От «Наутилуса» до батискафа - Латиль Пьер де (читать книги онлайн полностью txt) 📗
В первый раз я осознал, что здесь совершенно отсутствует отраженный, рассеянный свет, с которым мы знакомы на поверхности. Там, когда какая-нибудь большая рыба проплывает мимо нас, она становится светящейся в отраженном свете мириад микроскопических растений и животных, плавающих в воде. Здесь каждый источник света индивидуален и зачастую контролируется непосредственно его обладателем. Гигантская рыба могла бы проплыть совсем близко от нашего „окошка“, и мы не увидели бы ничего, если бы она сама не излучала свет.
Абсолютную черноту воды лишь кое-где прорезывали искры, вспышки света и движущиеся огоньки более крупных размеров, самых разных цветов и бесконечно варьирующихся сочетаний.
Единственным местом, с которым можно сравнить эти чудесные области глубин, должен быть, по всей вероятности, мировой эфир, лежащий далеко за пределами нашей земной атмосферы; межзвездное пространство, где лучи Солнца не встречают на своем пути никаких препятствий в виде пыли или отбросов атмосферы других планет. В этом бесконечном пространстве чернота эфира, усыпанного огоньками звезд, комет и планет, должна безусловно иметь большое сходство со сверкающим бесчисленными живыми огнями миром океанских глубин».
Драгоценности сверкают во мраке
Все, о чем мы рассказали в предыдущих главах, Биб и Бартон видели еще в 1930–1934 годах. Но ничто в этом захватывающем зрелище не было, строго говоря, научным открытием в подлинном смысле слова. Океанографы достаточно отчетливо представляли себе, что должен увидеть первый человек, отважившийся опуститься в заповедные глубины моря: вечную ночь и сияющие огни живой жизни.
Содержимое глубоководных траловых сетей, поднятых ночью на палубу корабля, давно стало для океанографов предметом восторга и изумления.
Уайтвилл Томсон, начальник знаменитой экспедиции на «Челленджере», вспоминает первые глубоководные уловы «Поркьюпайна»:
«В некоторых зонах моря почти все, что мы добывали из глубины, излучало свет. Даже цридонный ил был весь усеян светящимися точками. Пеннатулиды и горгонии (кораллы, напоминающие по форме цветущие гроздья или деревца) сверкали белым светом, настолько интенсивным, что в сиянии его можно было увидеть время на карманных часах. Морские звезды горели ярким зеленым огнем, который струился из самого центра звезды и разливался вдоль всех пяти лучей ее, обрисовывая огненными линиями форму животного».
Маркиз де Фолин, зоолог, участник французской океанографической экспедиции на «Талисмане», пишет:
«Велико было наше изумление, когда мы извлекли из глубоководных сетей большое количество горгоний, имевших форму небольшого деревца; они отбрасывали во все стороны столь яркие лучи, что в блеске их померк свет двадцати фонарей, зажженных на палубе „Талисмана“. Фонари, казалось, перестали излучать свет с той минуты, как горгонии очутились на палубе.
Этот неожиданный световой эффект вызвал всеобщее удивление у присутствующих. Затем несколько экземпляров горгоний отнесли в лабораторию, где предварительно были потушены все лампы. Здесь нашим глазам представилась поистине волшебная картина: все веточки и главный ствол горгоний излучали пучки яркого света, который то бледнел, то снова разгорался, переходя из фиолетового в пурпуровый, из красного в оранжевый, из синеватого в различные оттенки зеленого, а иногда в цвет раскаленного добела железа. Однако преобладающим цветом был несомненно зеленый.
Это чудесное зрелище было прекраснее самых великолепных огней праздничного фейерверка».
Профессор Кун, руководитель немецкой океанографической экспедиции на корабле «Вальдивия» (1898–1899), вспоминает маленькую глубоководную каракатицу, размером не больше пальца (не считая щупалец), которую он назвал «волшебной лампой». Все тело ее, казалось, было усыпано драгоценными камнями всех цветов радуги. Органы зрения сияли чудесным ультрамариновым светом, окруженные нежно-белым или перламутровым ореолом; брюшко светилось спереди рубиново-красным огнем, сзади — белоснежным или перламутровым, а посредине — небесно-голубым.
Луи Жубен, один из ученых, сопровождавших принца Монакского в его океанографических экспедициях, рассказывает:
«Однажды вечером в Атлантическом океане, когда наш корабль находился между Азорскими и Канарскими островами, я долго любовался большим кальмаром, лежавшим на поверхности моря и излучавшим яркий свет; то синий, то зеленый, то красный. Испуганный нашими попытками поймать его, он внезапно „погасил“ свои огни, как будто повернул кнопку выключателя».
В теплых тропических морях все мореплаватели наблюдали (во всяком случае, во времена парусников, когда моряки имели время смотреть на море и жить в контакте с его жизнью) плавающие колонии крошечных морских животных — пирозом. Слово «пирозома» по-гречески значит «огненное тело». Это прозрачные трубки длиной от одного до двух метров, усеянные микроскопическими существами, состоящими из венчиков и лепестков. Если раздражать пирозому, трогая ее или приводя в движение окружающую воду, она начинает излучать довольно яркий красный свет, который мгновенно сменяется вспышками синего, желтого или фиолетового.
Чаще наблюдается другой вид свечения морской воды, который скандинавские моряки называют «молочным морем». Поверхность океана, покрытая мириадами ночесветок — крошечных одноклеточных животных, величиной около 2 миллиметров, — излучает мягкий рассеянный свет. Чем больше волнуется окружающая ночесветок вода, тем ярче они светятся. Корабль, плывущий ночью по такому морю, оставляет за кормой длинный светящийся след, в то время как остальная поверхность воды продолжает оставаться темной.
«Живые лампы»
Само собой разумеется, что световые органы морских животных давно стали предметом всестороннего изучения для зоологов. Оказалось, что некоторые из этих органов устроены чрезвычайно сложно. Ряд клеток на теле животного излучает свет; позади них расположены другие клетки, серебристого цвета, — настоящие маленькие рефлекторы, а перед ними — прозрачные выпуклые клетки, играющие, по-видимому, роль линз. Все это окружено непрозрачной оболочкой, которая не дает свету рассеиваться, направляя пучок его в отверстие, находящееся на верхушке светового органа. Но обычно «живые лампы» устроены гораздо проще. Однако ткани их всегда имеют специфическое строение, и для того чтобы определить, способна ли данная ткань излучать свет, ученым достаточно рассмотреть ее под микроскопом.
Таким способом можно довольно легко установить, излучает ли свет то или иное глубоководное животное, которое до сих пор не удавалось извлечь на поверхность живым. Ведь условия глубоководного лова ныне не те, что были при драгировании на глубине 1000 или 2000 метров, которым довольствовались предыдущие поколения океанографов. Животных, пойманных на очень больших глубинах, нередко вынимают из траловой сети мертвыми или умирающими, причем убивает их не разница давления, а разница температуры между ледяной водой глубин и теплой водой поверхностных слоев, которые в тропиках нагреваются до тридцати и более градусов.
Такие полумертвые существа излучают лишь слабый, быстро меркнущий свет, никак не определяющий истинную силу их свечения.
Мы можем лишь смутно догадываться о грандиозном зрелище светящихся подводных «лугов», вернее, подводных «лесов», образованных гигантскими Umbellula encrine на глубине 3000, 4000 и даже 5000 метров.
Представьте себе уличный фонарь высотой 2,5 метра, на тонкой и длинной суставчатой пятигранной подставке, увенчанный яркой лампой, которую окружает корона причудливо вырезанных лепестков, напоминающих листья папоротника. Это и есть Umbellula encrine — животное из семейства кишечнополостных, называемое иначе «морское перо»; оно ведет «сидячий» образ жизни, прикрепившись на всю жизнь к морскому дну, подобно кораллам, губкам или гидроидам.
Umbellula encrine — животное очень древнего происхождения. Предки его жили еще в морях палеозойской эры. В пластах земной коры, относящихся к этой эпохе, геологи находят множество ископаемых животных, очень похожих на Umbellula encrine, и хорошо представляют себе, какие гигантские подводные «леса» простирались тогда под волнами. Но мало кому известно, что подобная живая «растительность» существует и в наши дни на самых больших океанских глубинах. В книгах, популярно рассказывающих о жизни моря обитателям земли, вы не найдете даже упоминания об этих гигантских Umbellula encrine.
