Долгая ночь у костра (Триптих «Время драконов» часть 1) - Гусаков Сергей "СОМ" (версия книг txt) 📗
— И Коровина когда слушаю, ничего сразу не понимаю: просто лечу в его словах и мелодии,— да, страшно ( если можно так выразиться ) нравится — НО ВЕДЬ НЕ ПОНИМАЮ НИЧЕГО — на самом деле. А когда берёшь потом текст и читаешь стих — снова летишь: со звоном. Только уже совсем по-другому: от слов, которые понимаешь и слышишь. И потому я люблю читать Бродского — там тоже полёт,— только не во всех, конечно, стихах: “Речь о пролитом молоке” — просто текст рифм и слов, и ‘раздраже’ на весь мир из-за сущей фигни,— и в “Шествии” много больного, бессмысленного “Я”, и просто неуважения к Читателю,—
: Извините. Конечно, не о том надо писать. Я просто хотел сказать, какой я тугодум. Если можно, вычеркните потом эти строки. Потому что если я здесь черкать начну, кто подумает, что я что-то другое зачеркнул — скрыл. А Пищер сказал писать всё и не исправлять...
— И вот сегодня Пищер посмотрел на эти свои неземные часы ( потому что время у них не земное, а подземное )... Странно: написал эту строку — и словно...
: Написал “неземные” — угадал. Написал “подземные” — стена. Ошибка: как та стена, что в фильме Пинк Флойда окружала человека.
..: Странно. Вот, вдруг понял, что забыл дописать о Бродском. Сашка делал как-то “университет” по Мирзаяну ( или правильно: Мирзояну? Не знаю. Сразу забыл спросить ) — и когда я слушал, как он поёт стихи Бродского, я не слышал ни одного слова. Может, и летел — но разве для того Бродский писал свои стихи, чтоб они просто звучали — без слов, без смысла?.. Музыка всё “забила”. Хотя она и хорошая, сложная. Я это только потом понял. А вначале лишь одну вещь и расслышал: “Письма к римскому другу”...
Возвращаюсь к Пищеру и часам, и постараюсь больше не отвлекаться:
— Так вот, сегодня Пищер посмотрел на свои волшебные часы,— а они у него не только время, но ещё дни и годы могут показывать, только на этих позициях цифры какие-то странные: по дням получается несколько тысяч, а лет, кажется, 12 — сегодня он посмотрел на эти свои часы и сказал, что завтра у меня День Рожденья.
: а я с нашим “вневременем” думал, что только через неделю... Вот как мы разошлись с Землёй в счёте дней. Но теперь это неважно: программу со временем мы полностью сделали, а значит, можно узнать, какое теперь число.
— И Пищер погнал меня в Палеозал: получать почту.
..: Подарков там был целый транс — я еле донёс его до грота,— а ещё отдельно лежал торт. Как они такую коробку пропихнули в Чёртов лифт?.. Загадка: там ведь даже канистру бензина на бок класть приходилось, когда пропихивали.
— А вокруг торта стояли 25 свечей ровно, и все горели.
И в гроте от этого было светло, как днём.
: Может, это нелепо... Но это было очень здорово.
Там были подарки от всей ГО — и от “Подмёток”, и от “ДС”, и от Коровина с Керосином и Хомо,—
— Письма были, телеграммы и поздравления; от папы с мамой телеграмма была — адрес: Ильинское, магазин, до востребования...
Я с этим трансом два часа разбирался. А все смотрели.
Только Егоров, как увидел торт, почему-то обиделся:
— Я,— говорит,— старался, делал — в условиях, между прочим, из-за сплошного окружения Сталкера, приближенных к болевым, а они — подума-аешь! — готовый купили...
— И ставит на стол свой торт.
: Из чего он его сделал — тут, под землёй?
— Элементарно, килоВатсон! — докладывает Сталкер, сняв пробу — я назначил его на этот вечер Главным Дегустартором,— ‘смущёные спивки’ — примерно три-с-четвертью банки, бо именно столько я их со вчерашнего дня не наблюдаю на нашем с’кладе; ‘вандальные хари’ — раздолбанные, к моему прискорбию, в совершенно мелкую ‘окрошку’ — один пакет; ‘аппель-сын’ — два штука; ‘джеф публичный’— один, как в поле-не-воин, ‘панка’; и яблоко раздора — полтора штука, потому что этот тип половину наверняка не доложил, а слопал сам, пока готовил.
— Имел право! — тут же закричал Егоров.
— Рот закрой. И к Праву чтоб больше не приставал,— строго сказал Сталкер.
: Пищер закатился от хохота — под стол.
Но торт всё равно был великолепен. Я как представил, сколько мы будем их есть — оба...
... А потом был чай с замечательным вишнёвым ликёром ( по поводу чая замечу, что хоть готовит Сашка действительно великолепно — только зря он столько перцу сыплет во всё подряд — но вот чай... в чае он всё-таки не очень понимает: ну разве можно одновременно заваривать чай с лимонником и мятой? .. ) —— но даже чай в этот раз был хорош, и просто прекрасен был вишнёвый ликёр, что передали нам сверху ребята в числе прочих подарков, и ‘дегустанция’ обоих тортов —— по-моему, от егоровского “сюр-приза” ( так было написано неучтённым впопыхах Сталкером ‘шоко-ладом’ по краю — то есть по ранту сашкиного торта ),— от сашкиного Сталкер отъел всё-таки в полтора раза больше, чем от переданного сверху, и Сашка откровенно сиял, глядя, как Сталкер стремительно разрушает его творение — выискивая то-ли огрехи, то-ли кусочки повкуснее,— и я всё удивлялся этому: как они так мирно, без ругани —— но насытившись, Сталкер всё-таки рыгнул, перед тем явно подумав, стоит-ли это делать,— он всегда так рыгает после еды, чтоб “завести” Сашку — и Сашка, конечно же, не остался в долгу: завёлся, как хомовский “ягуар”, с места — в карьер ( имею в виду темп, а не место добычи грунта ); он же весь обед сидел, как на иголках — ожидал реакции на свой торт, и вот — дождался:
— С ума посходили,— сказал о них Пищер, посмотрев на часы,— ещё же не вечер!
: Действительно. Обычно это у них за ужином начинается — как итог трудового дня. Или ‘вечера после тяжёлой работы’. Что же это они сегодня — “раньше бремени”?..
: Очевидно, в честь моего праздника. Показательные выступления.
— Ладно. Может, хоть вечером поспокойней будут: выдохнутся... Хотя надежды, честно говоря, нет решительно никакой:
: У них это — вечно. “Вековые”. ( Тысячелетние — как крещение Руси: в иудаизм, ислам и дзен-буддизм одновременно — что с перепугу и дало ту потрясающую всё смесь, которую так ненавидит Егоров, подставляя грудь, между прочим, совсем не украшенную крестом, под сквозняк, тянущий из прорубленной сгоряча Петром форточки — вместо нормальной человеческой двери... )
— Однако я разошёлся... Не иначе, как с отдегустированного,— под влиянием всего, сказанного Сталкером за последнюю пару минут “другу Егорову”.
: На благодарной почве.
... А потом была баня:
: С водочкой и парилкой,—
“И пивом тоже”: канистра, презентованная Керосином мне лично, потому как я водку не потребляю, разве совсем в медицинских целях и дозах — и ополовиненная лично Сталкером...
Но баня под землёй — это ВСЁ. Тут никаких слов не хватит, чтоб описать. Хотя и зрелище совершенно-голого Сталкера, рассекающего по ЖБК в одном налобнике и кирзовых сапогах — с целью выкупаться в Озере — не самое эстетичное в мире. ( Особенно те звуки, которые он при этом издаёт — крича и одновременно купаясь. )
— А потом начался Ужин.
: Грот осветили во все 25 свечей — и я отказался их задувать, жалко было гасить такое великолепие. В первый раз у нас в гроте было столько свету,— и Сталкер, конечно, тут же принялся что-то набрасывать на листочке бумаги в своём специальном планшете, окуная кисть по очереди то в акварельные корытца, то в свой любимый стакан в качестве отмыва,— откуда в минуту задумчивости и отхлебнул, даже не поморщась при этом,— к тому же я уже гасил их сегодня: в Палеозале, просто Сашка со Сталкером и Пищером этого не видели.
И Сталкер смешал спирт с малиновым вареньем и фантой — приберегли-таки бутылочку! — смешал в разных бутылях, конечно.
: Я как представил, как мы будем всё это пить... Нам же сверху ещё вино передали — “Котнари” четыре бутылки... Да и мы уже хороши были: после бани-то с водочкой...
... а ещё Сталкер и Сашка газету сотворили — “ПИТиКАНтрон”: в своём излюбленном стиле. Кажется, там были собраны все слова, что включали в себя в каком-либо виде слово ПИТ — и масса рисунков. И огромный ( слов, наверное, в 50 ) “Пищер-но-Истин-ное-Толковищ-ще”: сПИТциальный словарь в мою честь. Там и Пищеру досталось, и ГО — что, небось, уж вовсю “наотмечались” метрах в тридцати над нашими головами и дрыхнут “крест-на-крест, попарно, параллельно и внакладку”,— если не очень сильный дождь; досталось в этом словаре, конечно, и самим Сашке и Сталкеру — по обыкновению, друг от друга... Так вот чем они занимались вчера весь день! А Пищер врал, будто на магнитную съёмку уходили...Мне ведь бесполезно врать — только он, похоже, это не замечает.
