От «Наутилуса» до батискафа - Латиль Пьер де (читать книги онлайн полностью txt) 📗
И все же мы в нашей книге хотим как раз заглянуть в загадочный и труднодоступный мир самых больших океанских глубин. Ведь рыбы и крабы, устрицы и креветки, медузы и губки, которых мы ежедневно наблюдаем сквозь стеклянные стенки аквариумов, видим на прилавках рыбных магазинов или у себя на столе, давно утратили в наших глазах очарование неизвестности.
Другое дело узнать то, что было до сего времени скрыто от наших глаз; вернее, начать наконец познавать…
Глаза, которые не могут ничего увидеть
Характерная особенность океанских глубин — это полное отсутствие света, вечный непреходящий мрак.
Вода поглощает свет, однако не все части солнечного спектра поглощаются ею равномерно. Красные лучи проникают лишь на глубину до 10 метров. Подводному миру настолько чужд красный цвет, что даже кораллы кажутся там… синими. На глубине 20 метров исчезают оранжевые лучи; на глубине 100 метров — желтые. А это означает, что синий цвет воды, казавшийся ныряльщику близ поверхности теплым и сияющим, приобретает все более холодный оттенок. На глубине 300 метров исчезают зеленые лучи; остаются лишь синие, окрашивающие всё вокруг в мрачные, унылые тона. Между 500 и 600 метрами глубины человеческий глаз уже не различает ничего, однако фотопластинка еще фиксирует слабые ультрафиолетовые лучи. Но на глубине 800 метров ни одна, даже самая высокочувствительная фотопластинка или фотоэлемент уже не в состоянии уловить ничего [4].
Еще не располагая какими-либо точными данными (приведенные цифры тоже лишь средние и весьма приблизительные), люди с давних времен знали, что царство больших глубин — это царство вечного мрака. Знали они также и о том, что животные, населяющие глубокие и темные подземные пещеры на суше, в большей своей части слепы. Поэтому ученые думали найти в глубоководных океанских впадинах таких же лишенных зрения морских животных, — если только там вообще имеются живые существа.
Каково же было удивление натуралистов, когда им удалось выловить на больших глубинах множество глубоководных рыб с вполне нормальными глазами. Да, нормальными, и даже не такими огромными, как у рыб, обитающих на глубине от 100 до 200 метров, глаза которых обладают очень большой «диафрагмой», способной улавливать максимальное количество проникающего на эту глубину света, как, например, глаза «фальшивой дорады», прозванной рыбаками большеглазкой.
Сначала такое явление казалось ученым совершенно необъяснимым. Ныне в науке существует целых три ответа на эту странную загадку природы.
Во-первых, с тех пор было поймано много глубоководных рыб, совершенно лишенных зрения.
Во-вторых, науке теперь известно, что вечная ночь океанских глубин не совсем лишена света. Многие живые существа, населяющие эти глубины, обладают способностью излучать довольно яркий свет, освещая таким образом вечную тьму, царящую на дне морей и океанов, причем у одних световые органы расположены на отдельных частях тела: щупальцах, усиках, а у других — на всем туловище.
И, наконец, в-третьих, учеными доказано, что тот или иной рудиментарный орган еще долго существует у животного, даже если оно уже давно не нуждается в нем. Возможно, что нынешние глубоководные рыбы жили когда-то в верхних, щедро освещенных солнцем слоях морской воды, но постепенно, на протяжении тысячелетий, «спускались» всё глубже в океанские бездны, не утратив при этом некоторых органов, которые уже перестали быть для них необходимыми.
В Копенгагенском музее нам довелось собственными глазами убедиться в правильности этой последней гипотезы. Там в плоской стеклянной банке мы увидели заспиртованную рыбу из семейства солей. Странная рыба! У нее было целых четыре глаза: два спереди и два сзади. Мы подошли ближе и нагнулись: да, действительно, вот два глаза, образующих два темных пятна на светлой коже; два глаза, расположенных на одной стороне тела, как и должно быть у всех рыб этого семейства, которые проводят время, лежа на морском дне на одном боку, А то, что мы сначала приняли за два других глаза, — это просто два темных пятна около хвоста, расположенных абсолютно симметрично с настоящими глазами.
«Так, — подумали мы, — все понятно! Перед нами любопытный пример защитной окраски животного. Известно, что множество живых существ маскируется от врагов под цвет той среды, где они находятся. Мы знаем зеленых кузнечиков, совершенно незаметных среди стеблей травы и листьев; бабочек, на крылышках которых в точности воспроизведены все пятна и оттенки древесной коры; рыб, которых нельзя различить среди водорослей, где они прячутся. А здесь перед нами рыба, которая обманывает врагов совсем необычным способом: нападающий всегда в недоумении — с какого конца к ней подступиться? Решив атаковать рыбу с головы, он всегда рискует ухватить ее за хвост, а с этой стороны она, разумеется, гораздо менее уязвима. Так природа, неистощимая в своей изобретательности, демонстрирует перед нами неизвестный доселе способ маскировки…»
Но, когда мы нагибаемся еще раз, чтобы узнать, как называется эта любопытная рыба и где она водится, мы читаем на этикетке, что она живет на глубине от 500 до 1000 метров, то есть в мире, лишенном света. Для чего же ей нужна защитная окраска, помогающая вводить в заблуждение врагов, если эти враги все равно не могут ее видеть? Ясно: ни для чего!
«Надо полагать, — сказал нам один из участников датской океанографической экспедиции на корабле „Галатея“, водивший нас по музею, — что эта рыба „уроженка“ менее глубоких частей океана, откуда она постепенно „спускалась“ ниже, не теряя при этом тех характерных свойств, которые помогали ей существовать в иной среде».
Поэтому не следует удивляться, что глаза у некоторых глубоководных рыб способны видеть вполне нормально, но — увы! — ничего увидеть не могут.
Огни живого фейерверка
Жизнь в глубинах океана, так же как и на поверхности его, многообразна. Необычайно тяжелые условия существования не придали обитателям тысячеметровых глубин каких-либо особых, более или менее единообразных форм. Нет, здесь, как и повсюду, природа не знает иного закона, кроме бесконечного разнообразия видов и форм.
У одних глубоководных рыб узкое и длинное, как лента, тело; другие, наоборот, массивны, словно несгораемые шкафы. У многих — огромная, несоразмерная с ростом пасть; но есть и такие, у которых рот маленький и узенький, будто приспособленный для сосания. Ракообразные, как правило, одеты в крепкие толстые панцири, но у некоторых видов — крошечное, хрупкое туловище со множеством очень длинных и очень тонких ножек.
В конечном счете, у глубоководных жителей есть лишь одна общая, присущая всем без исключения черта: они очень некрасивы. В отличие от живых существ, населяющих верхние слои воды, они не составляют гармонического целого с окружающей их средой [5]. Некоторые части тела у них гипертрофированы до чудовищных размеров: либо чрезмерно вытянуты в длину, либо непропорционально коротки и массивны. У тех, кого природа наделила колючками, отростками, усиками или щупальцами, их так много, что они торчат во все стороны, словно стрелы или копья.
Единственное украшение этих странных существ — их способность излучать свет, сверкать и искриться разноцветными огнями во мраке вечной ночи.
Послушаем рассказ знаменитого американского ученого Уильяма Биба, первого человека, увидевшего, как погасло в разгаре дня солнце; человека, который опустился в своей стальной батисфере сперва в недра синей ночи, а из нее — в царство первозданной тьмы, наблюдая, как зажигались в этой тьме бесчисленные живые огоньки.
«На глубине 300 метров огненные искорки, которые мы замечали еще выше, стали быстро умножаться и увеличиваться в размерах. На глубине 315 метров я увидел целые группы светящихся точек, которые медленно надвигались на нас или вихрем проносились мимо. Я включил прожектор и в свете его увидел, что светящиеся точки были серебристыми рыбами-топориками, сверкавшими в лучах прожектора, словно фольга. Вне луча света, в темно-синей толще воды, не видно было ничего, кроме огоньков проплывавших мимо рыб. Я выключил прожектор и снова очутился в чернильно-синем мраке, где бесчисленные созвездия разноцветных огней, ежеминутно меняя очертания, скользили и скользили мимо моего иллюминатора, не останавливаясь ни на мгновение» [6].
