Немецкий детектив - Кирст Ханс (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
— Чего ты застряла? — вполголоса окликнул сверху Фойерхан.
— Иду-иду…— Она не заметила ступеньки, споткнулась, едва успев упереться рукой о стену и восстановить равновесие. Наконец оказалась в коридоре. — Гюнтер, куда…
— Тс-с!…
Теперь услышала и она. Шаги на дорожке перед домом; шаги, которые приближались… Томашевский!
Она замерла, словно громом пораженная. Видела, как Фойерхан исчез в дверях подвала и осторожно их прикрыл за собой; хотела было кинуться за ним… Нет! Нужно убираться отсюда… А как же алиби?
Снаружи задребезжали ключи. За самой дверью кто-то закашлялся.
Она стремительно исчезла в спальне.
12. Комиссар Манхардт
На расшатанном письменном столе комиссара Манхардта лежали образцы объявлений, приготовленные для публикации в берлинских газетах. Ими пытались привлечь в полицию способную молодежь.
Полиция ищет людей, которые по понедельникам не знают, что будут делать целую неделю.
«Нечего сказать, здорово,— подумал Манхардт.— Дерьмо!» Сам он уже сегодня знает, что будет делать до скончания века: жаловаться на свою работу, которая у него вот где сидит и одновременно донельзя притягивает. Притягивает, по крайней мере, его честолюбие. А с честолюбием сейчас слабовато…
По-прежнему никаких следов гермсдорфского бандита и его жертвы. Молодой сотрудник банка Ваххольц сегодня утром умер. И операция не помогла. У его матери тяжелый сердечный приступ, и она оказалась в той же больнице, где умер сын; отец добавил пять тысяч марок к награде за поимку преступника. На Рождество Ваххольц собирался жениться. Коллеги превозносят его до небес.
Манхардт был человеком несентиментальным; по крайней мере, он так думал. Во Вьетнаме ежедневно умирают сотни молодых людей, и вообще, если кто-то умирает, ему абсолютно все равно, двадцать ему или восемьдесят. Прожитые годы в миг смерти теряют всякий смысл.
Вот потому он меньше интересовался Ваххольцем, которому помочь уже не мог, чем Фойерханом, который, может быть, еще ждет помощи в какой-нибудь лачуге или мрачном подземелье. Манхардту не в чем было упрекнуть себя: он сделал все, чтобы его найти. Они проследили все знакомства, выслушали каждого, на кого пала хоть тень подозрения, прочесали все места, которые могли послужить укрытиями, мобилизовали население — и все впустую. И даже коллега Случайность на этот раз не оправдала надежд. Горько, но оставалось только ждать, пока где-нибудь не обнаружится труп Фойерхана. В огромном многомиллионном городе Фойерхан затерялся, как астронавт в безбрежном космосе.
Манхардта угнетала картина из бесконечно повторявшегося сна. Он стоит на дне оврага. К самому небу вздымаются песчаные стены. Напрягая все силы, он пытается с разбега влезть на осыпающиеся склоны, но вновь и вновь соскальзывает назад и падает на землю. Он кричит, но никто не слышит. Руки его превращаются в крюки, ноги — в огромные лопаты, но все равно ничего не выходит…
Кто-то постучал в дверь.
Он вздрогнул, словно застигнутый за чем-то неприличным. Наверняка начальство. Нет, те обычно не стучат. Стук повторился.
— Войдите! — пригласил Манхардт.
Двери отворялись долго, как в замедленной съемке, и на пороге появилась женщина в светлом твидовом костюме. Она понравилась ему с первого взгляда. Именно тот тип, о котором он мечтал со времен первых поллюций: высокая, в меру упитанная, мягкая, чувственная, уютная. А духи… Та самая женщина, которую он в своих бросающих в пот снах жаждал брать силой, обязательно на письменном столе или на ковре у камина, и чтобы она при этом заходилась в страстных стонах…
Он даже засопел.
Неторопливая посетительница между тем закрыла за собой дверь и, все еще держась за ручку, ждала испуганно и несмело, неуверенно оглядываясь и слегка краснея.
— Простите… Меня послали к вам.— Говорила она тихо и неуверенно.— Моя фамилия Томашевская. Сузанна Томашевская…
Манхардт наконец смог подняться. Он потел и смущался, как подросток на первом свидании, на которое прихватил дорогие презервативы, хотя едва ли мог ожидать даже легкого поцелуя.
— Манхардт,— выдавил он.— Комиссар Манхардт.
Придвинув ей стул, он подождал, пока гостья сядет. Юбка на бронзовых загорелых бедрах слегка задернулась, и его сразу залила горячая волна возбуждения. «Боже, я готов… Пожелай она, могла бы делать со мной, что захочет. Худо дело, Манхардт, ты повторяешься».
— Чем я обязан вашему визиту? — Сев, поправил галстук и сделал вид, что ищет ручку.
Часы на соседней башне пробили девять. Глухие, медленно гаснущие удары придали вечерней сцене что-то театральное.
— Не знаю, как начать…— Сузанна порылась в кораллово-красной лаковой сумочке, ища сигареты. И наконец нашла початую пачку.
Манхардт галантно попытался найти спички, но она отрицательно покачала головой и вынула золотую газовую зажигалку.
— Не знаю…— Она глубоко затянулась и выдохнула дым так резко, что расплывающееся облачко долетело до Манхардта.— Простите!
Манхардт лишь усмехнулся, ему казалось, что улыбается он глупо и по-детски.
— Хотя сам я не курю…
— Это плохо, в таком случае вы еще больше подвержены всем прочим слабостям.
Он покраснел и в отчаянии вскочил, чтобы открыть окно, чувствуя себя беспомощным и глупым. Сел и попытался держаться официально.
— Может, мы перейдем к делу? — «За дело, милая!» — подумал он тут же и снова покраснел.
— Если мне правильно сказали, вы занимаетесь гермедорфским ограблением?
— Да, вам правильно сказали.— Вместо того, чтобы блистать афоризмами и от души с ней флиртовать, он теперь изображал закоснелого чиновника. Попал в заколдованный круг. Чем больше она его возбуждала, тем скованней он себя чувствовал и тем больше от нее отдалялся.
— Я пришла не для того, чтобы… Прошу, поймите меня правильно, речь не идет о мести, но… Понимаете, я не живу с мужем — пока недолго, но… Но я не хочу… Не знаю, правильно ли я поступаю, но считаю своим долгом сделать все, чтобы Фойерхан… Чтобы Фойерхана удалось спасти, чтобы вы смогли его спасти, понимаете?
— Ради этого мы обратились ко всем жителям нашего города, дорогая фрау Томаневская.
— Томашевская.
— Ну да, простите, Томашевская.— Манхардт совсем растерялся. Ничего подобного с ним никогда не случалось, по крайней мере не таким образом. Но и не каждый день встречаешься с воплощенным юношеским сном. «Господи, да опомнись же ты!»
— Надеюсь, то, что я скажу, останется между нами?
— Естественно! Мы умеем молчать.— Еще никогда в жизни не говорил он так напыщенно.
Сузанна потупила взор.
— Если окажется, что мои подозрения ошибочны… Мой муж, точнее, мой бывший муж… мы еще не разведены, но… Короче, он ведь сможет обвинить меня в злонамеренной клевете, публичном оскорблении доброго имени или еще чем-нибудь подобном, правда?
Манхардт тем временем сумел настолько овладеть собой, что смог хотя бы частично навести порядок в голове. Он судорожно пытался не смотреть на нее и не блуждать взглядом по стройным пышным бедрам. Пока суть да дело, он уже успел сплести десяток скрепок в сложную цепочку.
— Речь идет о вашем муже, если я вас верно понял, фрау Томашевская?
— Да. Вы его наверняка знаете, у него магазин на Фридрихштрассе. «Мебель от ГТ — прекрасная идея».
— Да, знаю: реклама на автобусах.
— Вот именно. И у меня есть несколько акций; это картель, и я прекрасно знаю, что Томашевский был на грани банкротства.
— Был? — Манхардт насторожился.— А теперь уже нет?
— Нет.
— Вы хотите сказать, что ваш… ваш муж… Вы его спрашивали, откуда он взял деньги? Ведь это вы хотели сказать: он добыл деньги и спас фирму… И вы тут видите какую-то связь с ограблением гермсдорфского банка?
— Вот именно.— Сузанна отыскала в сумочке бумажную салфетку и долго вытирала нос.— Его дядя, брат отца, приехал из Нью-Йорка, и я с ним встретилась… он все пытался нас свести вместе. Некий мистер Джон Шеффи, по крайней мере так он себя именует. И… Паннике мне сказал…
