Во что бы то ни стало - Перфильева Анастасия Витальевна (книги полностью .txt) 📗
Тетка так и не дала им поговорить наедине. И только в передней, вернее, на лестнице Марья Антоновна, вдруг притянув к себе Лену, спросила:
— А сама-то ты как? Тебе правда хорошо живется?
Смутившись, с внезапной решимостью Лена ответила порывисто:
— Нет! То есть мне, конечно, ничего… Я не знаю… Передайте привет нянечке, Андрею Николаевичу!
— Если будет трудно, ты придешь к нам? Обещаешь мне? — тихо сказала Марья Антоновна.
Не предостережение, не укор — скрытую тревогу угадала в ее словах Лена. Но едва успела кивнуть, Ольга Веньяминовна высунулась из двери:
— Леночка, ты же простудишься! Ай-ай-ай!.. Всего наилучшего, привет Дарье Степановне!
— Ее зовут Дарья Кузьминишна, — сказала Лена, возвращаясь в столовую.
Тетка стояла у окна, покусывая зубами кружево носового платка, ничего не ответила.
И еще прошло несколько томительных дней. И однажды в квартире Стахеевых неожиданно появились двое: председатель их домового жилищного товарищества со своим заместителем, мрачноватым дядей в тужурке.
Николая Николаевича опять не было, Ольга Веньяминовна встретила их в передней, упорно не желая пропускать дальше.
— Поговорить требуется, — сказал председатель, все-таки проходя в столовую.
— О чем? — холодно-вежливо спросила Ольга Веньяминовна.
Повел он разговор о трудностях коммунального строительства в столице, об излишках площади и жилищном голоде.
— Какой голод, почему? — недоуменно вскидывала брови Ольга Веньяминовна. — Мы-то тут при чем?
— Гражданочка, вы, извиняюсь, вполне культурная, сами разберитесь: вдвоем с мужем четыре комнаты занимаете! У нас же люди с ребятишками, бывает, в подвалах живут.
— Меня мало интересует, кто где живет, — ледяным тоном возразила Ольга Веньяминовна.
— Это-то точно. Зато нас крепко интересует, — пробасил мрачный заместитель.
— И ваши претензии неосновательны. Мы с мужем живем в четырех комнатах не вдвоем, а как раз вчетвером! — не без злорадства показала она на безмолвно стоявших в дверях Лену с Найле.
— Аккурат в самую точку, — обрадовался чему-то заместитель.
— Об этом факте и желательно разобраться. — Председатель положил на стол разбухшую папку, и Ольгу Веньяминовну покорежило. — Указанные вами молодые товарищи прав на самостоятельную площадь от вас ведь не получали, верно? Формальных, извиняюсь, прав?
— То есть каких таких формальных прав? — возмутилась Ольга Веньяминовна. — Евлахова взята мной из детского дома! Вам понятно? Добровольно взята. Я сделала гуманное дело, а теперь вы еще требуете…
— Гражданочка, не требуем! — Председатель страдальчески морщился. — Взываем! К вашей сознательности!
— Вопрос ясен, — пробасил опять заместитель. — Поскольку детдомовка, одну комнату оформите за ней, и точка.
— Это же наша квартира, а не ее! — вскрикнула Ольга Веньяминовна.
— Не ваша, извиняюсь, го-су-дарственная! Теперь вот она, — председатель ткнул пальцем в побледневшую, решительную Найле. — Нам же известно, на сундуке в кухне спит, как все равно эксплуатируемая прислуга. Выделите и ей по закону соответственную площадь. Безусловно заслужила.
— Я к Василию Федоровичу переезжаю. Мы с Василием Федоровичем у него в заводе будем жить, — вдруг очень тихо и четко сказала Найле, и узкие глаза ее с длинными ресницами осветили при этом все худое усталое лицо.
— Уезжаешь? — Ольга Веньяминовна истерично схватилась за горло. — Нажаловалась? И уезжаешь?
— Гражданочка, спокойно. — Председатель взял ее за руку, она отшатнулась. — Насчет жалоб напрасно упрекаете, слова не было. Давайте договоримся полюбовно. Хозяина вашего, извиняюсь, супруга, не позовете ли? Кстати, и с его места работы справочку надо, для исчисления новой квартплаты.
— Мужа в настоящий момент нет дома. — Лицо Ольги Веньяминовны мгновенно покрылось пятнами и стало как маска. — А справку… Что ж, представим, конечно. Разве в этом дело? Если требуется…
— Насчет же площади, поскольку данный молодой товарищ не претендует, — он снова ткнул на Найле, — уж вы одну комнатку для нужд трудящегося населения выделите! По своему усмотрению. Вещички собственноручно, куда укажете, в полной сохранности перетащим.
— Перетащим, — подтвердил заместитель.
Так в конце концов и получилось.
Ольга Веньяминовна в тот вечер долго шепталась с вернувшимся Николаем Николаевичем. В результате ее ореховая спальня с туалетом, пуфами и кушеткой перекочевала в прежде просторную столовую. Столовая как будто сразу превратилась в мебельный комиссионный магазин. Ленина комнатка осталась прежней. Ольга Веньяминовна иногда заглядывала в нее с растерянным, злым лицом и тотчас, громко хлопнув дверью, уходила. А в ее спальню вскоре въехали новые жильцы: работница текстильной фабрики с четырьмя ребятишками.
Как-то под окнами мощно прогудел грузовик.
Первыми в стахеевской передней вместе с запахом свежего ветра и снега появились два красноносых и краснощеких мальчугана. Кряхтя, как настоящие грузчики, они вволокли связанные вместе детскую кроватку с никелевыми шарами, санки и лыжи. Потом появилась девчушка, тащившая большой, чуть ли не с нее ростом, сверток из одеял и чего-то белого.
— Здравствуйте! — тоненько сказала девчушка открывшей дверь Лене (Ольга Веньяминовна заперлась в кабинете). — Меня звать Катя. А тут братик мой, Ванюшка… — и тронула сверток подбородком.
И наконец, следуя за груженным домашним скарбом шофером, вошла рослая сероглазая женщина в полушубке и пуховом платке. На ворсинках платка сверкали капли стаявшего снега.
— Ох, темно как у вас тут с улицы! Куда вещи несть, покажешь? — звучно и просто обратилась она к Лене. — Вот и перебрались… Давай знакомиться!
Стукнув, поставила на пол большую связку перетянутых шнурком книг и крепко тряхнула Лене руку.
А со следующего утра звонкие ребячьи голоса, шлепки и рев уже оглашали то коридор, то кухню, то ванную, где мальчишки мигом напустили воды и устроили из лохани корабль с парусом.
Председатель жилтоварищества появился в квартире еще раз. Принес и вывесил на кухне плакат с рисунком и текстом.
— Что… это? — брезгливо спросила вышедшая Ольга Веньяминовна.
— Распорядок общественной жизни, — пояснил председатель. — Поскольку теперь квартира коммунальная. И вообще… жильцов чтобы не притесняли. Ключики им потрудитесь выдать или пусть сами закажут. Вы же сохраняетесь ответственным лицом за порядок.
Ольга Веньяминовна ушла в столовую и повернула ключ, крикнув Лене:
— Не входи, я должна полежать.
Лене стало жалко ее и смешно. «Ответственное лицо» — это так мало подходило к Ольге Веньяминовне! Лена постояла в кухне, заглянула в коридор. Светловолосая девочка, дочь новой соседки, держась за ручку двери, попросила:
— Открой. Я не могу, застряло.
Лена открыла и вошла вместе с девочкой, та крепко ухватила ее за палец. В бывшей спальне Ольги Веньяминовны все было совсем-совсем иначе. В углу на тумбочке стоял детекторный приемник, рядом — фотографии: буденовцы в шлемах. Над застеленной пикейным одеялом кроватью — полка с книгами. На столе с клеенкой тоже книги, тетрадки, раскрытый пузырек с чернилами и бутылка молока с оранжевой соской. Три пары разных лыж прислонились к старенькому гардеробу. В сдвинутых креслах, как в люльке, спал малыш. Он сосал угол простынки и раздувал толстые щеки.
— А где же твои братья? — с интересом спросила Лена. — Неужели ты одна вот с ним?
— Колька во дворе на санках катается, Гришка на фабрику-кухню за ужином пошел.
— А мама?
— Мама ж на прядильной, в смене!
Лена вынула изо рта ребенка простынку.
— Ты его так всегда и нянчаешь?
— Ой, вы что? — как взрослая, всплеснула девочка руками. — У них в ясельках скарантин сейчас, потому и дома. Я тоже в садик скоро ходить буду.
— Какой скарантин? — не поняла Лена.
— Дезинфекцию делают, — легко выговорила девочка трудное слово. — А ты сказку какую-нибудь знаешь? Расскажи!
