Что я видел (сборник) - Житков Борис Степанович (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Отчасти мешала скрипка. «У меня музыкального таланта нет, — писал Борис, — но скрипку я очень люблю. Занимаюсь музыкой столько, что знакомые говорят папе: „Смотрите, как бы он у вас в консерваторию не удрал бы!“ Да напрасно они глаголят суетное. Не удеру я в консерваторию, хотя хотел бы. Не решил я ещё одного вопроса: куда меня больше тянет — в науку или в искусство?
Живут во мне два человека — один желает быть артистом, другой — работать в какой-нибудь лаборатории, и оба для своего счастья».
Он обращался за советом даже к самому Льву Толстому, великому русскому писателю.
Выбрал Житков науку. Окончив гимназию, он поступил в Одесский (или, как тогда говорили, Новороссийский) университет.
Житков отрастил бороду. Надел чёрную куртку с голубыми петлицами и голубым кантом на воротнике. На куртке два ряда золотых пуговиц с гербом.
Это было время, когда почти во всех высших учебных заведениях России вспыхивали студенческие волнения. Непокорных студентов отдавали в солдаты, сажали в тюрьмы.
Зимой 1901 года в университете, где учился Житков, тоже появились листовки. Собирается студенческая сходка. Громко читается письмо о том, как в Харькове казаки зверски избили рабочих и студентов, осмелившихся выйти на демонстрацию.
— Господа, прошу прекратить безобразие, прошу разойтись, — обращается к собравшимся ректор.
Куда там! Его слова тонут в гуле возмущённых голосов. Лекции сорваны. Борис Житков — среди бастующих.
За участие в «беспорядках» его исключили из университета. Немало сил стоило ему разрешение посещать лекции. Но в университете Житков остался на положении «неблагонадёжного». Он попытался перевестись в Петербургский университет и, конечно, получил решительный отказ. В столице своих «бунтовщиков» хватало.
Полиция не спускала с него глаз. «Студент Житков уехал туда-то, вернулся оттуда-то, сменил адрес», — доносили тайные агенты.
Снял Житков отдельную комнату и поселился там со своими четвероногими друзьями: собакой Плишкой, кошкой и маленьким волчонком, которого решил во что бы то ни стало приручить. Для заработка давал уроки, репетировал «богатых балбесов».
Он был заядлым спортсменом. Участвовал в парусных гонках. Сам, своими руками построил яхту «Секрет» — лёгкую, стройную, с тонкими, как струны, снастями.
Сдал экзамен на штурмана. Летом нанимался на парусники, «дубки», ходил по Чёрному морю к дальним берегам: в Турцию, Болгарию. Плавал и по Средиземному морю, и Красному. Бывало, попадал в суровые переделки, часто окружали его люди недобрые, контрабандисты. Случалось, оставался без гроша в кармане в чужих краях.
«Попал я в Болгарию, — рассказывал Житков, — в город Варну. Деньги у меня все вышли и стал я голодать. Продал часы — проел. Осталась цепочка. А из костюма я выбиваться не хотел — будет у меня босяцкий вид, кто меня возьмёт?
На базар хоть не ходи — не мог я этих жареных пирогов видеть. Однако на третий день и есть перестало хотеться. Хожу и всё воду пью. Напивался так, что нагнуться страшно — назад выльется… как из кувшина. А голод замер. Только подошвы жечь стало: ступаю, как по горячей плите.
Там, в Варне, сад есть. „Морская градына“ называется. Обрывом к морю спускается. И весь обрыв в кустах. Там я и ночевал. Забьюсь в кусты, устроюсь, кулак под голову и стараюсь про хорошее думать: что я дома, и кот в ногах спит. Гляди, и засну…»
Это было незадолго до июньских событий 1905 года. В Одессу приходит восставший броненосец «Потёмкин». Казаки стреляют в бастующих рабочих. На улицах перевёрнутые вагоны. Горит порт. В огне и под пулями солдат погибают тысячи людей.
«Огненным поясом охватила порт горящая эстакада, — писал много лет спустя Житков, — с треском и грохотом рвались гигантские дубовые балки. Затлели пароходы, стоявшие у пристани. Горели постройки и плотным удушливым дымом потянуло от штабелей угля.
И за треском пожара люди не слышали треска стрельбы: это из города пехотный полк обстреливал порт. На ярком фоне пламени чёрная толпа металась по молу. Её стегали залпами вперекрест».
Утром солдаты, словно играя в азартную игру, расстреливали прохожих: промахнулся — решка, попал — орёл!
Его самого могли не раз убить, расстрелять. По нескольку суток не бывал он дома: сражался с погромщиками, перевозил оружие для рабочих и матросов, доставлял нелегальную литературу. Он активно участвовал в революции.
Ни в какой партии Борис Житков не состоял, но всегда был на стороне большевиков, рабочих, матросов. Он вступает в запрещённый царскими властями профессиональный союз моряков, участвует в таких революционных делах, за которые легко можно было попасть в тюрьму, на каторгу. «В рассказе „Компас“, — вспоминал Житков, — почти точно описано то, что было со мной и с моим товарищем Серёжей. Его потом за другое такое же дело сослали на каторгу. Революция его освободила».
Однажды потребовалось срочно переправить большую партию оружия. Подпольщики решили устроить «похороны». Купили гроб, сложили в него револьверы, патроны и на подводе вывезли куда следует. Возчиком был сам Житков, замаскированный под «дядьку» в свитке, с рыжей бородой.
А в другой раз, когда Борис Житков с товарищами на лодке вёз революционную литературу, их выследила полиция. Житкову с пакетом пришлось броситься в море.
В жестокой борьбе не на жизнь, а на смерть мужал, закалялся характер Бориса Житкова. Здесь будущий писатель накапливал материал для своих рассказов, для романа о революции.
Окончить университет Житкову так и не удалось. Придравшись к тому, что он вовремя не внёс плату за обучение, его исключили.
В 1909 году Житков отправился в экспедицию по Енисею. Его отец писал: «Борис доволен, что, наконец, на дело попадает. Мне кажется, это хорошо, что он не в канцелярию и даже не в лабораторию попадает, а в экспедицию, в подвижное, живое дело».
14 июня Бориса Житкова проводили в Красноярск.
«Я не помню, писал ли я тебе, что плавать нам придётся и в Енисейском заливе и что положение может такое создаться, что придётся отступать и драть в океан, чтоб идти в Екатерининскую гавань на Мурманском берегу. Вообще, плаванье не настолько обеспеченное, чтобы быть уверенным, что все пойдёт, как по нотам», — писал Житков отцу из Красноярска.
Экспедиция должна была обследовать великую сибирскую реку. Житков вместе с ярославскими плотниками-переселенцами собрал крохотное судёнышко «Омуль», спустил его на воду и поплыл по Енисею. На судне он был и капитаном и учёным.
Научное путешествие завершилось успешно. Экспедиция благополучно возвратилась в Красноярск, и здесь Житков принял важное решение. Судостроение давно привлекало его. Он решил стать инженером-кораблестроителем, поступить в Петербургский политехнический институт.
В сентябре 1909 года Житков — в Петербурге. Он — снова студент. В белом здании, окружённом сосновым парком, слушает лекции знаменитых профессоров — К.П.Боклевского, Н.С.Курнакова, И.В.Мещерского — учёных с мировым именем. «Я рад работать с утра до ночи, лишь бы из этого толк вышел», — пишет он отцу.
Минул год. Житков едет на практику в Данию. Он работает на машиностроительном заводе простым рабочим. Работает по десять часов в сутки. «Простучал я целый день, — пишет он отцу не без гордости за себя. — Изодрал руки, отмахал плечо, но не сдался».
Осенью опять за книги. Ходит на лекции, в лаборатории, чертит, рассчитывает. Учиться ему радостно. «Так, знаешь ли, интересно, что рад бы позаняться больше, да некогда, вот беда», — жалуется он племяннику.
А летом — в море. В 1912 году Житков отправляется штурманом в дальнее плавание из Одессы на Дальний Восток.
Индия, Цейлон, Сингапур, Япония. Житков готов был по две вахты в море стоять, лишь бы поскорее попасть на берег. «Заснуть не мог, прямо ноги от нетерпения чесались». Путешествие, похожее на сказку. Вокруг «рай земной»: кокосовые пальмы, целый пальмовый лес, бананы, цветы и птицы заморские.
