Долгая ночь у костра (Триптих «Время драконов» часть 1) - Гусаков Сергей "СОМ" (версия книг txt) 📗
— и, к сожалению, удалиться восвояси, чтобы не видеть кислых рож этих придурков и не услышать ненароком, что они жаждут нам сообщить по поводу звонков в такое время суток.
— И всё развлечение. Даже жрать готовлю весь в датчиках, и сплю с ними вместо Ленки. С ними и Пищером со Сталкером и Питом.
Так и тянет потихоньку сварить пару штук и от души ( она у меня традиционно-широкая, как страна родная ) накормить Пищера.
... Не удержался: в ‘похороны-по-скотски’, которые варганил не из гигиенических пакетов, а из натуральных ‘похорон’ < всегда терялся в догадках: куда по окончании рейса самолёта девается содержимое гигиенических пакетов, и откуда берётся содержимое пакетных супов — в просторечии “блёвчиков”?.. Гадал, пока не прочитал на доске объявлений: «заводу пищевых концентратов № 2 срочно требуется сменный химик» > с добавлением специально замоченной ‘мясной затравки’ ( “отравки”, “оправки” и “притравки” ), добавил несколько белых кембриков из пищеровского зипа,— для развлечения, и чтобы раскачать хи(хе)реющего на глазах Сталкера на хоть какое-то злобоумие.
: Сожрали, гады, не поперхнувшись — так я хорошо готовлю! — а я каждую макаронину к свече подносил, разглядывая... Весь аппетит самому себе испортил.
— В общем, типичная бытовуха. Но вытерпеть можно: потому что это не главное. Главное впереди: третья, финальная часть нашей игры с этим незримым огнём.
: С костром то есть.
В который мы своим трёпом — надо признаться — интенсивно подбрасываем веток. Там уже небось пламя — как пожар мировой революции...
— Если только всё это взаимосвязано.
: Наш мозговик-затейник считает, что да.
: Сталкер полагает, что нет.
Пит говорит, что все мы чайники — перед кое-чем...
— А я вот сижу, глядя как пищеровский мафон пописывает амплитуду моих раздумий, и мучительно воображаю: что бы такое подарить Питу?.. Только бы пищеровский аппарат не заклинило. От ужаса.
: Два дня осталось. Два наших дня...
: Значит, картина аллегорическая следующая — “СОМНЕНИЕ”:
... Отважный Спелеомэн Егоров в виде, извиняюсь, осла. С одной стороны — неопределённость; с другой — полная равноверояДность. Вместо мозгов датчики. Уши, как у Майн Кайф...
— А может, подарить ему Сталкера?
: Всё равно ничего лучше у меня нет — “да”.
Жаль только, что не получилось у меня с ним породниться. И как это он Натку прохлопал? Она, бедняжка, до сих пор по нему, дураку, убивается. Хотя — нашла, по кому. Вот подарю Питу, и дело с концом. ( Конец тоже подсоединён к датчикам. )
: Мон шер, значит...
ГОЛОС ЧЕТВЁРТЫЙ — ПОСЕРЕДИНЕ ПУТИ:
... Из всего пищеровского “железа” самое интересное — это магнитофон и часы. То есть магнитофона таких у него даже два. Называются они “ХИТАЧИ” и пишут на такие специальные маленькие кассетки, у них ещё одна сторона вся металлическая. Только я не знаю, как правильно: ЗМ или 3м... Ага: “3 м”.
— Значит, я и это могу. Интересно...Эти кассетки, точнее, их стоимость, и определили время нашего Эксперимента. То есть его длительность. Пищер сказал, что по-настоящему даже суточные биоритмы нужно месяц снимать, как мы неделю работали — самое меньшее.
: Куда уж больше? Неделю так высидеть — и то тяжело. Но Пищеру этого мало. «Если б можно было закупить этих кассет,— говорит он,— на два месяца непрерывной записи — два месяца бы и сидели. А так получается только предварительный результат, затравка для следующих экспериментов. Но если хоть что-то,— говорит он с нажимом,— нащупаем — на следующие погружения нас этими кассетами просто завалят».
: С ужасом представляю, что будет на следующих погружениях,— потому что отказаться от них уже не смогу — только бы Пищер взял...
— Представляю, и никак не могу представить.
: Стена. Значит, как-то не так представляю. И тогда я спрашиваю Пищера дальше — о магнитофоне. Потому что он много интересней кассеток. И, конечно, ещё дороже. Но дело не в цене. ( Для меня, а не для Пищера. )
: представляете, он может писать сразу на 12 — с ума сойти! — целых 12 дорожек. Пищер говорит, правда, что только на одну из них можно писать звук — и то, мол, диапазон слишком узкий — а на 10 других пишутся специальные импульсы. Двенадцатая же дорожка у него “тактовая” — для записи отсчёта времени. Там ещё переключатель есть: внутреннее время — внешнее. Только почему-то не “тайм” по-английски написано, а “кварц”. И Пищер достал — представляете? — целых два таких магнитофона.
«Если что, говорит, с ними здесь случится — мне две головы и оторвут...»
: То есть, как я понимаю, мы живём в таком мире, где вещь стоит человека — да человек не стоит вещи.
А ещё у него есть часы — тоже двойной набор — и это очень странные часы: у них в часе 100 минут, в минуте 100 секунд... А часов они могут показывать только 10.
— Непонятно. < То есть, безусловно, так измерять время удобнее — и если б на Земле во всех странах перешли на такую систему, всем только легче стало,— но ведь никогда не перейдут... Это, увы, нетрудно представить. Потому что даже на более удобный календарь в 80-м году перейти не смогли,— я читал об этом,— что говорить о времени?.. А непонятно мне — это я уже дописываю/приписываю после, потому что увидел, перечитывая свои записи, что фраза “повисла в воздухе”, как бы лишённая смысла — зачем Пищеру понадобились такие часы, когда всё равно потом придётся результаты, полученные с их помощью, “переводить” в общепринятое время. >
Эти часы — не “фирменные”, это самоделки; Пищер говорит, что ему их Барсик сделал...
Я случайно проверил, у меня нечаянно вышло, просто уже, как автомат стало: говорю с человеком — и сразу представляю, что он говорит... Пищер обманывал. Почему?
: Если не Барсик — кто? Пищер сказал, что я не знаю этого человека. И мне это не важно. Это, может, и так — да только обидно, когда по пустякам врут.
: Ну да ладно. Сегодня мы окончили все эти измерения — то есть, как сказал Пищер, “отработали программу по суточным биоритмам” — и со следующей недели можем приступать к нашей. Только два дня на отдых. То есть на развлечения, чтоб “отойти” от всего этого — а то Егоров со Сталкером совсем извелись, я же вижу. Сашка до того замучился, что позавчера по ошибке в макароны с мясом какую-то пластмассовую трубку тонкую белую уронил — три кусочка. И не заметил, потому что очень на макароны похоже. Наверно, от проводов, что от датчиков к магнитофону шли: потому что Сашке даже готовить в датчиках пришлось. Но я ничего не стал говорить — а то Сталкер бы с Пищером “завелись” — только незаметно вытащил, когда никто не видел.
И выкинул. Но это мелочи.
— Немного боязно: что будет?
И часы, и магнитофоны, и всё остальное “железо” мы поделим пополам — и разделимся сами.
: Разделяться немного жалко и страшно. Будто что-то случится...
— Но, может, это я так?.. Не от разума это. Глупо бояться того, чего не знаешь.
Но ведь я могу знать?
: Никак не решаюсь поговорить с Пищером об этом. При всех как-то неудобно, а наедине мы почти не общаемся.
— Ладно, это некспеху. Может, когда мы сделаем этот его Эксперимент,— со звуком и Контактом через Неё,— всё само станет ясно. А сейчас говорить — под руку. У него своих проблем хватает: это точно. Я и так его всё время дёргаю своими расспросами...
: И как он меня терпит — такого?.. Я ведь не понимаю половины из того, о чём они говорят между собой: словно на другом языке. Особенно, когда они переиначивают слова. Никогда до меня не доходит — сразу. А доходит только потом: когда уже поздно. И начинаешь так глупо улыбаться, когда вдруг понимаешь, что имел в виду Сашка или Сталкер. Но потом смеяться поздно. И я не смеюсь: молчу, сходя за умного. Так, кажется. С разговором у меня вообще плохо получается — с книгами лучше. Потому что всегда можно остановиться, вернуться назад, посмотреть в словаре незнакомое слово. Перечитать то, что понравилось. Потому не люблю телевизор — он гонит, гонит — не успеть понять, что к чему. Все лица похожи: сливаются — не различаю, кто что сказал. Особенно ту муть, что по “видику” смотрят. Там ещё голос ублюдочный, на всех один всё портит. Понимаешь только, что лажа, а больше ничего и не понимаешь. Но когда я посмотрел “Стену” Пинк Флойда ( или режиссёр не он? Парсон? Нет, вспомнил: Паркер. А Парсон — их как бы внештатный “звуковик”, что им на самом деле весь звук поставил — вспомнил потому, что Сашка по ним “университет” делал. Но когда я записи “Стены” слышал — мне не нравилось сильно: нуда. Только звук и хорош. Но, если вдуматься, разве звук должен быть плохим?.. Так что это не заслуга и не подвиг. А фильм меня просто потряс — так это было... ) — фильм меня так потряс, что месяц потом я ничего по “ящику” смотреть не мог. И больше я таких фильмов не видел. Наверно, это один фильм в мире такой.
