Я знаю, как ты дышишь - Костина Наталья (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
«Будьте уверены, — сказал ей тогда закройщик в ателье, вовсе не старый, как она себе его представляла, а молодой плечистый парень, — это платье будет единственным в своем роде!»
— Да-а-а… — задумчиво протянула она, коснувшись шероховатых и одновременно шелковистых кружев и с неохотой закрывая шкаф. — Жаль!
Катя где-то читала, что в Америке есть традиция передавать свадебные платья по наследству: их хранят, а потом слегка перешивают, подгоняя под очередную невесту. Или же невест специально подбирают под размер имеющегося платья? Потому что как, например, можно подогнать платье сорок шестого размера на пятьдесят восьмой? Это обратно запросто, а когда с трепетной лани да на слона…
— Кать, ужинать иди!
— Иду! — откликнулась она и окончательно захлопнула дверцу. Лучше ничего не говорить Тиму о том, что она будет хранить платье, чтобы передать его потом дочери или невестке, потому что Тимка сразу же переведет стрелки на то, что у них до сих пор нет ни дочери, ни сына! А еще лучше — обоих сразу, хотя со свадьбы прошло всего три месяца! И вообще, она не собирается…
— Ты чего надутая такая? — Тим сгрузил на ее тарелку дымящуюся отбивную и целую гору картофельного пюре. — Я тебе тост зажарил!
— С картошкой? — саркастически осведомилась она. — Тимка, ты каждый день зажариваешь мне тост, хотя прекрасно знаешь, что я не буду есть его с картошкой! И с макаронами тоже! И даже с пельменями не стану! Тем более с этими… как их… хачапури?.. Хинкали! И с пиццей я тоже хлеба не ем! И не заедаю им роллы! И зря ты покупаешь хлеб и вообще мучное в таком количестве!
— Давай-ка я тебе действительно температуру измерю! — озадаченно сказал доктор Тимур Тодрия. — Что-то ты слишком раскраснелась…
— Тимка, прекрати! — воскликнула она и в забывчивости откусила кусочек тоста. Тот был прожарен как раз в меру и не в меру был намазан сливочным маслом. Словом, сказка, а не тост. Он просто таял во рту, а в обед она ничего не успела, потому что думала, что еще успеет, но как-то все закрутилось, и к тому же Бухин посетовал, что забыл дома коробку с обедом. А у нее еще аппетита не было… А откуда, спрашивается, ему взяться, если она была только из морга, от утопленника, который месячной свежести, и патологу как раз вздумалось подробно обсуждать содержимое его желудка?! И она сказала, что Сашка вполне может взять половину, чего Тим ей наготовил, а Тим всегда накладывает столько, что просто ужас, и она ест, ест… И куда ей столько съесть?! Да, и когда она наконец явилась, оказалось, что Бухин съел все! Задумался и съел. Ну и на здоровье, конечно, тем более, как выяснилось, Тим положил ей только фруктовый салат, как она и просила, — в кои веки сделал так, как она просила, а не натолкал туда десяток оладий! И стакан сметаны! И она хотела спуститься и купить себе пирожок, но тут пришел Лысенко и ни за какими пирожками она, конечно, уже не пошла… Ни за теми, что с капустой, ни за теми, что с картошкой… Господи, она и хлеб, и пюре — все смела подчистую! Хотя собиралась только салат из морской капусты к мясу, и все! А картошку сгрузить обратно в кастрюлю, как только Тим отвернется! А Тим не отворачивается и почему-то так на нее смотрит… Как все-таки хорошо, когда мужчина умеет готовить! Надо наконец сказать ему это… или не надо?
— Все хорошо? — спросил Тим.
— Угу! — пробурчала она неопределенно, потому что набила рот до отказа. И мясом, и салатом, и подчищенными остатками картошки, от которой толстеют.
— Ты сегодня хоть пообедала, а?
— Угу…
— Кать, нельзя так над собой издеваться…
— Я пообедала! — быстро сказала она. — Там был фруктовый салат! Очень вкусный! Спасибо!
Он немного угомонился, тем более что она не выкинула картошку в кастрюлю и не отодвинула тост, а готова была, кажется, еще и добавки просить. Он любил смотреть, как она ест: изящно и аккуратно, даже когда очень голодна. А она сегодня была очень голодна — он бы голову дал на отсечение! Он был специалист как раз по головам, нейрохирург, и когда-то видел, что у нее там, внутри, под аккуратно наложенными им лично швами… хотя это — то, что внутри — просто форма существования белковых тел, одинаковая у всех. Иное дело — почему одни люди тебя трогают, а другие оставляют совершенно равнодушным, хотя ты знаешь, что они достойные, и умные, и талантливые… и даже красивые! Но он почему-то любил только эту женщину, такую знакомую и даже предсказуемую. Вот сейчас она скажет: «Зачем ты в меня это все впихнул?»
— Зачем ты в меня это все впихнул, а? — недовольно сказала Катя, и он рассмеялся.
— Ну и чего ты смеешься? — недоумевала она. — И вообще, дайте мне десять пачек таблеток от жадности, доктор!
— Мадам! — Он сделал круглые глаза, с ходу принимая предложенную роль. — Вы только полчаса назад купили у нас пятнадцать упаковок!
— Ой! — сказала Катя. — Я перепутала анекдот! Это были не от жадности, а для похудения таблетки! И я не наелась…
— У нас есть еще печенье к чаю, — сказал Тим, все еще смеясь. — Прекрасное печенье из пачки, хотя на нем и написано «К кофе». Но кофе я бы тебе на ночь все-таки не рекомендовал!
«Я бы тебе все-таки этого не рекомендовал», — сказал Лысенко вчера, а она его не послушала, и весь день пошел как попало. Ничего она не узнала, только потратила кучу времени, устала как собака и пришла в ту же точку, откуда и начала. Даже хуже: время ушло, а она топчется на месте… и ничего не сдвинулось. От слова «совсем»! — потому что она очень упрямая… очень! Но иногда это помогает в жизни. Тоже очень. Только вчера не помогло… от того же слова «совсем»!
— Катерина, результат есть?
Опять этот телефон! Да еще и Сорокина в нем!
— Никак нет, Маргарита Пална…
— Так что же ты делаешь? — сварливо осведомилась Ритка Сорокина.
Кате хотелось сказать: «Груши околачиваю», — но груши вместе с другими фруктами вчера схарчил Бухин. Или никаких груш там и вовсе не было?
— Я работаю! — огрызнулась она.
— Работай-работай… девушка с двойной фамилией!
— Слушаюсь, товарищ фельдмаршал, — буркнула Катя.
— Что?.. — то ли не расслышала, то ли действительно не поняла следователь по особо важным, поскольку фоном в трубке шел какой-то рев: взлетал кто-то в прокуратуре или же садился? Скорее, конечно, садился, и сразу по нескольким статьям, — это Сорокиной раз плюнуть! Как и настроение на весь день испортить.
— Постараюсь, говорю! — заверила оперативник Скрипковская.
— Старайся! — припечатала прокуратура и угомонилась. На время, конечно.
Ноябрьский день снова начал исчезать, не успев начаться. Серость за окном, серость, в которой ничего не понять в этом чертовом деле… Уехать бы куда-нибудь — улетают же птицы в теплые края? Однако отпуск потрачен полностью, и никто ее не отпустит. Даже на неделю. Да какую там неделю! Даже на три дня! «А если заболеть? — вкрадчиво поинтересовался внутренний голос. — Кругом же грипп!» А что, это идея! Вот и Тим вчера ее щупал и говорил, что она как-то подозрительно раскраснелась. Нет. Если она сейчас уйдет на больничный, который, разумеется, легко могут организовать ее новые родственники и помимо ведомственной поликлиники, Сорокина просто взбесится. А Лысенко обидится. Да и Тим скажет, что в их бюджете поездки в теплые края так часто не предусмотрены, хотя денег им на свадьбу надарили будь здоров, она даже не ожидала! Ох… надо же действительно что-то придумать для Сорокиной! А то сегодня четверг, завтра пятница, а там и выходные! А Ритке все равно, выходные там или государственные праздники, — она на шею сядет и не слезет от конечной до конечной! Да, пятница уже завтра! Вот и хорошо, что пятница! Маленький, но праздник. Лысенко поведет свою драгоценную Кирюху в кукольный театр, а они с Тимом… ой, нет, только не к его родителям! Что это за мода такая — каждые выходные к родителям? Ладно, пока еще тепло было, на дачу, там хоть спрятаться было можно: на речку пойти или как бы в лес по грибы, — а сейчас что у них делать? Все семейные фото пересмотрены, она уже стала различать их грузинских родственников! И даже отличать женщин с усами от мужчин без усов!
