В глубине Великого Кристалла-2 - Крапивин Владислав Петрович (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Не было лица, но Фаддейка, озорно, с золотой своей искоркой, глядел на Юлю из путаницы растрепанных вихров и россыпи веснушек.
Это случилось так неожиданно, что она не успела даже удивиться. Она просто засмеялась - тихонько, про себя - от ласковой радости. От такой, будто опять встретила Фаддейку наяву. От ясного сознания, что ничего не потеряно. Ну, пускай увезли Фаддейку, но все равно он есть на свете, и все равно они друзья, и никто не отнимет у них этого недавнего августа с его приключениями, печалями и радостями. И встретятся они еще. Обязательно!
А кто эта девочка, эта умница, которая придумала такой замечательный портрет? Женя Зайцева, пятый класс... Наверное, хорошо знает Фаддейку, раз у нее получилось так весело и точно! Надо будет ее разыскать. Это совсем не трудно, в библиотечном абонементе наверняка есть карточка Жени Зайцевой, там все школьники записаны.
Можно будет встретиться и поговорить обо всем, что связано с Фаддейкой, о ребячьих играх, о плаваниях на плоту, о воздушном шаре, похожем на марсианский глобус... А может, Женя знает и о Фаддейкином Марсе?
Этот Марс представился Юле не холодным и покрытым красными песками, а добрым и теплым. Сплошь поросшим вот такими оранжевыми крапчатыми цветами. Над ковром этих цветов, над выпуклым красно-апельсиновым полем под лилово-синим густым небом расстилался в беге огненный конь. И стоял у него на спине Фаддейка - с разметавшимися волосами, в сбившейся рыжей майке, веселый и ловкий. Смеялся, качаясь и взмахивая тонкими руками.
Юля перестала дышать, чтобы удержать в себе это ощущение летящей радости. Украдкой дернула с букета длинный лепесток, спрятала в сумку и пошла из Дворца. И видение мчащегося на коне Фаддейки, чувство его полета несла в себе, как налитый до самых краешков стакан.
Потом это чувство стало, конечно, поменьше и поспокойнее, радость послабее. Но совсем радость не ушла и грела Юлю по дороге к дому...
Со сжатыми губами и независимым видом (хотя и с екнувшим сердцем) прошагала Юля без остановки мимо почты. Спустилась к реке, прошла через мост. Вдоль реки тянул холодный, осенний уже ветерок, низкое солнце не грело, только рассыпало по воде медную чешую (и Юля вспомнила старые монеты и таргу). А потом, уже на берегу, вспомнила Фаддейкину игру с телефоном... Или не игру? Как он, зябко поджимая ноги и прикрывая ладошкой трубку, торопился сказать что-то в неработающий микрофон... Что он говорил? Кому звонил по лишенному проводов телефону?
А... если и ей попробовать? Поговорить с Фаддейкой?
"Фаддейка, слышишь меня, а? Где ты сейчас?.. А я твой портрет только что видела..."
Юля засмущалась сама перед собой, но удержать себя от странной и печальной этой игры не смогла. Да и не хотела. Боязливо оглянулась. Пусто было кругом. Она потянула ржаво запищавшую дверцу, шагнула в будку. Сняла тяжелую и холодную трубку... РЫЖИЙ ВЕЧЕР
Она была уверена, что телефон, как и в прошлый раз, ответит каменным молчанием. Понимала, что придется самой представить Фаддейкин голос и все его слова - и тогда станет грустно и все-таки хорошо, придет ощущение ласковой сказки...
Но в наушнике послышался легкий гул, создавший впечатление далекого и громадного пространства. Это пространство было пересыпано легким потрескиванием помех. Юля судорожно вздохнула и придавила трубку к уху. В трубке неожиданно близкий и ясный мужской голос проговорил:
- Ну, кто там еще? Вам кого?
- Мне... Фаддейку, - перепуганно сказала Юля, поражаясь тому, что происходит.
- Деева? Он же уехал! Может быть, Кротова позвать?
- Нет... Сеткина, - пробормотала Юля, изумившись собственной глупости и понимая, что надо немедленно повесить трубку.
- Это кто? - Голос зазвенел раздражением. - Костя, кто там цепляется к линии? Работать не дают!
Голос неизвестного Кости откликнулся из глухой глубины:
- Это, наверное, заречная точка... Эй, отключитесь там, автомат на проверке...
И Юля опустила трубку на рычаг. И заметила в квадрате выбитого стекла, что от будки тянется к столбу черный провод.
Она постояла еще, сама не понимая: огорчается ли, что разговор с Фаддейкой не получился, или все-таки довольна, что в трубке не оказалось мертвой тишины? Потом вдруг вспомнила давнюю детскую книжку о телефонных гномах, усмехнулась и сказала довольно громко:
- Эх ты, Фаддейка-Фаддейка...
- Чего?
Он стоял в шаге от будки.
Это было настолько непостижимо, что Юля, как и там, на выставке, не сумела удивиться. И даже не обрадовалась. Только обмякла как-то и шепотом сказала:
- Батюшки, это ты?
И тут же поняла, что не он. Какой-то мальчишка. И вид-то даже непривычный для Фаддейки: новенькая школьная форма, вязаный красно-синий колпачок...
Но огненные-то клочья, рвущиеся из-под шапки, - чьи?
Взгляд с насмешливой искрой - чей? И улыбка-полумесяц! Ой, ма-ма-а...
- Это ты?!
Он сказал с ехидцей:
- Это мой прадедушка Беллинсгаузен. Ты что, за сутки разучилась узнавать?
Юля ухватила его за плечи:
- Господи, откуда ты свалился?
- С Марса, - хихикнул он, но тут же заулыбался радостно и хорошо. - С вокзала, конечно! Час назад!
- Да как ты успел-то?
- Очень просто. Приехал в Среднекамск, а через три часа на обратный поезд...
- Один?
- Первый раз, что ли!
- Фаддейка... Ты сбежал?
- Вот еще! Мама сама на поезд проводила... Видишь, и форма на мне, и учебники я привез. Первую четверть здесь проучусь...
"Хорошо-то до чего!" - подумала Юля, чувствуя, что все это - как бы продолжение сказки с цветочным портретом. Но тут же кольнула тревога.
- Фаддейка... А как же мама отпустила тебя? Она ведь... ну...
Он вскинул потемневшие глаза и сказал с сумрачной решительностью:
- Хочешь знать, как? Очень просто. Полсуток ревел без передыха. - И замолчал, говоря глазами: "Теперь презирай, если хочешь".
- Какой же ты молодчина! - сказала Юля.
Тогда Фаддейка заулыбался опять:
- Ага!
- Нет, ну ты просто... ты волшебник какой-то.
И опять он сказал:
- Ага, конечно. - И добавил деловито: - Пошли домой, чего стоять. Есть хочется.
- Ой, и мне хочется, я сегодня не обедала... Фаддейка...
- Что? - сразу насторожился он.
