчик Мухаев попросил Анохина «помочь» с Салтыковым? Ведь Мухаев с Анохиным – друзья детства и юношества, вместе ковер. борцовский топтали.
И обошлась помощь чисто по себестоимости – пять тысяч долларов. Так сказать, номи-. нально, ведь главная награда ждала Вентилятора после победы Боголепова на выборах – режим наибольшего благоприятствования и послабления на деловом рынке Новоблудска…
«А теперь, уважаемые горожане, делайте выводы. Получите ли вы обещанный остаток украденных у вас кровных? Можно ли доверять власть человеку, идущему к ней по трупам? В больнице умирает молодой следователь прокуратуры Павел Орешкин, расследовавший дело Салтыкова и вышедший на след убийц. Как только я получаю материалы, в меня стреляют. Кровь превращается в „Пепси-колу“, пуля и нож – единственный аргумент обезумевших политиков, зовущих нас в средневековье!..»
