Все о непослушных принцессах и коварных драконах - Рэде Патриция (читать полную версию книги TXT) 📗
— Но какая связь между соломой, золотой пряжей и детьми? — недоуменно спросил Менданбар. — Никак не могу разобраться.
— Не можешь разобраться? — закипел от злости гном. — Именно это сказала мне та девушка, когда родила близнецов! Она заявила, что не может разобраться, кто из них родился первым! И вот результат — я заполучил их обоих!
— Да, такое не каждому понравится, — на всякий случай поддакнула Симорен.
Гном с подозрением посмотрел на нее:
— Ну да, это вы все сначала говорите, но стоит мне расслабиться и ты слезами или хитростью заставишь меня прясть золотую пряжу.
— Если ты нам не объяснишь... — начал было Менданбар, но гном его оборвал отчаянным взмахом руки:
— Вам-то какая разница? Это моя судьба, вот и все. С самого начала мне не надо было лезть в это дело и превращать солому в золотую пряжу.
— Но зачем же ты это делал? — недоуменно спросил Менданбар.
— Семейная традиция, — мрачно ответил гном. — Давным-давно мой прапрадедушка по доброте душевной помог бедной девушке и превратил солому в золотую пряжу. Не будь он таким добреньким тогда, я бы сегодня не попал в эту дурацкую переделку.
— Но какое же доброе дело сотворил твой прапрадедушка? — заинтересовался Менданбар.
— Один принц прослышал, будто некая девушка умеет крутить из соломы золотую пряжу, — начал гном, с каждым словом возбуждаясь все больше и больше. — Безмозглый молодой осел! Все они такие, эти принцы. (Тут Симорен согласно закивала.) Если бы та девчонка умела добывать золотую пряжу из соломы, разве стала бы она жить в жалкой лачуге? Но мой добренький прапрадедушка Грампс вызвался помочь девице за небольшую плату. Он ей к утру — золотую пряжу, а она ему — своего первенца. Но когда родился ребенок, она, само собой разумеется, ни за что не соглашалась отдавать его. Поэтому Грампс предложил сыграть в обычную гномью игру: если она не отгадает его имя, то отдает ребенка. Где ей было отгадать?! Пришлось отдать ребенка. С того и началось!..
— Кажется, я начинаю понимать, — сказала Симорен. — Менять золотую пряжу на детей и стало семейной традицией, верно?
Гном печально кивнул:
— В том-то и дело. От девушек теперь отбою нет. И ни одна ни разу не смогла угадать имя гнома.
— Ну и ну, — улыбнулась Симорен.
— У меня полный дом детей. Деваться от них некуда, — вздохнул гном. — Я уж сменил имя. Зовусь Германом. Простое человеческое имя. Казалось бы, что стоит его угадать? Не могут. Тогда я стал нашептывать свое имя им на ушко. Так нет, эти дурачки даже запомнить не умеют и несут, несут мне своих младенцев. Все! Я прекратил прясть золото из соломы! Но прежних детей куда девать? Они едят, кричат, плачут, им нужна одежда. Но прясть золото я могу только по просьбе. Тогда я отправляюсь искать следующую девушку, пряду ей золотую пряжу и себе немного оставляю, но кончается все новым младенцем! И начинай все сначала!
— Но ты, кажется, э-ээ... любишь детей, — осторожно заметил Менданбар.
Гном оглянулся проверить, нет ли поблизости какого-нибудь ребенка, и застенчиво склонил голову набок:
— Они хорошие детишки. Только их слишком уж много. Я уехал в эту глушь, чтобы спрятаться от глупых назойливых девиц. Но они все равно находят меня.
— Не очень удобное местечко ты выбрал, — сказала Симорен. — По соседству драконы, великаны, каменные змеи.
— О, они не мешают. Дом раньше принадлежал доброму и могущественному волшебнику. Он оставил множество охранных заклинаний. Никакая гадость и близко не сможет подползти или подлететь.
— Так вот почему я все время чувствую волшебство! — догадался Менданбар.
— Странный для колдуна дом, — покачала головой Симорен. — Столько окошек!
— Не колдуна, а волшебника, — поправил гном. — Он просто пытался выяснить, какой формы окно лучше показывает.
— Показывает?
— Ну да, как волшебное зеркало, если в него глядишься, — пожал плечами гном. — Неужто не понятно?
— И выяснил? — заинтересовалась Симорен.
— Вроде бы выяснил. Иначе не продал бы дом, — рассудительно заметил гном. — Впрочем, круглое оконце на чердаке иногда кое-что показывает.
— Что попало или то, что попросишь? — быстро спросил Менданбар.
— Надо просить, но оно не всегда откликается, — сказал гном. — Хотите на него или, вернее, в него посмотреть?
— Да, пожалуйста, — обрадовалась Симорен.
Менданбар с сомнением глянул на ковер, опасаясь оставлять его без присмотра, когда вокруг так много детей. Но и тащить этакую тяжесть с собой на чердак...
— Пусть лежит, — сказал гном, проследив за взглядом Менданбара. — Дети не тронут.
С некоторым сомнением, оглядываясь на ковер, Менданбар последовал за гномом и Симорен в дом. Внутри, как и предполагал Менданбар, был невероятно запутанный лабиринт переходов, коридоров, комнат, комнаток и комнатушек. Гном повел их по коридору, свернул за угол, поднялся вверх на один пролет скрипучей деревянной лесенки, провел через комнату, увешанную картинами, поднялся вверх еще на один пролет, пересек длинный зал и открыл дверь в затемненную маленькую комнатку с косым потолком под самой крышей. Единственный луч света проникал сюда из круглого окна, в которое с трудом бы просунулась голова Менданбара.
— Вот оно, — сказал гном, — Если хотите что-то увидеть, спрашивайте. Но не могу поручиться, что оно будет работать.
— Покажи мне Казюль, короля драконов! — тут же приказала Симорен.
Мгновение ничего не происходило. Потом Менданбар почувствовал легкую рябь волшебства.
— Мне кажется, ему нужна поддержка, — сказал он и потянулся к своему мечу.
— Нет, позволь мне, — остановила его Симорен. Она внутренне собралась, потом подняла правую руку и произнесла, указывая пальцем на окно:
Волшебная сила волной заплеснула окно, и стекло стало молочно-белым.
— Как ты это сделала? — спросил восхищенный Менданбар.
— Это драконье заклинание, — ответила ему Симорен, не спуская глаз с окна. — Его просто запомнить и нетрудно, чуть изменив, применять по любому случаю. Я нашла его у Казюль в... Смотри!
Оконное стекло прояснилось. В круглой раме показалась внутренность большой пещеры. Золотящийся шар света, как громадный мыльный пузырь, мерцая, занимал половину пещеры. А внутри этого светящегося шара была заключена драконша. Она была, пожалуй, раза в четыре больше Менданбара, не считая распростертых крыльев. Три коротких плотных рога торчали у нее изо лба. Чешуя прямо на глазах меркла, покрываясь серым налетом. Гневная струйка дыма еле курилась из ее пасти. Перед светящимся пузырем стояли двое высоких бородачей в длинных одеждах. В руках они держали полированные деревянные посохи.
— Колдуны! — воскликнула Симорен. — Я так и знала!
