Шторм и штиль - Ткач Дмитро (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— А почему вы не попросили в военкомате, чтобы вас послали в сухопутную часть?
Мартын Здоровега отмахнулся так небрежно, словно разговаривал не с командиром корабля, а с каким-нибудь другом на улице:
— Где там! Просился, ничего не помогло. Говорят: «У тебя профессия такая, что и на флоте понадобится, тебя в школу коков пошлют, вот и будешь плавать за милую душу».
— А какая же у вас была профессия? — поинтересовался Юрий Баглай.
— Я мясом торговал в магазине…
Тут уже ребят невозможно было сдержать, стены кубрика сотрясались от хохота.
— Да не смейтесь вы! — Улыбающийся Здоровега крутил во все стороны остриженной, круглой, как арбуз, головой. — Я вам все объясню… Вот, значит, и спрашивают они меня в военкомате: «Школу продавцов закончил?» «Закончил», — говорю. «Ну, так в самый раз, — говорят они мне. — На флоте и в борще мясо, и на второе — мясо. Справишься…»
Потребовалось несколько минут для того, чтобы матросы успокоились, то в одном, то в другом углу вспыхивал короткий неудержимый смех.
— Так что же вы хотите? — наконец спросил Лубенец, подняв руку, чтобы хоть как-то укротить разбушевавшуюся стихию.
Но Мартын Здоровега только взглянул на Лубенца и снова обратился к Баглаю.
— Спишите меня на берег, товарищ лейтенант. В сухопутную. Чтобы в солдатское оделся. Тогда я не такой заметный буду.
— Не обещаю, — сказал Юрий Баглай. — Если уж вы все комиссии прошли и флотскую школу коков закончили, то будете плавать…
— Плавать?! — обреченно переспросил Мартын Здоровега.
— Конечно. И пусть вас не волнует ваш невысокий рост. Всякие люди бывают… — и, убедившись что в кубрике наконец наступила тишина, продолжал: — Не в этом дело, товарищ Здоровега. Важно, каков человек. Отдается ли он своему делу всей душой или служит на флоте, а сам думает, как бы поскорее срок закончился… Наш теперешний кок еще не демобилизовался. Поработаете с ним, он вас многому научит… И настанет время, когда вы с гордостью будете вспоминать, что плавали на этом корабле…
Казалось, Баглай отвечал только Здоровеге, но обращался он ко всем новоприбывшим, ко всей команде.
— Хорошо, что вы собрались, — после короткой паузы продолжал Баглай. — Теперь мы уже знаем, кем пополнилась наша корабельная семья. Хочу я еще кое-что сказать новоприбывшим, чтобы знали они, куда пришли служить. Корабль наш, как вы видите, небольшой и называется он противолодочным катером, но не в названии дело. Это грозная боевая единица на море в борьбе с вражескими подводными лодками, самолетами. Он неоднократно выдерживал лютые штормы, а команда показывала высокую боевую выучку. — Он обвел кубрик глазами. — Все классные специалисты, у каждого большие заслуги. Возьмите хотя бы нашего боцмана, старшину первой статьи Соляника. До флота — рабочий высокой квалификации. Во всех отношениях высокой. Монтажник-высотник! А за время службы на корабле полюбил море. Поэтому отслужил свое и на сверхсрочную остался. Боцман у нас знающий и строгий. Советую вам выполнять его приказы и не нарушать дисциплину…
Андрей Соляник сидел в первом ряду. С легкой улыбкой он смотрел на Баглая, и в глазах его светилась благодарность… Может быть, в эту минуту он вспоминал и стычку на палубе, и гауптвахту, и штормовые походы и радость победы над морем, над стихией, в борьбе с которой победителями выходят только храбрые и сплоченные люди.
Он дождался, когда команда уляжется. Обошел корабль, заглянул во все уголки и только после этого спустился в свою каюту. Было тихо, лишь за бортами шелестели легкие волны, словно перешептывались во сне. Бронзовая, с зеленым абажуром лампа бросала на стол пятно мягкого спокойного света, которое то удлинялось, то вновь становилось круглым в такт покачиванию корабля. Юрий положил перед собой личные дела. Снова перед глазами Иван Байдачный, Вартан Жамкочян, Аркадий Морозов, Григорий Шевчук и Мартын Здоровега… Постой, постой, а что же это записано в характеристике Ивана Байдачного? «Специальностью матроса боцманской команды в рамках программы овладел на «отлично», но по временам непокорен, любит спорить…» Вот тебе и на! А как же хорошо выступал! Да еще и первым. А может, это он там, во флотском экипаже, проявлял строптивость и непокорность, пока привыкал к воинской дисциплине, а тут, на корабле, будет совсем другим? Посмотрим. Во всяком случае, нужен глаз да глаз…
А с Мартыном Здоровегой что делать? Заранее можно сказать, что он будет объектом корабельных шуток. Но, как видно, и сам он против этого не возражает. Так и старается каждым словом вызвать смех. Но кто знает, во что выльется его шутовство…
Вот они какие, молодые. Не похожие друг на друга. Да это и не удивительно. Одинаковых не бывает. Ученые разделили людей на холериков, сангвиников и флегматиков. Холерики — горячие натуры, эмоционально уязвимы, чувствительны, бурно на все реагируют (это, по всей вероятности, Вартан Жамкочян), сангвиники — рассудительные, чаще всего это люди твердой воли, целеустремленные (к ним, наверное, относится Анатолий Морозов), а флегматики — инертные, на мир они смотрят спокойно, таким, как говорят, подъемный кран подавай (это, конечно же, Григорий Шевчук и Мартын Здоровега). Но ученым легче. Они определили характеры, написали о них в учебниках, и делу конец. «А у тебя, командир корабля, — обращался к себе Юрий, — живые люди, и холерики, и сангвиники, и флегматики. С ними надо служить на одном корабле, ходить в море, выполнять боевые задания… Нет, дорогие ученые, мне придется по-своему определять характеры, искать к ним подход, изучать их…» Юрий взглянул на часы. Перевалило за полночь.
Но сон еще и крылом его не коснулся. Он снова почувствовал в груди холодок тревоги. Еще несколько часов и начнется новый день. Совсем не такой, какими были дни сих пор…
8
Андрей Соляник стоял перед лейтенантом в его каюте и, смущаясь, что с ним случалось очень редко, говорил:
— Я прошу дать мне увольнительную на два дня: субботу и воскресенье…
— Что у вас? — недовольно спросил Юрий, удивленный такой просьбой.
Последние две недели, с тех пор как пришло пополнение, он и сам забыл о береге, и бывал недоволен, когда отпрашивались его ближайшие подчиненные. «Старики» скоро уедут домой, нагуляются вволю. А молодые пусть привыкают с первых же дней не к берегу, а к трудностям службы. Пусть не думают, что корабль — это курорт.
Правда, боцман Андрей Соляник — не молодой матрос, а сверхсрочник, но и ему следует помнить: сейчас на корабле — молодежь, которая нуждается в постоянном присмотре. А тут — на два дня! Ну, как это можно?! Вот почему Юрий Баглай так сухо спросил: «Что у вас?» Но ответ Соляника его ошеломил:
— Женюсь я, товарищ лейтенант. И приглашаю вас на свадьбу.
— Женитесь?! — вырвалось у Баглая. — Вот так новость!
— Для вас — новость, а для нас с Лялей все уже решено. И Ляля приглашает вас, товарищ лейтенант. Оба мы просим…
Баглай напряженно думал. Если по-человечески, то следует принять приглашение и поблагодарить. Но к лицу ли командиру идти на свадьбу к подчиненному. Не расценят ли это как панибратство?
И Баглай, чтобы как-то прервать затянувшееся молчание, спросил:
— А много гостей будет на свадьбе?
— Да нет, товарищ лейтенант. Только свои, самые близкие.
— Я тоже принадлежу к самым близким?
— Конечно! Столько прослужили на одном корабле. В каких походах побывали. Да и еще не раз придется.
«Конечно, придется», — подумал Баглай и вслух сказал:
— Спасибо. Приду. Передайте Ляле мой привет.
А после этого потерял покой. Будто попал в зависимость к Солянику: что бы ни делал, где бы ни был, думал о том, что надо идти к нему на свадьбу.
И снова подкрадывались сомнения. А надо ли? И все же чувствовал, что пойдет. Потому что если откажется, то как же он потом будет смотреть в глаза Соляника? Нет, между ними никогда уже не будет той близости, которая есть сейчас. Останутся обычные служебные отношения, будут выполняться его распоряжения и приказы, но при всем этом Соляник всегда будет думать: «Не пришел, загордился или просто не захотел спуститься с высоты своего командирского поста». Но что же им, молодым, купить на свадьбу?
