Приказ самому себе - Дьяконов Юрий Александрович (электронные книги бесплатно txt) 📗
Перед столькими людьми Зиновий никогда не выступал, поэтому чувствовал себя неловко. Но потом успокоился.
Шумевший вначале зал постепенно затихал. Высокий русоволосый мальчишка, изредка заглядывая в блокнот, будто и не говорил ничего нового. Но вот так собранные, поставленные рядом факты заставляли задуматься. Оказывается, пока они учатся, резвятся на переменах, смотрят мультики, в мире совершаются чудовищные преступления. Триста семьдесят пять миллионов людей живут на грани голодной смерти. И переходят эту грань — умирают ежедневно восемьдесят тысяч человек! И каждый четвертый из них — ребенок. Это же страшно! Каждую секунду умирает человек только потому, что у него сегодня и вчера и еще раньше не было во рту ни кусочка хлеба…
Письмо вьетнамских школьников прочла Саша:
— «Дорогие друзья из Советского Союза!
Мы много раз читали ваше письмо. Какие вы счастливые! Вы учитесь в большой красивой школе, ходите в кино, занимаетесь спортом, смотрите телевизор, надеваете новую одежду, а летом отдыхаете на берегу теплого моря.
Нам все это кажется прекрасной сказкой, потому что, когда мы родились, уже шла война. Нашими первыми игрушками были автоматные гильзы, а утром нас будило не солнце, а рев американских самолетов и вой падающих бомб.
Раньше мы жили в Хайфоне, но американцы каждый день бомбят его. И всех детей вывезли в джунгли. Вот уже несколько лет мы живем тут и учимся. Школа у нас не такая, как у вас. Под навесом из пальмовых ветвей стоят наши парты. Тут же мы вырыли траншеи, ведущие в укрытия, чтобы спрятаться в них при бомбежке. Рядом со школой есть огромное дерево. На нем расположен сигнальный пост. Как только вдали появляются американские самолеты — дежурный бьет в колокол, и мы прячемся.
Но мы не только учимся. Мы выполняем все, что поручают нам старшие. Маскируем орудия, ремонтируем разбитые бомбами дороги, помогаем убирать урожай риса и овощей, плетем из жгутов крепкой рисовой соломы шляпы, которые хорошо защищают голову от осколков американских шариковых бомб.
Мы живем дружно и помогаем друг другу. В прошлом году во время бомбежки нашему другу Чану повредило ногу. Но все равно он учится. Целый год мы носили его в школу на руках.
Дорогие друзья! Мы все верим, что вьетнамский народ прогонит с нашей земли захватчиков. И тогда настанет мир, и тогда мы сможем жить счастливо, как вы. И мы снова будем есть, что захотим, одеваться, как нам нравится. Мы свободно будем петь песни о нашей прекрасной родине — Вьетнаме.
И вот в этот день мы пригласим верных друзей посетить нашу страну и будем гулять, играть и веселиться, не боясь ни пуль, ни бомб. Мы сядем на мирные самолеты и посетим ваш героический Советский Союз. Ле Суан Тинь. Ку Тхи Туэт. Минь Хань…» и другие.
Всего под письмом пятнадцать подписей, — закончила Саша.
После чтения письма, криков и сумбурных речей решили:
1. Послать вьетнамским товарищам письмо.
2. Объявить месячник по сбору металлолома и макулатуры. Провести на подшефных заводах концерты. Все заработанные деньги перечислить в фонд борющемуся Вьетнаму.
3. Объявить сбор тетрадей, карандашей и других письменных принадлежностей и потом отослать их пионерам Вьетнама.
— Вот так «бэшники»! — расходясь, завидовали пионеры других отрядов. — А говорили, что они хуже всех классов!..
— Кто хуже? Мы?! — притворно удивлялись ребята из шестого «б». — Нам только начать трудно было… А теперь!..
Пятнадцатого марта перед концом второго урока по школьному радио передали: «Классам выходить строиться на линейку!»
Коридор гудел. Классы перемешались. Школьники говорили, смеялись. Учительницы пытались навести порядок, но их голосов не было слышно. Попробуй перекричи шестьсот человек!
Никто не заметил, когда подошла завуч с каким-то военным. Она показала на свое горло, перевязанное бинтом, и спросила:
— Извините. Вы можете их построить?
— Так точно! Могу. Разрешите выполнять?
Она кивнула. И тотчас раздался низкий, с хрипотцой, казалось, не очень громкий голос, однако заполнивший все пространство от пола до потолка без остатка:
— Внимание!.. Слушай мою команду!..
Шум исчез. Мгновенно испарился. Будто слова, смех, звуки помчались вспять, исчезли в гортани говоривших, не забыв при этом накрепко захлопнуть за собой рот… Все удивленно смотрели на коренастого человека с мужественным обветренным лицом, одетого в красивую форму морского офицера.
— Поклассно… в четыре шеренги… ста-а-а-новись! — и после небольшой паузы — На-аправо равняйсь!
Никогда еще так старательно не равнялись. Этот темноглазый офицер никому не сделал замечания, но каждому казалось, что строгий, требовательный взгляд обращен именно на него.
В конце коридора появилась директор. И, как гром, грянуло:
— Смир-рно! Рав-нение на… середину! — Четко печатая шаг, моряк подошел к директору и, вскинув руку к фуражке, доложил: — Товарищ директор! Экипаж… — По рядам прокатился смешок. Моряк мгновенно поправился: — Классы второй смены вверенной вам школы на линейку, посвященную предварительным итогам третьей четверти, построены! Докладывает каплей… Березин. — Он так быстро произнес «капитан-лейтенант», что два первых слова слились в одно. Снова вспыхнул смех. На все лады повторялось непонятное слово: «Каплей… Ха! Ха!.. Его зовут Каплей?.. Каплей…»
Улыбнулась и Алевтина Васильевна:
— Пожалуйста, дайте им команду «вольно».
— Воль-но-о! — прогремело под сводами коридора. И сам моряк, чуть ослабив мышцы, сразу стал каким-то своим, домашним и тоже позволил себе улыбнуться.
Так весело приступил к выполнению своих обязанностей только что назначенный в школу военруком бывший капитан-лейтенант Военно-Морского флота Петр Никитович Березин.
А линейка пошла своим чередом. Директор и завуч говорили о том, что еще можно и нужно сделать за оставшееся время, чтобы успешно закончить третью четверть.
Никогда больше Петр Никитович не называл классы «экипажем» а себя «каплеем». На следующий день он уже снял форму и ходил в гражданском костюме. Но за глаза ребята все равно называли его уважительно и чуть шутливо: «Наш каплей».
Едва вытерпев до конца линейки, ближе всех стоявшие мальчишки шестого «б» кинулись к военруку. Уже через пять минут они знали, что по военному делу будут изучать уставы, устройство автомата и карабина, учиться стрелять.
— Когда у нас начнется военное дело? — спросил Углов.
— А в каком вы классе? — поинтересовался военрук.
— В шестом.
— Значит, через два года. В девятом.
— У-у-у! Это долго. Мы сейчас хотим… Хоть стрелковый кружок бы!.. Или автомат изучать.
— Чуть потерпите. Столько дел сразу! Вот огляжусь немного, и для вас что-нибудь придумаем, — пообещал военрук.
— Счастливые старшеклассники! — сказал Стасик с завистью. — А нам все говорят: маленькие!
— Э-э, нет, браток! Я не так сказал. Это по программе с девятого. А мы с вами к «Зарнице» готовиться будем.
— Правда? Вы нас готовить будете?! — обрадовались ребята.
— Так точно! — засмеялся военрук. — Если вы крепко стараться сбудете, так мы еще на классное место в районе выйдем.
Мощные электрические звонки поглотили все звуки. Только голос военрука прорывался сквозь эту завесу.
— Эге! Как колокол громкого боя на корабле! — и крикнул шутливо: —Боевая тревога!.. Все наверх!.. По местам стоять!
— Есть, по местам стоять! — вразнобой закричали мальчишки, бросаясь к дверям своих классов.
«На раскачку» он не потратил ни одного дня. Уже шестнадцатого марта девятиклассники занимались военным делом.
Сразу же обнаружилась исключительная способность Петра Никитовича сходиться с людьми, отыскивать себе добровольных помощников. Заведующие кабинетами, не скупясь, отдали для нужд военного дела электропровода, пробирки, лампы, плексиглас.
Постарался и дядя Вася. Хотя кругом были лужи и грязь, асфальтированная площадка во дворе стала сухой и чистой. Проводить строевые занятия на ней — одно удовольствие. Даже прижимистая завхоз школы, у которой и веника не выпросишь, приоткрыла для военрука свои кладовые. А мальчишки так и крутились около, надеясь получить от военрука задание, и старались выполнить его толково и быстро, по-военному.
