Крестоносец в джинсах - Бекман Tea (е книги .txt) 📗
Они отошли в сторону и уселись на большой камень.
— Поведай мне, что за печаль у тебя на сердце, сын мой.
Долф показал на циновки, разложенные по четыре в ряд.
— Святой отец, мне известна причина губительной болезни. По наущению дьявола зловредные маленькие чудовища набрасываются на невинных детей. Они столь мизерны, что ускользают от человеческого ока. Полчища их несметны, ибо велико могущество дьявола.
Он старательно подыскивал слова, чтобы мысль его дошла до сознания человека этой далекой эпохи.
— Бесовские исчадия, дон Тадеуш, весьма опасны. Они проникают в глотку, отравляют кровь и в конце концов убивают беззащитного ребенка. Они так малы, что истребить их нет никакой возможности. В борьбе с ними есть только один путь — не подпускать их к детям. Чистая вода, огонь, дым убивают этих чудовищ. Если же они добираются до своей жертвы, может случиться всякое. Те, что покрепче и здоровее, выдержат тяжелую болезнь. У них опухает глотка, портится кровь, но если кровь была здоровой, бесовские слуги захлебнутся в ней — и ребенок поправится. Самым маленьким, да еще тем, кто ослаб от голода, лишений или недугов, недостает сил, чтобы противиться дьявольским козням, и они погибают. Вы понимаете меня, дон Тадеуш?
Монах сосредоточенно кивнул. Долф перевел дыхание и продолжал:
— Прикончив одну жертву, посланцы нечистого тут же перепрыгивают на следующую. Дабы преградить им путь к здоровым детям, я распорядился держать тех, кто уже заболел, отдельно, а постели умерших немедленно сжигать, ибо в этих циновках слуги дьявола находят свое прибежище. Теперь вы понимаете, почему я гнал здоровых ребят купаться. Для того чтобы окрепнуть и устоять против козней врага человеческого, дети должны побольше плескаться в проточной воде, как следует есть, промывать горло крепким настоем из трав. Это настоящее сражение, дон Тадеуш, ибо дьявол нелегко выпускает свои жертвы из когтей. Мы почти вырвали у него победу: уже второй день у нас нет новых больных, большая часть тех, что заболели раньше, идут на поправку.
— Господь милостив, он извел бесовские орды, — поддакнул монах.
Долф старался сохранить терпение.
— Вы правы, отец, возблагодарим же Господа за ниспосланную нам поддержку. Господь сжалился над бедными детьми, брошенными под открытым небом, он сделал так, чтобы дни были солнечными, а ночи теплыми. Его милостями у нас вдоволь и дров, и чистой воды, чтобы встретить врага во всеоружии. Он просветил наш разум, внушив держать больных подальше от здоровых. И все же слуги дьявола еще не сдались, отец. Дети по-прежнему умирают. Дьявол намеревался извести наше воинство одним махом, и теперь слуги его свирепствуют, ибо не преуспели в этом. В бессильной злобе замышляет он новые козни. Это он нашептал Николасу и еще двум монахам, что приспело время отправляться в путь. Великая беда постигнет нас, ибо в дороге больные смешаются со здоровыми, а этого только и ждут чудовища, чтобы перескочить на новые жертвы. Вы понимаете меня, отец? Мы должны помешать им.
— Господь сильнее дьявола, сын мой. Ежели ему не угодно наше завтрашнее выступление, он воспрепятствует этому.
««Что мне от этого толку», — подавленно думал Долф.
— Неужели вы не верите тому, что я поведал об этих исчадиях ада?
— Я верю тебе, ибо видел своими глазами, и свидетельствую: все, что ты делал, помогло одолеть недуг. Сердце мое возрадовалось, когда я уразумел, что всевышний просветил тебя, как победить бесовские козни. Но, сын мой, отчего же теперь ты боишься вверить себя провидению? Господь видит все, он позаботится о нас.
— Ну да, — твердо сказал Долф, — но лишь при условии, что мы достойны его заботы.
Монах, словно громом пораженный, воззрился на мальчика. Долф продолжал уже мягче:
— Конечно, Господь заботится обо всех нас, но он не жалует глупцов. Если человек ныряет, не умея плавать, он тонет, и Бог не спасает глупца. Там, где побеждает глупость, торжествует дьявол.
— Ты ведь родом из северных земель? Не там ли ты постиг эту мудрость? — недоверчиво допытывался монах.
— Там, отец, и я верую в свою правоту. Тронуться в путь завтра — величайшая глупость на свете.
Дон Тадеуш растерянно покачал головой.
— Ты необыкновенный юноша, Рудолф, — прошептал он.
— Знаю. Сейчас неважно, кто я и что я. Просто я хочу отвести от детей новую беду, не могу я видеть, как смерть сотнями уносит этих малышей. Пусть они здоровыми предстанут перед вратами Иерусалима. А потому мне предстоит схватка не только с полчищами слуг дьявола, но и с глупостью дона Ансельма. Вас, святой отец, я молю о помощи в этой схватке.
Дон Тадеуш положил руку на плечо мальчика:
— Если все, что ты поведал мне, истинная правда, Господь не даст нам завтра сойти с места. Доверься ему.
Священник поднялся — его снова звала Хильда. Долф проводил его разочарованным взглядом.
«Добрый человек, но помощи от него ни на грош», — сделал он неутешительный вывод.
Подоспело время трапезы. Последняя партия ребят возвратилась с вечернего купания. Они смеялись, без умолку тараторили. Запахи еды разносились над лагерем. Только сейчас Долф понял, как он голоден. Он тяжело поднялся и побрел к своему костру, где Марике хлопотала над их скудными припасами. Леонардо нигде не было видно. Он появился, когда они заканчивали еду, и, не тратя слов попусту, набросился на свою порцию.
— Где ты был? — спросил Долф.
— Ох и сослужил я сегодня службу знатным господам в шатре, — невозмутимо отвечал студент.
— Тебе что за дело до них? Там и без тебя есть кому помогать.
— Остальные заняты, готовятся к завтрашнему походу, — все так же спокойно пояснил Леонардо.
Тревожные мысли вновь охватили Долфа. К изумлению Леонардо и остальных ребят, на глазах у него выступили слезы. Он не видел, как студент подмигнул девочке.
Они дали ему выплакаться и теперь ждали.
Но Долф ничего не сказал им. Он с ожесточением скатал свою куртку, положил ее под голову и, примостившись спиной к огню, закрыл глаза.
«Все-таки они настояли на своем, — устало думал он. — Не хотят прислушаться к здравому смыслу, пусть пеняют на себя. Я сделал все что мог. Это конец…»
ОБВИНЕНИЕ В ЕРЕСИ
Поход, назначенный на следующий день, не состоялся. В предрассветный час в палатке Николаса разразился переполох: Ансельм и Йоханнес, скорчившиеся от резей в животе, катались по земле. Отец Тадеуш, вызванный из лазарета, ничем, кроме молитвы, не мог помочь страдальцам.
— Кликните Рудолфа ван Амстелвеена, — посоветовал он. — Юноша знает толк в недугах.
Полусонный Долф заглянул в палатку и озадаченно уставился на задыхающихся монахов. Он смотрел на землистые, искаженные судорогой лица, и ужас подкрадывался к нему. Что с ними стряслось? Температуры, по всей видимости, у них нет.
Ансельму было особенно худо. Он вопил благим матом, словно внутренности ему обжигало каленым железом.
Спазмы мучили его, лоб покрылся испариной. Очевидно, за все свои сорок лет он не попадал и такую переделку. Даже Долф, не испытывавший к Ансельму ничего, кроме ненависти, готов был пожалеть его. Николас беспомощно суетился рядом. В дальнем углу испуганной стайкой жались друг к другу вельможные отпрыски. Один Каролюс склонился над больными.
— Что с ними? — поднял он глаза на Долфа.
— Не знаю, может быть, отравились?
— Чем они могли отравиться? Мы все ели вчера на ужин рыбу, жареных куропаток, выпили по чашке травяного настоя. Почему же никто, кроме них, не заболел?
«Я сам бы хотел знать», — размышлял Долф.
Он положил ладонь на влажный лоб Ансельма и произнес успокаивающим тоном:
— Не тревожьтесь, святой отец. Мы не покинем вас и, уж конечно, не заставим идти пешком. Вас с отцом Йоханнесом повезут вместе с другими больными.
— Надо отменить выступление! — не выдержал Николас.
— Отчего же? — с непроницаемым видом поинтересовался Долф. — У нас, конечно, много больных, но ведь никто не стал задерживаться из-за них. Не вы ли сами настаивали вчера на том, чтобы выступить в путь?
