Мстиславцев посох - Ялугин Эрнест Васильевич (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
— Ну штукарь!
— Узор-то плинфою он выложил уж от себя ? того в условии не стояло,? переговаривались мурали.
А уж к горе везли бочонки с хмельной брагою ? на последние, однако щедро угощал камнедельцев цеховых новый мастер. И Петрок с Филькой из ставца пригубили, хотя и грозился дядька Василь отодрать нещадно.
К дойлиду подошел Амелька. Он один не веселился, не причастился угощением Кузьмы.
— Тебя, Василь Анисимович, человек из замка городского видеть желает,? сказал он негромко.
Дойлид Василь насторожился. ?Что надобно ему, не ведаешь?
— Тот человек духовного звания, из монахов католицких. А пошто видеть желает, того не сказал. Да откос-нись, нечистый дух! ? Амелька с досадой оттолкнул деревянный ставец, который совал ему, обливая себе пальцы и грудь пенной брагой, захмелевший мураль.
— Так когда тебя завтра ждать прикажешь? ? спросил у дойлида Амелька.
— Утром тут буду,? буркнул дойлид Василь. Петрок видел, что настроение у дядьки омрачено,
И вновь захотелось сказать, чтоб не подпускал к себе Амельку, был бы с ним настороже.
ФРЯЖСКИЙ ПОДАРОК
На Спасов день, поутру, закропило дождиком. А к вечеру и полило. Только ребра и успели на барабан поставить. Кровельщик Матейка, шустрый, как мышь, третьего дня полез было на главу храма, да обшатнулся. Ладно, на подмости упал, плечо крепко повредил, однако жив остался. А вот мужики монастырские телегу с камнем белым тащили на гору, да не устояли на ногах от скользоты ? насмерть задавило телегой. Главу, чтоб воды внутрь не нахлестало, обтянули рядном ? издалека подобно на великана, повязанного с похмелья тряпицею.
Работали только внутри. От Ивашки Лыча голосники были привезены, их теперь камне дельцы вмуровывали, для того были в стене оставлены заранее глубокие отверстия. Петрок и Филька помогали Калине штукатурить алтарь. Левая сторона была уж готова, и Лука по влажной еще штукатурке поводил тонкой кистью ? малевал фреску.
Хоть и поставлены вдоль стены подмости, а гулко в храме: кашлянет кто, либо уронят что ? так и покатятся отголоски. И когда отворилась скрипучая, не смазанная еще дегтем дверь, все дружно оглянулись.
Вошли Амелька и с ним еще двое в черных одеждах.
— Ишь ты, ситом сеет, а грязи кадушки. Не была б то восень,? оживленно говорил Амелька, отряхиваясь и шаркая сапогами по разостланной в пороге охапке соломы.
Двое Амелькиных спутников, откинув мокрые башлыки, молча озирались, часто помаргивая.
— Вот, Василь-батюхна, люди, о которых я тебе говорил,? сказал Амелька, останавливаясь перед столом, за которым при свече сидел дойлид.
— Помнится, ты об одном говорил,? отвечал Василь Поклад недовольно.
Дойлид медленно поднялся, сворачивая в трубку желтый лист, который перед тем внимательно разглядывал.
Один из незнакомцев, высокий и благообразный, выступил вперед, коротко поклонился. На непокрытой голове блеснула тонзура.
— Ты, проше пана, прозываешься Василем, сыном Анисимовым? ? обратился к дойлиду высокий монах.
— Тако имя мне господь даровал,? дойлид Василь стоял, опершись левой рукой о стол. В правой держал свиток.
— Я Сигизмунд Кондратович,? продолжал монах, не смущаясь холодным приемом.? Наряжен в место Мсти-славское построением костела ведать.
Дойлид Василь снял руку со стола, выпрямился.
— ...А таксамо и монастыря ордена святого Франциска.
От такой новости все, кто был в храме, примолкли, встревоженные. Чуяли: грядут новые испытания людям мстиславльским.
— Тебе же, пан Василь,? поляк снова поклонился,? привез я поклон от зодчего венецийского ? брата Антонина.
Дойлид Василь первый раз за все это время улыбнулся, глянул на пришельца приветливо.
— Здравствует еще сей вольнодумец, любезный друг Антонин?
— И просил принять от него подарунок.
Высокий поляк повернулся к своему спутнику. Тот поспешно подал длинный, тщательно завернутый в холстину предмет и небольшую кожаную сумку с ремнем, чтоб можно было вешать ее на плечо.
Амелька по знаку дойлида Василя принес скамью, гостей усадили.
Дойлнд Василь развернул холстину, просиял. В руках его оказался новехонький мушкет с богатой чеканкой.
— Ведал чем повеселить любезный друг Антонин,? крякнул дойлид Василь, не скрывая своей радости.
— В суме же и припас к нему,? сказал поляк, с интересом разглядывая мстиславльского зодчего.
Мушкет пошел по рукам. Камнедельцы разглядывали заморское оружие, прищелкивали языками: дивную штуку прислал, такая еще разве что у княжичей сыщется.
— Просторно ставишь храм, пане Василь,? похвалил поляк.? Вижу в том руку Алевиза Нового.
— Ведом тебе сей муж? ? оживленно спросил дойлид Василь, которому пришлась по душе похвала поляка.
Дойлид Василь живо вспомпил свою беспокойную, полуголодную, но веселую юность, горячие, доходившие до спора беседы с черноволосым латинянином в его родном Милане. И тогда был Алевиз добрым мастером, однако славу добыл уже в столице русичей, в Москве.
— Знать не довелось,? отвечал поляк.? А работу его видел. Слух дошел, погиб тот Алевиз от взрыва порохового.
— Царствие небесное, великий был мастер,? опечалился дойлид Василь.? Однако от Алевиза нами малая толика взята, а более свое. Строим же без членения, дабы молящемуся высь видна была. Не пригнетал бы храм посполитого, но к небу обращал.
— Надобно ли? ? задумчиво спросил поляк.
— Так,? твердо отвечал дойлид Василь.? Посполи-тому думать недосуг ? велик он или нет, ему хлеб насущный в поте лица своего добывать надобно. Вот уж когда совсем невмоготу станет, доймут до пятого ребра, ну, ин дело иное. О сю пору и коваль да хлебопашец воспомя-нут, какого они роду-племени, какого батьки дети. А уж тогда держись, басурманин! Нам же надобно людям неустанно о том твердить, дабы высоко голову несли.
— А не сказано ли в писании, достойный пан Василь,? прищурился поляк,? что господу сирые да убогие угодны?
— Сирые-то всего более господарям угодпы,? закипел дойлид Василь.
Амелька не стал и мушкет глядеть, прислушивался к беседе. Приметив это, Петрок тронул дойлида за локоть.
— Палить-то из мушкета когда будешь, а, дядька Василь?
Тот отмахнулся.
? Не встревай, когда старшие размову ведут.
Однако дойлид Василь уж и сам поостыл. Достойно поведал, какой мастер резные украшения каменные внутри храма работал, а кто свод выкладывал.
? Аркатурные поясы будут таксамо сплошь в резьбе да в изразцах, и шеи в изразцах,? оживленно говорил дойлид.
Поляк слушал со вниманием, потом полез за пазуху, вытащил небольшой свиток.
— Мы же во так мыслим свой храм ставить...
— Петрок, запали еще свечку, хлопчик! ? сказал дойлид Василь, бережно разворачивая свиток на столе.
Однако Петрока опередил Амелька. Ловко зажег толстую, беленого воска свечу, поставил.
— Крепость, а не храм у гебя, пан Сигизмунд,? заметил дойлид Василь.
— Так заказано святым орденом,? возразил поляк.? Однако и ваш нагадывает мне невеличкий замок. Эти три вежи в основании. Также и машикули.
— Мы на своей земле,? нахмурился дойлид Василь.
— Все мы подданные великого князя,? поляк поднял свой спокойный взор на дойлида Василя.? Или не так, пане Василь?
— Все так,? буркнул тот.? Однако вы вот веру новую нам дать желаете, а норовите за крепостные стены схорониться. Нет, чуждо будет старанье твое люду нашему. Колко все и неприятно. Надобно бы округлее, как испокон веку на Руси ведется.
— Зодчий Валлон так учит.
— Однако тот градоделец Валлонка сам по-иному норовит. Нюх у него собачий на это, диво что, немец.
Сигизмунд Кондратович согласно кивал. Под вечер тучи-таки раскидало ветром к небокраю. И хоть земля раскисла и в иных местах пройти было трудно, дойлид Василь не утерпел ? захотел не откладывая опробовать подарок.
Палили в Челядном рву, будоража посадских собак. Дойлид Василь метче всех ? с пятидесяти шагов первым же выстрелом чурбан деревянный повалил. Калина, который тоже увязался за дойлидом, цокал языком:
