Шамайка - Коваль Юрий Иосифович (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
- Не надо стрелять в котят, господин У-туулин, - сказал Джим. - Мне их жалко.
- Нечего жалеть всякую шваль, - ответил господин. - От них только блохи и разные болезни. Отойди в сторону.
Но Джим не отошёл в сторону, потому что он заметил, что на соседней крыше объявился чёрный кот-пират - папаша Рваное Ухо. И господин У-туулин навёл на него винтовку. В оптический прицел хорошо был виден пират, который сегодня отчего-то весь день ухмылялся. С ухмылочкой поглядывал он на этот мир и брёл по самому гребешку крыши.
- Не надо стрелять в этого кота, маса, - сказал негр Джим.
- Это твой кот?
- Нет, маса, это не мой кот, - ответил честный Джим.- Но этот кот - король трущоб. Он пират из пиратов.
- А я не люблю пиратов, - ответил господин У-туулин,- потому что они грабят честных собственников.
И он выстрелил, и чёрный кот-пират - новоявленный па- паша Рваное Ухо свалился с крыши, потому что пуля попала ему в лоб. И тут мы должны снять шапки в честь и в память старого пирата, если, конечно, шапки наши не из кошачьего меха.
А на крыше объявилась Шамайка. Она должна была объявиться по всем законам судьбы и литературы. И она объявилась. Она шла по гребню крыши, след в след за Рваным Ухом, и господин У-туулин навёл на неё винтовку. Здесь, вероятно, закончился бы наш рассказ, если б не одно об- стоятельство. Шамайка тащила в зубах огромную дохлую крысу.
- Не стреляйте, маса, не стреляйте, - сказал негр Джим. - Ведь это кошка-крысолов. А у вас во дворе скобяного склада очень много крыс. Сами вы их неперестреляете.
Господин У-туулин почесал лоб.
— Твоя правда, негр, - сказал он. - Эта кошка достойна жить дальше.
Глава 18
Пульс кролика
Джим с крыши заметил, куда отправилась Шамайка, и пошёл по следу. Осторожно заглянул он в ящик из-под сухарей, увидел в ящике кошку, кролика и дохлую крысу и накрыл ящик доской.
- Господин японец! - кричал он, втаскивая ящик в лавку. - Господин японец! С вас полтора доллара!
Японец заглянул в щёлочку и стал всплескивать короткими руками:
- Это сенсационные обстоятельства! Джим, ты гений, получишь два доллара.
- За что два доллара такому обалдую? - спрашивала Лиззи, как всегда спускаясь в подвал из спальни.
- Смотри, хозяйка! Вот где пропавший крольчонок, а ты- то думала, что я его сожрал!
- Хватит с тебя и двадцати центов, - ворчала Лиззи.
- Я всегда чувствовал, - сказал японец, - что в этой кошке заключаются деньги. Но теперь я знаю, как их из неё извлечь!
Такие афиши расклеивал Джим в переулках, и народ валил не то что валом, но некоторые любопытные заходили посмотреть на редкое сожительство. Пришла и мадам Дантон с тремя молодыми подругами.
- Ах, какая редкость! Какое великолепие! - говорила она. - Среди людей это уже не встречается! Подберите кролика для моей Молли. Пусть и она живёт с кроликом.
- Сию минуточку, - радовался японец. - Сейчас подберём кролика, способного жить с кошкой. Вам подороже или подешевле?
- Мне средненького, чёрного цвета. Моя Молли беленькая, а кролик пусть будет чёрным.
- Какой вкус! - восклицал японец. - Изысканность! Чёрное и белое - это цвета королевской мантии! Изыск! Изыск!
И он всучил мадам Дантон вислоухого кролика, который всё это время равнодушно хрустел морковкой.
Заявился и господин Тоорстейн, который всякий раз надевал новый головной убор и теперь был в жокейской кепочке с чудовищно длинным козырьком.
- Лиса издохла, - сказал господин, входя в подвал.
- Не может быть! - вскричал японец. - Это она притворяется! Лисы, дорогой сэр, очень ловко умеют притворяться! Она и у меня сдыхала раз двадцать, и, заметьте, дорогой сэр, она сдыхала нарочно. Вы пробовали пульс?
- Какой ещё к чёрту пульс?
- Лисий пульс.
- Никакого пульса я не пробовал.
- И очень напрасно, очень. Где сейчас лиса?
- На помойку выкинул.
- Ай-я-яй! - воскликнул японец. - Чудовищная ошибка! Она издохла нарочно, специально, чтоб вы выбросили её на помойку. Ах, какой недосмотр! Теперь её уже, конечно, нету. Она ожила и убежала.
И тут японец мигнул Джиму, и негр взял лопату, стоящую в углу, и сказал, покряхтевши:
- Пойду морковь вскопаю.
А японец тарахтел дальше:
- Но давайте не будем говорить о печальном. Лиззи, Лиззи, посмотри, кто к нам пришёл!
- Вот это сю-у-урприз! - завопила Лиззи, спускаясь, кудлатая, из спальни. - Как здоровье почтеннейшей лисы?
- Сдохла, - изрёк господин Тоорстейн, несколько оживляясь при виде кудлатой Лиззи.
- Не сдохла! Не сдохла! - радостно гомонил господин Мали. - Это она притворилась! Ты помнишь, Лиззи, как она у нас нарочно притворилась? Но давайте поглядим на редкое сожительство. Давайте согреем кофию и будем наблюдать за редким сожительством кролика и кошки. Какой материал! Дарвина бы сюда!
Лиззи подала кофий, все уселись за стол, и Лиззи пристроилась рядом с Тоорстейном.
- Давайте понаблюдаем, - говорила она, подталкивая локотком господина, - за редким сожительством.
- Наблюдайте, наблюдайте! - кричал японец. - А я буду делать научные записи!
Тут японец достал грязную, замусоленную тетрадь и принялся строчить в ней научные закорюки, а Лиззи всячески подливала кофию почтенному господину.
Господин Тоорстейн старался поймать Лиззи за ушко и особо не смотрел ни на кошку, ни на кролика, который, прочим, лежал в клетке без движения, а Шамайка облизывала его. В какой-то момент взор господина Тоорстейна прояснился, он присмотрелся к кролику.
- Кролик-то, - сказал он, - кажись, тоже издох. Попробуйте у него пульс.
Глава 19
Свежие мозги
Кролик устал быть экспонатом и членом редчайшего сожительства. Он тихо, по-кроличьи, скончался. Шамайка окончательно осиротела.
- Сдирай, Джим, афиши, - сказала Лиззи. - Кончилось счастливое сожительство.
- Зато наше ещё продолжается, - шутил японец, хлопая Лиззи по костлявой спине. - Мы ещё будем ездить в собственной карете.
- Откуда же ты её возьмёшь?
- Я говорю вам: эта кошка - золото. Она пахнет долларами. На счастливом сожительстве мы заработали кучу долларов и ещё добавим. Мы вырастим эту кошку на мех, а потом продадим. Вот тебе и собственная карета, ха!
- Не знаю, хватит ли этих денег на одно колесо, - сомневалась Лиззи. - Да и кому нужен мех с блохами? Надо вычесать блох.
- Ты шутишь, Лиззи! - смеялся японец. - Всё мною продумано, всё учтено. А ну-ка, Джим, разогрей-ка немного жиру гремучих змей! Прекрасное средство от блох.
И Джим разогрел на своей дурацкой печке банку варева, и вонь в лавке поднялась такая, что Лиззи сморщила нос, позеленела и, сказавши: «Мне дю-у-урно», убралась в спальню.
- Это большая вонь, сэр, - задумчиво говорил Джим, помешивая палочкой в банке. - Очень большая вонь, сэр. В прошлый раз, когда мы грели этот жир для меха лисицы, сдохли два кенара.
- Главное, что издохли блохи, - смеялся японец.- А мне, например, этот запах ни капли не воняет. Мне этот запах нравится - как-то легче дышать.
И тут они достали королевскую трущобницу из клетки и принялись её мазать жиром гремучих змей.
О, как она брыкалась, лягалась и кусалась! Как она верещала, рычала и вопила!
Потом её купали в тазу с горячей водой, вонь от жира гремучих змей смешалась с мыльным паром, и продолжались вопли и муки Шамайки.
Потом Джим подкинул в печурку расколотых ящиков, и клетку с Шамайкой подвинули поближе к печке. Приятнейший охватил её жар, добродушное тепло распушило шерсть ласково и необыкновенно.
- Чудо! - сказал японец и отчего-то опечалился и задумчиво глядел на кошку, и Джим пригорюнился, и так долго они сидели, грелись и любовались кошкой, которая блестела и переливалась серым и перламутровым.
- Серый барс с голубыми глазами, - вспомнил Джим.
- Лиззи! - крикнул японец. - Ты посмотри, какое чудо! Серая барсиха!
