Крестоносец в джинсах - Бекман Tea (е книги .txt) 📗
Николас растерянно смотрел на него.
— Но, Рудолф… ты же видишь, им совсем плохо, они не выдержат перехода! — взмолился он.
— Многие другие больные тоже навряд ли выдержат его, — с напускным безразличием заметил Долф. Он искренне наслаждался поворотом событий.
— Нет, нет, я не хочу идти дальше! Только не сейчас! — вскричал Николас.
— Ну что ж, раз ты так решил, — сурово произнес Долф, едва сдерживая ликование, — надо перенести их в лазарет.
Йоханнес, с трудом переведя дух, подал свой голос:
— Оставь нас в палатке: желудочные колики не заразны.
Его слова вновь возродили тревогу в душе мальчика.
А вдруг это холера? Кажется, она именно так начинается…
На помощь ему пришел дон Тадеуш.
— Болезнь может оказаться заразной, — сказал он. — Нужно все-таки положить их отдельно, так будет лучше для всех.
— А кто же будет ухаживать за ними? — возмутился Каролюс.
— Я, — решительно ответил Долф.
На безопасном расстоянии от больных скарлатиной были сооружены еще две постели для занедуживших монахов. Ансельм и Йоханнес корчились от боли, Долф неотлучно находился при них. Приступы колик вызывали у них жесточайшую боль и понос. Долфу пришлось не раз отстирывать их грязную одежду в небольшом пруду.
Подавляя отвращение, он гнал прочь мысли о холере. Ах, с каким удовольствием он швырнул бы эти рясы в костер!
Только к вечеру выяснилось: предосторожности Долфа совершенно излишни. Заметив Леонардо, Долф остановил его:
— Не подходи близко — я еще не знаю, что с ними.
Студент беззаботно усмехнулся и, не обращая внимания на его слова, подступил к измученным страдальцам.
— Совсем плохо? — удовлетворенно спросил он.
Долф, побелев от ужаса, тянул его в сторону.
— Леонардо, а может быть, это холера?
Итальянец насмешливо взглянул на Долфа:
— Довольно с нас эпидемий, Рудолф ван Амстелвеен. Больше не говори таких слов, не искушай судьбу. Успокойся, это не холера и не какая-нибудь зараза. Через неделю эти двое будут в полном порядке, я тебе обещаю.
— А ты откуда знаешь?
Леонардо пожал плечами.
— Да так, случайно, — пробормотал он.
— Ах ты плут! — радостно вскричал Долф. — Теперь я понял: ты подмешал им что-то вчера в еду, Как снадобье, чтобы уложить их на несколько дней. О Леонардо, я никогда этого не забуду! А ведь по совести я должен порицать твой поступок.
— Что ты и делаешь, — заулыбался студент.
К этому времени уже более семидесяти малышей, вырванных из когтей Багряной Смерти, быстро шли на поправку. Для некоторых, напротив, надежды на выздоровление не было, они умирали один за другим. Новых случаев болезни по-прежнему не обнаруживалось, и Долф уверился в том, что победа в схватке с Багряной Смертью остается за ним. Он распорядился зарыть могильную яму и забросать ее камнями. Еще целые сутки на вершине погребального холма пылал костер, а затем насыпь увенчал деревянный крест. У могилы собрались тысячи детей, вместе с ними были Николас и все три монаха. Бывший подпасок обратился к ним:
— Дети! Господь явил нам свою милость. Он изничтожил Багряную Смерть, которая обрушилась на наше воинство. Он не допустил гибели благочестивых отцов, посланных в помощь мне возглавить наш поход. Возблагодарим же всевышнего, дети. Завтра мы отправляемся в путь и вскоре вступим на горные тропы. Альпийские перевалы выведут нас прямо к морю, и там Господь совершит чудо. Помолимся, дети.
Около двух недель провели они на морском берегу, эпидемия затухла. Теперь Долф постарался собрать вместе всех малышей, перенесших скарлатину, и обеспечить им хорошее питание, чтобы скорее восстанавливались силы.
На душе у него было неспокойно. Неужели до самого конца этого пути волнения и заботы будут преследовать его?
Едва опасность эпидемии миновала, как возникли новые сложности. Николас наотрез отказался расстаться с повозкой, которую Долф приказал сжечь или сбросить в море.
— Без нее нам нельзя, — убеждал он Долфа.
— Ее нужно уничтожить, — твердил Долф, — повозка заражена — в ней возили больных и умерших. Здоровым это грозит смертью.
— Какая глупость! — запальчиво отвечал Николас. — Мне подарил ее архиепископ Кельнский. Ты совершаешь тяжкий грех, называя этот дар смертельно опасным.
Ансельм и Йоханнес поддакивали. Долф разозлился.
— Что вы понимаете? — вызывающе бросил он. — Повозка заражена болезнью, это просто смерть на колесах. Сжечь ее, и все тут!
— Рудолф ван Амстелвеен, ты вечно изображаешь из себя важного господина, — раздраженно сказал Николас. — Кто ты такой, в конце концов? Ты поступаешь нам наперекор, во все суешь свой нос. Кто дал тебе право?..
— Никто не давал мне прав, — оборвал его Долф. — Я повторяю: если не сжечь повозку сейчас же, через неделю вы получите еще сотню новых больных. Вы этого хотите?
Дон Тадеуш положил руку на плечо Долфа, урезонивая его.
— Доверься Богу, мой мальчик. Он поможет нам.
— Ничего вы не понимаете! — В бессильном отчаянии Долф топнул ногой. — И не хотите понимать. Для наших детей эта повозка хуже смертоносного яда. Подарок архиепископа превратился в прибежище дьявола. Но если вы так хотите, чтобы все это не кончилось добром, поступайте, как знаете. Только меня потом не вините в своих несчастьях.
И в который уже раз он в бешенстве выбежал из палатки.
Ночью над повозкой взвился столб пламени. Пожар занялся как-то сам собой. На месте, где стояла повозка, остались лишь дымящиеся обломки, съежившаяся кучка золы да обугленные колеса. Охранники, дежурившие ночью, божились, что ничего подозрительного не заметила.
Огонь, по их словам, заполыхал где-то в недрах повозки без всякого постороннего вмешательства.
— Вы и впрямь никого не видели поблизости? — подозрительно допытывался Ансельм. — Подтверждаете, что Рудолф ван Амстелвеен не подходил к этому месту? А не приметили ли вы Леонардо, купеческого сына?
— Никого не было, — в один голос твердили ребята. — Только дон Тадеуш осенил повозку крестным знамением после вечерней молитвы, вот и все.
Фредо резко поднялся.
— Вы хотите сказать, что мои бойцы кривят душой? — вызывающе спросил он.
Ансельму оставалось лишь согласиться, что пожар был еще одним испытанием, посланным свыше. Суеверный страх закрадывался в душу монаха. Каждый раз, как только он поступал вопреки желаниям Рудолфа, происходило несчастье…
Прослышав о пожаре (он и в самом деле ни о чем не догадывался), Долф постарался скрыть свою радость.
С этой минуты он смотрел на отца Тадеуша совсем другими глазами.
«Этот монах еще более ловок, чем Леонардо, и такой же хитрец, — думал он. — Но как здорово, что они мои друзья!»
День за днем колонна тянулась дальше, придерживаясь северного берега моря. Все выше поднималась гористая, неровная местность. Они подошли к отрогам, впоследствии получившим наименование Баварских Альп. Справа выросли неприступные горные кряжи. Ребята двигались все дальше на восток мимо живописных речных долин, мимо тенистых лесов. Эти мрачные края почти не были заселены, слишком уж суровые и холодные стояли здесь зимы. Впрочем, и сейчас, в разгар лета, погода то и дело менялась. Погожие дни уступали черед проливным дождям, за которыми устанавливались промозглые, туманные и сырые ночи. Долф не сводил глаз с величественных хребтов, преграждавших путь на юг. Еще немного — и ребятам придется переходить через эти могучие кряжи. Как уследить за тысячами беспечных детей на многокилометровых горных тропах, которые подвергаются набегам бродяг, разбойников и хищного зверя? Чем кормить детей в этих пустынных местах, где не растет ничего, кроме сосен и мха?
Пережитые дотоле невзгоды меркли перед тем, что ожидало их в горных теснинах.
Не слушая возражений, он настоял на двухдневном отдыхе перед тем, как вступить в ущелье, ведущее к горному массиву Карвендел. Ансельм яростно воспротивился.
— К чему эта новая задержка?
