Приказ самому себе - Дьяконов Юрий Александрович (электронные книги бесплатно txt) 📗
Первым показал себя Сережка. Едва он научился твердо стоять на ногах и преодолевать пространство от люльки до двери, растроганная бабушка, не подозревая о последствиях, купила внуку большой бело-красный мяч.
Сережкины глаза загорелись. Он кинулся вперед. Ловко пнул мячик ногой. Бабушка, не готовая к выполнению вратарских обязанностей, успела только испуганно ойкнуть, как раздался звон оконного стекла, и счет был открыт!..
Но первые успехи не вскружили голову юному форварду. Он уже тогда понял главное: хочешь добиться успеха — тренируйся! И счет разбитых стекол рос день ото дня и год от года. А по мере роста мастерства и физических возможностей утверждалась и слава, которая вскоре перешагнула узкие рамки двора и распространилась по всей улице от Нахичеванского до Крепостного.
Едва завидев Сережку во главе босоногой команды, какая-нибудь юркая старушка с быстротой телеграфа оповещала об опасности всех соседей. И тотчас, испуганно пискнув петлями, одно за другим маленькие окошечки скрывались за непроницаемой броней ставен. Куры и кошки, легкомысленно бродившие вдоль заборов, поспешно шмыгали в подворотни. И на улице полным хозяином становился футбольный мяч.
Не обидела природа талантами и Стасика Филиппова. Во-первых, он вскоре нашел свое место в футбольной команде и стал незаменимым вратарем. Он стоял в воротах, как бог. Он бросался на мяч, как уссурийский тигр. И разве его вина, что порой не мог прыгнуть так высоко, как Валерий Брумель, и перехватить мяч, летящий со скоростью снаряда в верхний угол чьего-то окна. Такой бы и Лев Яшин достал едва ли… Зато он никогда не терялся. Тотчас, как раздавался заупокойный звон стекла и вся команда врассыпную летела к своим дворам, Стаська отважно кидался к мячу, брал его мертвой хваткой и только тогда бросался наутек. Благодаря его самоотверженности команда никогда не оставалась безоружной.
И все-таки главный талант Стасика был в другом. Он терпеть не мог неясных вопросов и не мог успокоиться до тех пор, пока не разогнет закорючку вопроса в законный и понятный восклицательный. Интересовало его все. Почему летает жук? Где у него спрятан мотор? Почему мухам можно пить чернила, а ему — нельзя? Зачем рогульку со шнуром назвали вилкой? Ведь селедку ею никто не ест. А что будет, если в розетку воткнуть настоящую вилку? Или совсем не понятно: куда девается уголь, когда топят печь? Ну, дым в трубу уходит. Пусть себе. А куда делся уголь?
И Стасик с самых ранних лет упорно ставил один опыт за другим. Еще не сошла синева с языка от выпитых чернил, как он уже подбирался со столовой вилкой к электрической розетке. Полдня пыхтел, пока не открутил кусачками два лишних рожка. Зато, едва он воткнул вилку в отверстия, оттуда так пыхнуло, что во всем доме враз свет погас. Вот было здорово!.. Ему сильно влетело. Но через пару недель Стаська вместе с Сережкой и Ваней принялся за решение очередного вопроса: куда девается уголь?
— Там в трубе его навалом! — убеждал он товарищей. — Вытащим и опять на зиму хватит!
Друзья, прихватив с собой длинную веревку и детское ведерце, забрались на крышу своего двухэтажного дома по пожарной лестницу. В первый раз вытащили из трубы только немножко сажи. Зато во второй — среди сажи блестело уже несколько крохотных кусочков угля.
— Грузило нужно! — убеждал Стасик. — Без грузила и в Дону одни селявки попадаются. Споднизу черпать надо!
Привязали к веревке кирпич, но едва стали тянуть вверх, он сорвался. Привязали второй — и он загудел в темную шахту трубы. Ребята хотели вытащить кирпичи при помощи лодочной кошки. Но тут их заметила дворничиха и подняла крик. Добычу угля прервали в самом начале да еще ни за что ни про что выдрали…
Глубину своей ошибки взрослые поняли только после. Во-первых, всем пришлось привозить уголь со склада. А во-вторых, когда пришла пора топить, все печи вдруг взбунтовались и так задымили, что хозяйки повыскакивали из квартир, пораскрывали окна и двери и мерзли до тех пор, пока печник из домоуправления не вытащил из трубы кирпичи вместе с ведром и веревкой. Друзей снова выдрали. А за что? Сами же прогнали с крыши…
А Ваня Савченко всегда и во всем сомневался. Что бы друзья ни затевали, он первым долгом говорил: «Ни фига не выйдет!». Тут нужно только на него внимания не обращать. И он пойдет за Сережкой и Стасиком куда угодно, будет делать то, что скажут. И от дела его оторвать можно только клещами… А если придется столкнуться с противниками, так Ваня никому спуску не даст. Пусть хоть три раза попадет ему по уху, все равно будет налетать, пока друзья не отступят. Ваня надежный.
Шли годы. Они поумнели. Не пытались уже добывать уголь из печных труб. Но Стасик так и остался фантазером. Ему не давали спокойно жить всё новые загадки. Ваня по-прежнему вначале сомневался в любой затее, а потом первый бросался ее осуществлять. Сережка стал капитаном дворовой команды и так научился работать с мячом, что и большие ребята смотрели на него с завистью.
В один год Сережа, Стасик и Ваня пришли учиться в маленькую школу имени Луначарского. За четыре года их родителям нередко приходилось вместе являться по срочному вызову и выслушивать не очень лестные отзывы о своих сыновьях. Но учились мальчишки неплохо и переходили из класса в класс без всяких задержек.
Когда в прошлом году осенью один за другим начали рушить дома в соседнем квартале, переселять жильцов и стало известно, что пока вместе с большими домами будет построено новое четырехэтажное здание школы, им придется учиться в другом месте, друзья немного приуныли. Где они будут? Как их там встретят? Поэтому, уходя в новую школу, решили: во-первых, проситься в один класс, во-вторых, всегда держаться вместе, чтобы суметь постоять за честь школы имени Луначарского.
И в первый же день учебы в пятом классе Сазон за что-то прицепился к Стасику. Но тотчас рядом с ним, сжав кулаки, стали Сережка и Ваня. Сазон погрозил немного и отступил. Понял, что эти трое могут накостылять по шее запросто. Угроз они не боялись: у этой тройки на Петровской решительных друзей не меньше, чем у Сазона.
Первой самой большой страстью Гриши была рыбная ловля. Он копал червей, распутывал лески, нес подсак и другую рыболовную снасть, лишь бы большие ребята брали с собой на рыбалку.
Однажды ребята возвращались домой злые, как черти. За целый день хоть бы бычка-головастика поймали! Маленький Гриша Васильченко, пыхтя, тащился сзади. И вдруг остановился пораженный. Их обгонял дядька в больших рыбацких сапогах. За спиной у него рюкзак, а в руках — два огромных жирных сазана. При каждом шаге сазаны чиркали хвостами по булыжной мостовой. И Гриша закричал:
— Щмотрите! Мы щидели, щидели и ничего не выщидели! А дядька вон шражу двух шажонов агромадных поймал!
Рыбак усмехнулся. А ребята подняли Гришу на смех:
— Ох ты, шепелява!.. Шажонов!.. Шажон!.. Гришка-Шажон!..
Так и прилипла эта кличка к Грише Васильченко.
Перед самой школой пришло уже другое увлечение. Как-то летом соседке, молодой веселой работнице Наташе, дали на фабрике два бесплатных билета в цирк.
— А ну, Сазончик! Умойся быстренько да чувяки надень. Будешь мне за кавалера, — смеясь, объявила она.
Никогда еще не видел Гриша такого чудесного зрелища. Цирк — это, прежде всего, море света. Громадная высота. Тысячи веселых людей. А на круглой арене огромные гривастые львы, дрессированные собачки, жонглеры и акробаты сменяли друг друга. Гриша отхлопал себе все ладоши. Но больше всего ему понравился клоун. Только слово скажет или даже что-то сделает, а публика уже хохочет. Гриша тоже смеялся до слез. И решил, что обязательно станет клоуном.
Теперь он только и думал о цирке. Но достать денег на билет — дело нелегкое. Второй раз он попал в цирк уже вместе со своим первым классом. Улучив момент, Гриша нырнул под тяжелый бархатный занавес и догнал клоуна за кулисами:
— Дяденька! Подождите! Возьмите меня в клоуны!
