Убить ворона - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги без регистрации .txt) 📗
Глава 52. СТАЯ
Леонид Аркадьевич Сосновский весь год проживал с семьей на даче. В московскую квартиру наезжал только в случае неотложных дел, да и то ненадолго, а при первой же возможности бежал из грязного, шумного города на природу к горячо любимой жене, детям и внукам. Семья у Леонида Аркадьевича разрасталась, словно ползучий вьюнок по стенке. Три сына обзавелись тремя эффектными требовательными невестками, и появление внучат стало чуть ли не ритуальным ежегодным действом в семье Сосновских.
– Какие люди! – Леонид Аркадьевич явно не слишком обрадовался, увидев у калитки «важняка» из Генпрокуратуры. Сам хозяин, несмотря на прохладную погоду, расположился в шезлонге на дворе и просматривал какие-то листочки. – Люблю на природе поработать. Едва весны дождался и сразу на улицу. Не нам сидеть в душных кабинетах. Вы, я вижу, тоже предпочитаете путешествовать.
– Не геройствуйте без толку, Леонид Аркадьевич, ваша профессия к особой подвижности не располагает.
– Ну да, адвокат, как и бухгалтер, в народную молву вошел с непременным геморроем. Но все же хочется выпасть из обоймы похожих типов. Как вы считаете, пойдем в дом или поговорим здесь?
– Это как вы считаете, Леонид Аркадьевич, но разговор у нас с вами долгий, серьезный. Вам, как хозяину, решать, где лучше гостя принимать.
По лицу Сосновского пробежала нервная улыбка, которая быстро исчезла, стертая усилием воли, зато руки продолжали аккомпанировать внутреннему волнению и мелко семенили по длинному вертикальному ряду застежки пальто.
– С одной стороны, больно не хочется мне вас в дом вести, Александр Борисович, к родному очагу, можно сказать. Не буду обманывать, ничего хорошего от следователей ожидать не приходится.
– Это кому как, Леонид Аркадьевич. А иначе зачем бы нас держали, денежки платили.
– Хотите сказать, что все в мире относительно, но ведь это не вы открыли – Эйнштейн. Да и то ученые спорят, не ошибся ли гений. Пожалуй, я приглашу вас к себе.
Кабинет Сосновского был помпезен. Красное дерево, широкий, неподъемный стол, чернильница со львами. На стене – портреты уважаемых мыслителей человечества. Все чинно, благородно, консервативно.
– Вы, я вижу, Леонид Аркадьевич, на века устроились, чтобы музей вашего имени внукам и правнукам удобнее было организовывать. – Турецкий осматривал кабинет – и вправду словно попал в какой-то мемориальный комплекс.
– Вы что-то против имеете? Садитесь же, наконец, рассказывайте, не тяните душу.
– Вы, Леонид Аркадьевич, человек опытный, сами, наверное, догадались о цели моего прихода, но не хотите в это поверить.
За дверью раздалось детское хихиканье, несколько пар черных пуговичек засветились в открытой щелке. Наконец, кто-то самый смелый закричал:
– Деда, а деда!
– Идите, идите, сорванцы. Я занят, – и столько отчаяния прозвенело в голосе Леонида Аркадьевича, что ребятишки поняли: на сегодня обычная игра закончена. – Любопытные. Всегда прибегают, если ко мне посетители.
Внуки адвоката несколько расстроили агрессивные планы Турецкого. Тяжело было пускаться с места в карьер, прижимать человека, на попечении которого целый выводок детишек.
– Сколько же их у вас?
– Шестеро. Три сына и у каждого по двое. Простая арифметика.
– Сочувствую, но сами понимаете, поступить по-другому не могу. Ясно, что деньги вам позарез нужны были. Небось вся большая семья на вашей шее кормится?
– Вся. Сыновья какие-то непутевые получились. По тридцать, а все себя ищут. Детей плодить – это у них без экспериментов задалось, а вот зарабатывать – на потом отодвигают.
– Не хотелось мне, Леонид Аркадьевич, разрушать ваше гнездо, но пару вопросов все же придется задать. Как вы помогли Чиркову бежать? Отвечать нужно честно, без увиливаний, ибо вам, как адвокату, лучше меня известно, что чистосердечное признание смягчает наказание. Вы, конечно, знаете – подозреваемый имеет право не отвечать на вопросы следователя. Но вы наверняка понимаете, что в такой ситуации нам лучше разобраться лично и наедине.
Сосновский задумался, его отполированная лысина покрылась испариной, голова вжалась в плечи, а глаза сделались страдальческими, словно он смотрел на дурного ребенка, который невольно причиняет огорчение своим близким.
– По-моему, Александр Борисович, врачу, осознающему собственную болезнь, умирать не легче, чем невежественному обывателю.
– Тем более. Вы, и только вы, Леонид Аркадьевич, можете помочь отловить Чиркова. И если вы не самоубийца, то сделаете это.
– А если я буду отрицать?
– Глупо. Мы с вами слишком хорошо знаем друг друга и предмет разговора. Вы хотите прощупать, что мне известно о ваших связях с Чирковым? Ну так вот, я играю честно. Известно самое главное – вы получали от него деньги в течение как минимум трех лет. И суммы не маленькие. И ни за что, так, за красивые глаза ваших внуков.
– А?… – Сосновский постоянно менял цвет лица – из белого оно окрашивалось в малиновый и наоборот. Он зло сопел, изнывал от пота, казалось, что еще немного – и его хватит апоплексический удар.
– Доказательства вашего участия в побеге у меня имеются. Будьте уверены. Неужели вы полагаете, что я так наивен – приду к известному на всю Москву адвокату без достаточных оснований. Если хотите всю подноготную – квитанции переводов денег на ваш счет. Как, хватит?
– Вполне, – Леонид Аркадьевич сидел как каменный, только пальцы постукивали по раритетной чернильнице. Адвокат с самого прихода Турецкого внезапно утерял свою живость, предчувствуя неприятности, но теперь он и вовсе казался похожим на молитвенного болванчика давно исчезнувшей религии. – Но что это доказывает? Мало ли адвокатов стоят на зарплате?
– Согласен, это доказывает только, что вы честным ничегонеделаньем зарабатывали свои семь штук в месяц. Возможно, для суда, тем более с опытным защитником, этого и недостаточно. А вот для долгого и мучительно продвигающегося дела с отсидкой в изоляторе временного содержания знакомой вам Бутырки – вполне. Прокурор меня поддержит. Кто семью это время будет кормить, Леонид Аркадьевич?
Сосновский молчал мучительно долго.
– Чего вы от меня хотите? – произнес он наконец сакраментальную фразу.
– Я уже сказал: помогите нам изловить Чиркова. Его связи, явки, знакомства. Где он будет брать деньги, документы? Словом, кто его «крыша».
– Какая глупость! Какая глупость! С какой стати вор-рецидивист будет делиться со мной самым сокровенным? – Сосновский, по-видимому, хотел вскочить, по обыкновению, но что-то удержало его в кресле. Время его форы еще не пришло, он оставался болванчиком. – И где гарантии? Где гарантии, что вы меня не обманете. Я вам помогу сделать карьеру, а вы меня – под суд! И что уж совсем смертельно – подставляете меня преступнику.
– Торговаться мы с вами, Леонид Аркадьевич, не будем. Придется вам положиться на мое честное слово, иного выхода у вас нет. Исходя из вашего поведения, я и буду решать вашу судьбу. Итак, доля вашего участия в побеге Чиркова?
– Минимальная, минимальная. Записочки на волю передавал и на словах, понятное дело. Встречались мы с человеком два раза в неделю в кафе «Ростикс» на Маяковке. Он такой, среднего роста, лицо землистого оттенка, глаза маленькие, нос прямой, – Сосновский дал исчерпывающий портрет по всем правилам сыскной науки. Леонид Аркадьевич очень старался облегчить бремя вины. – Но вы же понимаете, что это фиктивное лицо, которое не играет никакой роли. Чирков все время требовал организовать побег. Он просто одержим был этой идеей. Но в последний момент его кто-то подставил, кому-то он порядком поднадоел.
– Однако побег все-таки состоялся. Таинственный покровитель нашего героя переменил свои чувства к подопечному? Почему?
– Ей-богу, не в курсе.
– Постарайтесь, Леонид Аркадьевич, вспомнить, какой последний текст вы передали от Чиркова? Это очень важно, и прежде всего для вас.
– Да мне и вспоминать нечего. У хорошего адвоката должна быть отличная память. Это входит в необходимые профессиональные качества. Чирков сильно нервничал перед побегом, просто сам не свой – с ума сходил. Едва дождался дня связного и сказал такую фразу: «Помни, ворона выпустил я».
