До белого каления - Квиннел А. Дж. (первая книга TXT) 📗

– Вам с работы звонят, полковник.

Говорил Беллу. Сатта несколько минут слушал.

– Я там буду через полчаса, – сказал он и повесил трубку.

Подозвав официанта, полковник с досадой отменил фруктовое мороженое. Потом набрал номер молодой актрисы и перенес запланированную встречу на другое время. Ей это совсем не понравилось. Сатта утешил обворожительную женщину, пообещав, что вечером в воскресенье сам приготовит ей изысканный ужин у себя в квартире.

Расплатившись, он сказал официанту:

– Передай повару, что в курице было чуть больше розмарина, чем нужно.

Сатта был уверен, что мастерство повара растет пропорционально количеству жалоб и замечаний клиентов.

Тело Джорджио Раббиа лежало лицом вниз на решетке сточной канавы у дороги, прилегающей к автостраде между Миланом и Турином. На обочине припарковалась машина «скорой помощи» и несколько полицейских автомобилей. На стоявших рядом носилках валялся большой черный сложенный пластиковый мешок. Полицейский фотограф вертелся вокруг трупа, ослепляя светом вспышки официальных лиц.

Сатта стоял рядом со своим помощником Массимо Беллу и смотрел на труп.

– Похоже, что и на самого сборщика дани кто-то дань наложил, – суховато попытался пошутить он.

– Да, – согласился Беллу, – это произошло вчера ночью. Тело нашли час назад.

– Одна пуля в голову?

– Да, с очень близкого расстояния. – Он указал на лицо трупа. – Повсюду вокруг входного пулевого отверстия остались следы ожогов.

– Что случилось с его рукой?

Беллу покачал головой.

– Она была пробита насквозь. Чем – не знаю.

Фотограф свою работу закончил и отошел. К ним приблизился полицейский.

– Теперь нам можно его забрать, полковник?

– Да, – ответил Сатта. – И передайте патологоанатому, что мне его отчет нужен как можно скорее.

Сотрудники «скорой помощи» стали запихивать тело в пластиковый мешок. Сатта пошел к своей машине, за ним следовал Беллу.

– Думаешь, началась война? – спросил он.

Сатта облокотился на автомобиль и начал быстро анализировать ситуацию. Чтобы Беллу был понятен ход его рассуждений, он излагал их вслух.

– Этому происшествию можно придумать три объяснения. Первое: Абрата и Фосселла начали войну за передел Милана. Это маловероятно: город между ними разделен ровно пополам и они неплохо между собой ладят. Кроме того, Конти и, конечно же, Кантарелла должны были бы это санкционировать, а я уверен, что именно сейчас такая война им нужна меньше всего. Второе: Раббиа мог запустить коготки в копилку босса, а его на этом накрыли.

Какое-то время он молчал, потом отрицательно покачал головой.

– Это предположение вообще лишено всякого смысла. Раббиа занимался сбором денег пятнадцать лет и никогда не позволял себе такого, он всегда был туп, но по-своему честен. Третье: убил его кто-то со стороны.

Беллу перебил начальника.

– Но кто это мог быть и почему его убили?

Сатта пожал плечами, сел в машину и через открытое окно сказал:

– Мне срочно нужно досье на Раббиа и распечатки всех его телефонных разговоров за последние трое суток – все без исключения, ты меня понял?

Беллу взглянул на часы и вздохнул.

– Обо всех планах, которые у тебя были на сегодняшний вечер, можешь забыть, – сказал он. По лицу его пробежала тень раздражения. – Я и сам отменил одну очень важную и интересную встречу. – Он снова ненадолго задумался. – Кроме того, распорядись усилить надзор за всеми, кто проходит у нас по черному списку.

Полковник завел машину.

– Увидимся в конторе.

Беллу смотрел на удалявшийся автомобиль. Он работал помощником Сатты вот уже три года. Весь первый год Беллу искал подходящий предлог для подачи прошения о переводе в другое подразделение. Сатта ему не просто не нравился – он его ненавидел. На то было много причин. Он ненавидел и цинизм полковника, и его черный юмор, и экстравагантную манеру себя держать, привлекавшую к нему столь пристальное внимание окружающих, и многое другое. И дело было не в его аристократическом происхождении и пренебрежительном высокомерии: Сатта воплощал в себе все то, что, по мнению Беллу, совершенно недопустимо для старшего офицера, занимающего столь ответственный пост в войсках карабинеров. Хотя – кто знает? – может быть, он просто завидовал в глубине души блистательному аристократу.

Его отношение к начальнику изменили два обстоятельства. Во-первых, проработав с ним год, он по достоинству оценил упорство и гибкий ум Сатты. Во-вторых, он был глубоко тронут тем, как Сатта повел себя по отношению к его младшей сестре. Она подала документы на медицинское отделение университета Катансаро. Девушка была прекрасно подготовлена, но связями их семья не располагала, и поэтому приемная комиссия отклонила ее кандидатуру. Он, должно быть, как-то случайно обмолвился об этом в присутствии полковника – деталей Беллу уже не помнил, – но факт оставался фактом: неделю спустя сестра его получила из университета письмо, в котором говорилось, что решение приемной комиссии пересмотрено и девушка зачислена на первый курс. Позже сестра случайно узнала, что дело здесь не обошлось без вмешательства некоего профессора Сатты – главного хирурга больницы Кордарелли в Неаполе.

Беллу прямо спросил об этом шефа. Тот лишь слегка пожал плечами.

– Ты же со мной работаешь, – сказал он. – Естественно, я не мог сидеть сложа руки.

Больше о переводе Беллу не думал. Его не столько удивило участие Сатты в судьбе его сестры, сколько оброненная им фраза: полковник сказал, что Белла работает «с ним», а не «на него».

За последние два года из них получилась слаженная команда. Сатта нисколько не изменился – ни внешне, ни внутренне. Но теперь Беллу начал его гораздо лучше понимать и даже кое в чем подражать ему: больше интересовался хорошей кухней, покупал более дорогие костюмы, обращался с женщинами чуть более снисходительно, и им это почему-то нравилось. Но в триктрак с начальником играть не садился.

Сатта вслух читал отчет патологоанатома:

– «Смерть наступила между полуночью и шестью часами утра тринадцатого числа». – Он взглянул на Беллу и сказал: – Из «Папагайо» он вышел сразу после полуночи, так?

Беллу кивнул.

– Так нам сказали. А в «Блюноте», который был следующим его пунктом, он не объявился.

Сатта вернулся к тексту отчета:

– «Причиной смерти явились обширные повреждения в области мозга, вызванные, по всей вероятности, прохождением сквозь него на большой скорости продолговатого металлического снаряда». – Он мрачно хмыкнул. – Почему бы этому идиоту было просто не написать, что ему мозги пулей вышибло?

Беллу усмехнулся.

– Тогда бы он стал выражаться, как все остальные.

Сатта пробормотал что-то нечленораздельное и продолжил читать отчет.

– «Следы ожогов под правым глазом объекта вокруг входного отверстия снаряда свидетельствуют о том, что выстрел данным снарядом был произведен с очень небольшого расстояния». – Сатта закатил глаза, но тут же стал читать дальше. – «Большое выходное отверстие на задней стороне черепа, составляющее в диаметре около пятнадцати сантиметров, указывает на то, что данный снаряд представлял собой пулю крупного калибра с тупой конфигурацией передней части». – Полковник бросил на Беллу торжествующий взгляд. – Ура! Наконец-то снаряд превратился в пулю.

«На левой руке объекта имеется резаное отверстие. Форма данного отверстия, равно как и оставшиеся на коже рубцы, указывают на то, что это отверстие было образовано в результате прохождения сквозь ткани руки острого предмета, вошедшего с ее тыльной стороны и вышедшего со стороны ладони. Небольшие деревянные занозы в коже ладони дают основание предположить, что рука была прибита к деревянной поверхности (образцы заноз переданы в лабораторию на экспертизу). Исходя из скорости свертывания крови, можно сделать вывод о том, что рана была нанесена за два часа до смерти объекта».