Розы для возлюбленной - Кларк Мэри Хиггинс (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
По сообщениям полиции, Скип был обнаружен плачущим над телом жены. Он сообщил прибывшим полицейским, едва он вошел в дом и увидел жену, как понял, что она мертва. Поэтому он к ее телу даже не прикасался. Ваза с «розами для возлюбленной» лежала на полу. Цветы были разбросаны по телу убитой.
На следующее утро в присутствии своей матери Скип Реардон клялся, что из дома пропала бриллиантовая булавка. Он говорил, что точно помнит именно ее, потому что не он дарил эту вещь. Следовательно, подарить ее должен был какой-то другой мужчина. Скип утверждал также, что исчезла и миниатюрная рамка с фотографией Сьюзен, еще утром в день убийства стоявшая на столике в спальне.
Часам к одиннадцати Керри дошла до заявления Долли Боулз. В основном в нем содержалось то же, что Долли на днях сама рассказывала Керри.
Керри задумчиво прищурилась, дойдя до заявления некоего Джесона Эрнотта, который также был опрошен в ходе расследования. Скип Реардон упоминал имя этого человека в разговоре с Керри. В этом своем заявлении Эрнотт характеризовал себя как эксперта в вопросах антиквариата и древнего искусства, говорил, что за определенные комиссионные соглашался сопровождать богатых дам на такие аукционы, как «Сотби» и «Кристи», и там помогал им советами вести торг по некоторым предметам, которые они желали приобрести.
Эрнотт также сообщал, что любит развлекать людей и что Сьюзен часто бывала на его коктейлях и званых ужинах. Иногда при этом ее сопровождал Скип, но обычно она приходила одна.
К заявлению прилагалась записка одного из следователей, который сообщал, что опросил ряд общих знакомых Сьюзен и Эрнотта и установил, что между ними не было и намека на романтические отношения. Один из опрошенных знакомых сказал даже, что между этими двумя и не могло ничего быть, потому что, хотя Сьюзен и являлась идеальной соблазнительницей, то вот Эрнотт был, по словам той же Сьюзен, «просто кастратом».
«Ничего нового», — пришла к выводу Керри, завершая просмотр первой половины досье. При этом она вынуждена была признать, что расследование проводилось весьма тщательно. В досье содержались даже показания служащего электрической кампании, снимавшего утром в день убийства показания счетчика у дома Реардонов и слышавшего через открытое окно, как за завтраком Скип кричал на Сьюзен. «Господи, как этот парень разошелся!» — подумал еще тогда этот служащий.
«Так что, Джоф, извини», — Керри собралась уже закрыть папку. Глаза ее страшно устали и просто горели от напряжения. Завтра она долистает папку и вернет ее Джо. Вдруг взгляд ее упал на следующий по порядку документ. Это была запись опроса служащего клуба «Пэлисейдс кантри клаб», членом которого состояли Скип и Сьюзен. Внимание Керри привлекло одно имя, и она вновь приступила к чтению.
Звали этого служащего Майкл Витти, он таскал по полю сумки с клюшками для гольфа за игроками и, как выяснилось, знал очень многое о Сьюзен Реардон.
— Работать с ней хотели все. Она была доброй, с ней было весело, и она давала большие чаевые. Играла она со многими мужчинами. И играла хорошо, даже очень хорошо. Многие жены злились на нее, потому что она здорово нравилась их мужьям.
Витти спросили, не было ли, по его мнению, у Сьюзен романа с кем-либо из мужчин — членов клуба.
— О, этого я не знаю, — ответил он. — Я так и не видел ее ни разу ни с кем из мужчин наедине. Ведь по полю все передвигались, в основном, вчетвером, понимаете?
Однако, когда тот же вопрос поставили перед Витти в более настойчивой форме, он все-таки признал, что, вероятно, что-то все же было между Сьюзен и Джимми Уиксом.
Именно имя Уикса и бросилось с самого начала в глаза Керри. Согласно приложенной записке следователя, словам Витти не придали серьезного значения, потому что, хотя Уикса и считали ловеласом, он, будучи опрошен по данному поводу, решительно отрицал всякую связь со Сьюзен. Действительно, вне клуба его со Сьюзен ни разу никто не видел. Тогда у Уикса, к тому же, в разгаре был известный всем роман с другой женщиной, и, наконец, у Джимми Уикса было просто железобетонное алиби на вечер, когда погибла миссис Реардон.
Керри все же заставила себя прочесть завершающую беседу со служащими клуба. Он признал, что мистер Уикс со всеми женщинами вел себя одинаково галантно, всех их называл «милая», «дорогая» или даже «любовь моя».
Витти спросили, называл ли Уикс Сьюзен как-то особо. На это он ответил: «Да, пару раз я слышал, как он назвал ее „возлюбленная моя“».
Керри опустила папку на колени. Джимми Уикс, клиент Боба. Может, именно поэтому так резко изменилось настроение Боба, когда Робин сказала, что Джоф Дорсо приходил к ней по какому-то делу?
Все ведь знали, что Джоф Дорсо защищает Скипа Реардона и упорно пытается, хотя пока и безуспешно, в течение десяти лет добиться проведения над своим клиентом нового, более справедливого суда.
Не боится ли Боб, адвокат Джимми Уикса, что новый этот суд может плохо кончиться для его клиента?
Пару раз он назвал ее «возлюбленная моя». Слова эти не шли у Керри из головы.
Глубоко взволнованная, она закрыла папку и пошла наверх в спальню. Служащего клуба не вызывали в суд в качестве свидетеля. Не вызывали туда и Джимми Уикса. А говорили ли вообще с тем служащим защитники? Если нет, то это плохо, потому что должны были бы, думала Керри. А узнавали ли они у Джесона Эрнотта, не проявляли ли интереса к Сьюзен в ходе его вечеринок какие-нибудь другие мужчины?
«Подожду этих фотографий от отчима Сьюзен, — решила Керри. — Может быть, в этом во всем ничего и нет, во всяком случае, ничего больше того, что я сказала сегодня Джо. Может, Сьюзен действительно просто поменяла прическу, макияж, когда приехала в Нью-Йорк. Ведь деньги-то у нее были: она получила страховку после смерти матери. И, наконец, доктор Смит все же отрицает, что делал дочери операции».
Поживем-увидим, сказала себе Керри. Правильно, все равно пока она ничего больше сделать не может.
ЧЕТВЕРГ, 2 НОЯБРЯ
51
Утром в четверг Кейт Карпентер пришла на работу без четверти девять. На этот день не было запланировано никаких операций или процедур в кабинете доктора Смита, да и первый клиент должен был появиться не раньше десяти. Не пришел еще даже сам доктор Смит.
В приемной сидела одна секретарша. Она была чем-то весьма обеспокоена.
— Кейт, Барбара Томпкинс просила тебя ей перезвонить. При этом она очень не хотела, чтобы ты об этом говорила доктору Смиту. Она сказала, что это очень важно.
— Может быть, у нее возникли проблемы, связанные с той операцией, которую мы ей сделали? — заволновалась Кейт. — Но с момента операции прошло уже больше года.
— Об этом она мне ничего не говорила. Я ей сообщила, что ты скоро подойдешь. Так что она сейчас дома ждет твоего звонка.
Не снимая пальто, Кейт проследовала в крошечную комнатку, считавшуюся кабинетом их бухгалтера, прикрыла за собой дверь и набрала номер телефона мисс Томпкинс.
Со все возрастающей тревогой выслушала она рассказ Барбары, теперь уже совершенно убежденной в том, что, ведомый некоей нездоровой страстью, доктор Смит преследует ее.
— Я не знаю, что мне делать, — призналась Барбара, — я ему так благодарна за то, что он сделал. Вы же знаете об этом, миссис Карпентер. Но происходящее начинает пугать меня больше и больше.
— И он так ни разу к вам и не подошел?
— Ни разу.
— Знаете, дайте мне подумать надо всем этим, посоветоваться кое с кем. Прошу вас пока не говорить об этом никому. У доктора Смита прекрасная репутация, и было бы ужасно погубить ее без серьезных на то оснований.
— Я никогда не смогу отблагодарить должным образом доктора Смита за то, что он сделал для меня, — тихо произнесла Барбара Томпкинс. — Но, прошу вас, попытайтесь предпринять что-нибудь как можно быстрее.
52
В одиннадцать Грейс Гувер позвонила Керри на работу и пригласила их с Робин на ужин в предстоящее воскресенье.
