Али-Баба и Куриная фея - Краузе Ханс (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
В столовой воцаряется тишина. Али-баба осматривает свою порцию. На ужин горячего не полагается.
На тарелке лежат пятнадцать граммов масла, а вокруг него аппетитно разложены три ломтика колбасы, кусочек сыра и кусок шпига. Всему этому Хорст Эппке предпочёл бы полную тарелку картошки с подливкой. Это куда сытнее. Он берётся за хлеб, просит у фрау Хушке горчицу. Тарелка пустеет. Колбаса, масло и сыр исчезают, но сало остаётсялежать. Брр!.. Али-бабу передёргивает. Он не переносит ничего жирного. Что же делать с салом? Кому его отдать? Может быть, Малышу или…
Из столовой выходит Макки, размахивая пустым чайником.
— Ну что, деточка, поболтать не с кем? — дразнит он Али-бабу, пока фрау Хушке наливает на кухне чайник.
Али-баба делает вид, что он не слышит. Тут за чаем приходит Стрекоза. Она стоит у двери в кухню и насмешливо смотрит на Али-бабу.
— Фрау Хушке, не высовывайтесь из кухни: Али-баба ест горчицу и может вас обрызгать, — хихикает Стрекоза и, схватив полный чайник, убегает обратно в столовую.
— Глупая болтушка! — Али-баба чуть не захлебнулся чаем.
Он рассержен. Хороши товарищи! Тьфу, черти! Нет, сала они от него не дождутся. Лучше отдать его кошке…
А вот кстати и толстый интернатский кот Петер. Мягко ступая, он скользит по коридору. Али-баба показывает Петеру сало и подзывает его к себе:
— Кис-кис-кис!
Выгнув спину дугой, Петер неохотно обнюхивает сало. «Покорно благодарю!» Всего лишь десять минут назад Петер поймал в сарае жирную мышь и поужинал. Он сыт по горло. Гордо поглядывая по сторонам, кот направляется в тёплую кухню, а сало остаётся лежать на том же месте, куда его бросил Али-баба.
«Глупое животное! — Али-баба поднимает с пола отвергнутое лакомство. — Я просто оставлю шпиг на тарелке», — решает он.
Однако его мучают сомнения. Фрау Хушке может подумать, что он начал привередничать и в следующий раз, когда будет пудинг, нарочно не даст ему добавки. Нет! С поварихой портить отношения не следует. Ни в коем случае…
Взгляд Али-бабы случайно падает на почтовый ящик, который висит на стене рядом с доской для объявлений.
Ого, теперь он знает, как проще всего избавиться от сала!
Али-баба искоса смотрит в сторону кухни. Обстановка складывается благоприятно: фрау Хушке стоит спиной к нему, у шкафа с посудой. Недолго думая Али-баба на цыпочкахпрокрадывается к ящику. Вот и всё! Наконец-то он разделался с салом.
Хорст Эппке хохочет от всего сердца. То-то удивится фрейлейн Стефани, когда раскроет завтра утром почтовый ящик! Интересно было бы поглядеть на неё.
День ещё не кончился. После ужина по вторникам в интернате проводятся занятия кружка арифметики. Ученики, которые за время своего пребывания в школе не успели выучить таблицу умножения, понять десятичные дроби и теорему Пифагора, имеют возможность наверстать в интернате упущенное. Кружок ведёт учитель герр Фюрст, который работает в ближайшем окружном городе и раз в неделю приходит в народное имение.
— Друзья, — предупреждает ребят Инга Стефани, — смотрите, чтобы никто из тех, кто хромает по арифметике, не улёгся в постель. Я их всё равно вытащу. Будьте довольны, что с вами занимаются дополнительно, а то вы потом не сможете подсчитать урожай на своих полях.
Заведующая позаботилась о том, чтобы столовую подготовили к занятиям. Ребята переставили столы и стулья и принесли большую доску.
— Только не спите, — предупреждает Инга Стефани.
Фюрст, небольшого роста человек с круглым женским лицом, повторяет вычисление площадей. Крошащимся мелком он чертит на доске равносторонний треугольник.
— Треугольник — это часть плоскости, ограниченная тремя сторонами, — говорит учитель своим ровным, громким голосом. — Сумма сторон треугольника равна А плюс В плюс С. Поняли?
В столовой стало тихо. От натопленной печи идёт приятное тепло; учеников клонит ко сну. Одна Рози ещё следит за объяснением учителя. Остальные клюют носом. Малыш вот-вот закроет глаза и задремлет. «Жаль, что я по вечерам так устаю», — думает он.
Фюрст начал рассказывать о признаках равенства, треугольников.
Али-баба зевает во весь рот. То, что в равных треугольниках соответственные углы и стороны равны, его абсолютно не интересует. Сейчас он мечтает только о своей кровати.
«Фу-ты ну-ты! Как долго болтает этот парень! Небось получает почасовую оплату».
Али-баба шаркает ногами. Он знает, что учитель не любит, когда ему мешают. Нарушителей порядка он быстро выгоняет проветриться. «Вот и прекрасно, — соображает Али-баба. — Если Фюрст вышвырнет меня за дверь, я могу пойти спать. Будем надеяться, что я скоро вылечу».
Фюрст, который в это время чертит на доске треугольник, оборачивается к нарушителю тишины.
— Сиди спокойно, — говорит он. — Муравьи тебя кусают, что ли?
И учитель продолжает чертить.
Да! Ничего не вышло! Некоторое время Али-баба сидит спокойно. Потом ему приходит в голову новая блестящая мысль. Он складывает на груди руки, опускает голову и, закрыв глаза, начинает храпеть всё громче и громче.
В столовой заскрипели стулья. Даже Малыш и тот развеселился. Все улыбаются и, подталкивая друг друга локтями, с нетерпением ожидают дальнейших событий. Али-баба продолжает храпеть, как морж.
Фюрст, который по-прежнему стоит у доски, сломал мел.
— Кто хочет остаться дураком, может идти спать, — говорит он раздражённо.
Широко шагая, Фюрст устремляется к Али-бабе:
— Убирайся вон, невежа!
Али-баба протирает глаза. Он притворяется обиженным:
— Герр Фюрст, вы не имеете права так говорить — у меня сонная болезнь.
С этими словами Хорст Эппке быстро ретируется из столовой.
— Ну и дурень! — ворчит Фюрст, снова подходя к доске.
Урок продолжается. Но Малыш уже больше ничего не видит и не слышит.
Обитатели седьмой комнаты — Карл Великий, Заноза и Факир — уже улеглись. Карл Великий ещё читает. Заноза и Факир залезли с головой под одеяла. На улице дует сильныйнорд-ост. Через оконные щели ветер проникает в дом. Но господа из седьмой комнаты опять поленились протопить печку.
Заноза вспоминает о своём разговоре с Бриттой. Она рассказала ему, что в имении снова был случай панариция.
«Удивительно! — думает Заноза. — Химия так далеко ушла вперёд, в лабораториях изготовляют такие чудесные препараты, почему же ещё не нашли средства против панариция? Какого-нибудь противоядия или сыворотки, которые бы излечивали больных животных».
Он говорит об этом Факиру.
— Знаешь, — отвечает тот, — надо пустить в коровник какой-нибудь газ… и выкурить этих микробов, как выкуривают клопов.
— Прекрасная идея! — насмехается Заноза. — Нельзя же «выкуривать» газом коров. Самый крепкий бык и тот не выдержит такого лечения.
Факир молчит. Ему лень думать.
Заноза позабыл про свою усталость.
— Знаешь что, — говорит он. — Я бы с удовольствием изобрёл средство против панариция. Жаль, что мы так мало знаем о микробах.
Карл Великий, насмешливо улыбаясь, откладывает в сторону свой учебник по устройству парников.
— Дитя моё, — говорит он Занозе, — от твоих разговоров у меня башка гудит. Не будь смешным. О чём, скажи на милость, ты заботишься? Разве это твои коровы? Кроме того,есть болезни, против которых мы бессильны.
— Ты хочешь сказать — пока ещё бессильны, — возражает ему рассерженный Заноза. — Наука не стоит на месте. Нашли же наконец средства против ящура и сибирской язвы, почему бы не открыть в скором времени средство против панариция?
Карл Великий лениво зевает.
— Вольному воля, — говорит он. — Можешь открывать, если ты так умён. Мне это совершенно безразлично. Я, слава богу, садовник. Меня ваши хромые коровы не интересуют.
Заноза молчит. Карл Великий иногда ужасно его раздражает. Этот Карл — настоящий болван, он ни о чём не хочет знать, кроме дурацких клумб и цветников!..
Успешно закончив свой номер под названием «сольный храп», Али-баба вернулся к себе и комнату. Быстро раздевшись и побросав все вещи в шкаф, он стелет себе постель. Кальсоны, которые он носит уже три недели, Али-баба не снимает. В кровати холодно. Прямо поверх нижнего белья он надевает ночную рубашку.
