Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Аврутин Евгений Александрович
Джейн слушала и улыбалась. Она почти ничего не понимала, но речь Марфуши лилась как медленная песня и хотелось слушать.
– Васька-то мне все рассказал, я дождалась, когда Катерина Михайловна в гости к Льву Ивановичу заглянула, спросила её, как же так с кобылкой вышло? Она смеётся, говорит: «Приехала в табор, меня баро встретил, я ему сразу: «Чего мужика обидел?» Так, говорит, наш парень подъехал, спросил: можно ли взять? Мужик бормочет во сне: да, мол. Тот кобылку и отвязал». Катерина Михайловна говорит: пошутили, а теперь верните. Не то, говорит, прижмут вас власти, а я не заступлюсь, как бывало. «Нельзя, – баро отвечает, – цыгане не возвращают». – «Тогда подарите на именины». Вот и подарили.
Другой монолог Марфуши Джейн не то что не поняла, а даже не услышала: Марфуша говорила в коридоре, с Сашей.
– Повезло тебе, Сашенька. Женька-то твоя какова! Узнала, что отца хотят злодеи извести, и моря не побоялась, в путь-дорогу пустилась. Тебе, Сашенька, непременно на ней жениться надо.
– Марфа Ивановна, – замялся Саша, несколько огорошенный такой идеей, – дело в том, что…
– Ну и что, что нехристь! А мы её в православную веру окрестим. Тебе именно такая жена и нужна, чтобы за тобой хоть в Сибирь.
– Эх, Марфуша, как в одной пьесе сказано: не хочу учиться, а хочу жениться.
– Да, Сашенька, запамятовала я, что господа не могут, как мужики, в малолетстве жениться. Ну и подожди два или три годика. Там, глядишь, война кончится. Тогда свадебку и сыграете. А сейчас сговоритесь. Все равно её папенька лучшего жениха, чем ты, ей не сыщет.
– Папеньку надо выручить для начала, – вздохнул Саша.
Зато монолог Льва Ивановича Джейн и услышала, и поняла. Во-первых, он говорил в её комнате, во-вторых, по-английски.
– Нет, какой орёл мой Александр! В британском плену побывал и вырвался, с вашей помощью, правда, леди Джейн. За что вам отдельная благодарность. Бывал я в вашей прекрасной стране, и Александру советовал, но не пленником же начинать знакомство. Тут, глядишь, своей волей второй раз и не поедешь.
– Леди Джейн, прошу вас, не расстраивайтесь из-за того, что я столь удачно прервал ваше путешествие в Москве. И тем более не горюйте от того, что ваша конная прогулка завершилась в трёх верстах от Рождествено. Я не знаю, как вы проехали бы по России вдвоём («Хорошо, что Саша не сказал про Тедди», – подумала Джейн, отчаявшаяся объяснять собеседникам, что называть её «леди» не стоит). Путь дальний и не сравнимый с поездкой по благополучной Финляндии или с переездом в вагоне из столицы в столицу. В пути вас бы ждали мороз, дурные дороги, стража, призванная ловить дезертиров, да и сами банды дезертиров. Тем более ваша поездка в одиночку могла бы закончиться очень быстро и печально. Вы ничем бы не помогли сэру Фрэнсису, а вот себе навредили бы.
– Что мне делать? – тихо спросила Джейн.
– Я уже решил, – улыбнулся Лев Иванович. – При дворе у меня связей нет, но со времён славного 12-го года сохранилось знакомство с генералом, ну, тогда ещё флигель-адъютантом Закревским. С тех пор виделись не часто, но знакомства той войны не забываются. Сейчас Арсений Андреевич – московский генерал-губернатор. Я на днях его навестил и потешил вашей историей. Он, сам изрядный храбрец, оценил вашу авантюру и даже захотел с вами встретиться, но я объяснил ему, в каком вы сейчас положении. Закревский счёл, что разобраться в этой истории и вынести решение может только Государь, но Арсений Андреевич не сомневается: решение будет только в вашу пользу и к вашему благу. По его словам, уже очень скоро царь отправится в Крым, к действующей армии, и проедет через Москву. Арсений Андреевич сказал мне с улыбкой, что ваша история восхитит Государя и он непременно поможет вам. Не сомневаюсь в этом, – голос Льва Ивановича стал тише, – наш царь – тиран, но при этом – рыцарь. Такие короли бывали и в Англии… правда, давно. Дочь, переодевшаяся юношей и сбежавшая во враждебную страну, чтобы спасти отца, непременно тронет его сердце. Будьте уверены, после его знакомства с этой историей или, – Лев Иванович улыбнулся, – после высочайшей аудиенции ваш путь продолжится уже в царской тройке, с фельдъегерем. А она, уверяю вас, обгонит и верхового.
Джейн тоже улыбнулась.
– И знаете, – продолжил Лев Иванович, – этот аванс от Арсения Андреевича весьма обрадовал Сашу. Мой племянник не просто хандрил, он, как у нас говорят, грыз себя, el poedom. Он явно жалел, что не убежал с вами вместе, хотя ему и пришлось бы нарушить данное мне слово. Теперь, когда стало возможно все уладить, избежав клятвопреступлений, ему гораздо легче. Не скрою, в такой тройке есть место лишь для одного пассажира, поэтому Саша не сможет сопровождать вас в пути. Я уже не мучаю его утренними клятвами не сбегать под Севастополь в течение дня, но он пообещал ничего не предпринимать, пока не решится ваше дело.
Джейн пожалела Сашу, но все равно ей стало легче. Счастливчик Джон больше не снился.
Зато время от времени ей снился русский царь Николай. То её на руках переносили в тройку и говорили: «Едем в Москву», то царь приезжал в Рождествено. Она помнила, что сладко-сладко спала до минуты аудиенции, но это было не страшно – Марфуша и Лев Иванович убеждали её: царь так проникся её историей, что предстать перед ним можно и в халате.
Но все равно, когда начиналась аудиенция, на Джейн было самое лучшее платье. Она рассказывала по-русски (ей снились русские слова) все свои приключения, начиная с отплытия из Портсмута «Саут Пасифика» до ночной конной прогулки. Царь слушал, улыбался, спрашивал подробности: и какого цвета был кот – Мистер Морган, и какие пирожные она ела в «Доминике». А Джейн тоже улыбалась в ответ. Она говорила царю и про гардемарина Федьку – просила простить за то, что сбежал на войну, просила снять полицейский надзор с Льва Ивановича; что-то говорила про Сашу. Ещё обещала встретиться с королевой Викторией (даже запомнила аргумент: «Разве Её Величество не примет девочку, которую уже принял Его Величество?») и попросить поскорее подписать мир. Конечно же, царь её выслушал и отдал то самое поручение, о котором говорил Лев Иванович. Ведь в следующем сне Джейн уже неслась на царской тройке в Крым. Это была странная повозка, в разных снах выглядевшая по-разному. Иногда в неё были впряжены три вороных жеребца – каждый крупнее, чем Сашин Султан. Настоящие, волшебные царские кони – они взлетали над дорогой, а вслед за ними взлетала и повозка, и плыла в воздухе, чуть-чуть покачиваясь, как лодка. Кажется, у тройки даже были крылья.
Иногда коней не было, карету тащил волшебный царский локомотив, в топке которого горели дрова из царского леса, поэтому дым был не чёрного, а серебряного цвета. Деревни, поля, леса, реки – все мелькало за окном, но Джейн совсем-совсем не боялась. Наверное, потому, что в царской повозке – большой-большой, как гостиная Льва Ивановича, – ещё стояла кровать. И Джейн только и делала, что в ней спала. «Сейчас открою глаза, загляну в окошко, увижу – мы уже в Крыму. Там есть узкий перешеек – Perekop, значит, я увижу море с одной из сторон. Только посплю ещё минутку, открою глаза и посмотрю… Нет, ещё одну минутку… Нет, ещё чуть-чуть. Царская тройка мчится быстро, я успею».
И Джейн улыбалась во сне. Иногда широко и радостно, иногда – грустно, вспоминая, что рядом не будет Саши.
Однажды Джейн проснулась от выстрела.
Она ещё несколько секунд улыбалась во сне, пытаясь понять, что же ещё мог означать этот звук. Но так и не нашла другого объяснения. Тем более что хлопнул ещё один выстрел.
«Может, пойти посмотреть? Так я же больная. Все равно надо попробовать. Надо же когда-нибудь встать».
Джейн встала с постели и обнаружила, что это нетрудно. Оделась (она не заметила, когда в комнате появилась одежда для девчонки её возраста, кстати, оказавшаяся ей впору), накинула толстый халат и вышла в коридор. Шла она медленно. Пару раз начинала кружиться голова, и Джейн прислонялась к стене, чуть-чуть сползая по ней. Может, стоило вернуться? Но солнечный свет вливался в дом, приглашая приблизиться к солнцу – выйти во двор. Так она и сделала.
