Томка. Тополиная, 13 - Грачев Роман (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
– Да, пусть у тебя все стоит где надо и как надо, – добавил немногословный Саша.
– Лехайм, – продолжил Владимир Петрович.
Петр Аркадьевич, от которого по традиции ожидали длинной и громкой тирады, состоящей из изречений Конфуция и шуток Петросяна, ограничился короткой песенкой.
– Все путем, мужики, – заметил он, поставил стакан с коньяком под ноги, закинул ремни аккордеона на плечи и затянул ласково-майское «Детство»: – А я хочу, а я хочу опять… по крышам бегать, голубей гонять… ля-ля Наташку… дергать за косу… на самокате мчаться по двору! Иэххх!
Пока он пел, мужики с довольным кряхтеньем опрокинули каждый свои сто граммов, закусили и даже соизволили поаплодировать.
Августовский вечер накрывал город неспешно и величаво, как занавес в театре по окончании спектакля с трагическим финалом. В гараже постепенно становилось темно.
– Так полностью и не заселили домишко-то, – проговорил Владимир Петрович, кивнув на окна десятиэтажки. С этой стороны дома, смотрящей на бескрайний пустырь, светилось всего с десяток окон.
– Парадокс, однако! – подхватил Петр Аркадьевич, перебирая пальцами клавиши аккордеона. – Коробки эти втыкают тут и там, как дети в песочнице солдатиков, а их все равно не хватает. Миллионы квадратных метров жилья, а цены вниз никак не падают.
– Да, квартиры дороговаты, – сказал Кеша, вновь наполняя стаканы. – Ты почем здесь брал, Леха? Семенов не спешил раскрывать коммерческую тайну. Вообще он вел себя так, словно пригласил в гости из деревни бедных родственников, никогда не видевших асфальта. Некоторое высокомерие проскальзывало во взгляде, в движениях и интонации, и это не осталось незамеченным. Впрочем, стопроцентных оснований считать Семенова полной задницей пока не возникало.
– Лимона три поди отдал за трешку-то? – продолжил допрос непосредственный Кеша, протягивая мужчинам вновь наполненные стаканчики.
– Ну, почти где-то так, – согласился Семенов.
– Плюс, конечно, ремонт и прочая ерунда, если без отделки брал. Наверняка ведь без отделки?
– Здесь только с отделкой.
– А я вот когда въехал в свою однокомнатную, просто обалдел, – трещал языком Кеша. – Санузла, считай, нет – ни унитаза нормального, ни кранов, ни труб. Все под замену, штатные просто дрянь. Разводку сам делай, душевую кабину ставь. Считай, еще несколько сотен отдай…
Он еще долго жаловался на тяжелую жизнь простого россиянина, купившего однокомнатную квартиру в новостройке в почти экологически чистом районе, но его никто не слушал. Саша резал лимон, Владимир Петрович читал заголовки с газетной «скатерти», а Петр Аркадьевич всматривался в светящиеся окна на самых верхних этажах.
– Ну что, други мои, по второй? – предложил Кеша. – Пусть твоя «япошка», Леха, живет-поживает в этом гараже, и пусть у тебя с крыши не капает… и с конца тоже!
Он рассмеялся. Семенов ответил на тост великодушной улыбкой, дав понять, что оценил шутку. Выпили, закусили.
– Аркадьич, сыграй чего-нибудь! – предложил скромный Саша.
– Да, действительно, – присоединился Кеша. – А то тишина какая-то нездоровая. Замути что-нибудь эдакое, как ты умеешь, отработай коньячок-то!
«Музыкант» отвел взгляд от верхних этажей дома, смерил заказчика тяжелым взглядом и без улыбки переспросил:
– Отработать коньячок? Чего изволите?
– Что-нибудь массовое, народное, чтобы душа развернулась! Как в прошлый раз, помнишь, у Николашки рождение сына отмечали! Или ты еще не выпил нужного количества на выступление?
Петр Аркадьевич приподнял уголки губ.
– Чтобы душа развернулась, говоришь… Знаешь, у иного индивида душа как солнечная батарея: выйдет на орбиту, развернется так, что гуманоидам на Центавре видно. А другой всю жизнь колупается в своей норке, как мышь навозная, собирает крошки, складывает их в ямку, набивает пузо и тоже думает, что у него душа есть. – И он внимательно посмотрел на хозяина гаража.
Повисла еще более нездоровая тишина. Владимир Петрович отвлекся от газетных страниц, глянул на Петра Аркадьевича из-под бровей и едва заметно улыбнулся. Кеша и Саша выглядели озадаченными. Голос подал только виновник торжества. Семенов поставил опустошенный стаканчик, вынул сигарету, закурил и, сверкнув стальным зубом, поинтересовался:
– Ты это о ком?
– Так, о людях.
– О которых?
– О всяких.
Семенов усмехнулся:
– Ну, тогда скажи еще что-нибудь об этих людях, не стесняйся. Красиво калякаешь. Петр Аркадьевич начал тихонько наигрывать музыкальную тему из фильма «Эммануэль».
– Люблю счастливых людей. Иной дуралей не знает, что он дуралей, считает себя центром вселенной и не напрягает нервную систему рефлексиями по поводу чести и совести. Спит спокойно, видит сладкие сны, а утром просыпается и гадит кому-нибудь в душу. Ночью опять спит как младенец, а неудачи свои объясняет чьими-нибудь происками и завистью. Скажи мне, друг Алексей, отчего такая сволочь крепче в этой жизни держится, чем все прочие?
«Эммануэль» все еще застенчиво переливалась в мехах аккордеона, настраивая на лирический лад, но Семенов помрачнел.
– Слышь, мужик, – сказал он, – не грузи, а? У меня сегодня праздник, я пашу как сволочь с утра до вечера, а ты тут с философией своей. – Семенов обернулся к остальным: – Он всегда такой?
Мужчины как один пожали плечами.
– Если пришел, пей молча и радуйся жизни. Не хочешь – вали!
И Семенов снова стал разливать коньяк. Впрочем, на Петра Аркадьевича его выпад не произвел должного впечатления. Бывший преподаватель музыкального училища и дипломант всесоюзных и международных конкурсов по-прежнему пиликал на аккордеоне и смотрел в окна дома.
Следующий заход обошелся без его участия. Семенов из принципа ему не налил, а озадаченный Кеша лишь толкнул в плечо, пробормотав: «Какая муха тебя укусила сегодня, Аркадьич?». Веселье так и не началось. Впрочем, через несколько минут о его гипотетической возможности можно было совсем забыть.
Мужчины тихо переговаривались между собой, обсуждая летние покрышки, лошадиные силы и способы вентиляции гаража, и никто не заметил, что Петр Аркадьевич прекратил играть, опустил аккордеон на бетонный пол и стал напряженно всматриваться во что-то наверху. Он даже вышел из гаража, приложил ладонь к глазам, заслоняясь от света уличного фонаря. Так он стоял несколько долгих секунд, потом тихо пробормотал:
– Вот это номер…
Его услышал только Саша.
– Что там, дядь Петь?
Молчание в ответ. Петр Аркадьевич лишь сильнее сощурил глаза. Затем в какие-то считанные секунды выражение его лица претерпело молниеносные изменения от любопытствующего до испуганного.
– Ах ты ж зараза!!!
Он запрыгнул обратно под крышу гаража.
Через мгновение на капот и лобовое стекло семеновской «тойоты» буднично, без пафоса и особого шума рухнуло что-то тяжелое и длинное. Разбило стекло и частично провалилось в салон. Зрителям этого необычайного зрелища потребовалось время, чтобы распознать упавший предмет.
Сообразив, они присели от ужаса.
– А-а!! – завыл Кеша.
– Ё… твою в три бога душу!.. – выдавил Владимир Петрович, хватаясь за подбородок.
Семенов ничего не сказал – отскочил к дальней стене гаража и стал хватать ртом воздух, как свежий карась на прилавке рыбного магазина.
– Это ж Катерина, – выдавил Саша.
Они еще постояли молча, созерцая кошмарную картину: голова, руки и туловище женщины провалились в салон на пассажирское сиденье машины, рыхлые ягодицы и голые ноги торчали над капотом. Все было усыпано стеклянной крошкой и забрызгано кровью.
– Звоните ментам, – сказал Петр Аркадьевич. Никто не шелохнулся.
Сорокапятилетняя Екатерина Сабитова жила с мужем Павлом. Разница в возрасте – ровно десять лет в пользу его молодости. С ним она никак не могла развестись уже который месяц. Постоянные угрозы со стороны благоверного оставить ее без половины совместно нажитого имущества удерживали от решительного шага. После смерти матери Екатерина продала ее старую двухкомнатную квартиру в рабочем районе, Павел добавил сверху серьезную сумму и купил трехкомнатную в новостройке. Он трудился в крупной телекоммуникационной компании, занимал пост заместителя по коммерции, зарабатывал очень даже недурно, посему не позволял супруге заниматься чем-либо помимо домашнего хозяйства. Детей он ей тоже не подарил, промучив разговорами о необходимости встать на ноги и в итоге оставив ни с чем. Справедливости ради стоит сказать, что врачи и не возлагали больших надежд на ее возрастную беременность, но никто из них не отговаривал и от попыток. Увы, поезд ушел, и в итоге Екатерина осталась одна. В сорок три года она осознала, что впереди у нее будет очень много времени, чтобы казнить себя за развод с первым мужем и увлечение молодым симпатичным любовником Пашей Сабитовым.
