Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (список книг .TXT) 📗
Да, размышлять про такое порой было страшновато, но и заманчиво. Словно смотришь вниз с громадной высоты. И порой казалось, что вот-вот откроется какая-то загадка. И… даже приоткрывалась, но только на миг… А Конструкция в свете крошечного ночника отбрасывала на стену фантастическую тень и словно шевелилась. Что-то подсказывала.
Ночник на седьмой день рождения подарили Иге родители (в ту пору он еще побаивался спать без света). Папа сделал электрическую схему, а мама вылепила и раскрасила румяного большеротого клоуна, который держал зеленый зонтик над лампочкой. С той поры прошло больше четырех лет, Ига давно не пугался темноты (по крайней мере дома), но иногда все же не выключал ночник. Именно ради тени от Конструкции. Порой казалось, что это тень многих соединенных вместе мировых пространств. Да и сама Конструкция в зеленоватом полусвете казалась выросшей и более загадочной, чем днем.
Иногда оживал и начинал щелкать маятник…
Кроме Конструкции ночник освещал на покрытом прожженной клеенкой столе раскиданные учебники, мотки изоленты и проволоки, карандаши, кусачки, ножницы, паяльники и прочее Игино хозяйство. Прямо скажем, порядка там не наблюдалось. Но Ига знал, что порядок есть.
В квартире было две комнаты. Мама с папой обитали в угловой, а Ига в большой, которая называлась «гостиная». Здесь у Иги был свой угол со столом и постелью. Прямо скажем, этот угол не давал возможности сделать гостиную совсем такой, чтобы «не стыдно принять гостей» (мамина мечта). Но что поделаешь? Ига не был вредным и капризным (разве что изредка), но некоторые свои права отстаивал отчаянно. Раньше случалось, что и до слез. Например, он не позволял ничего трогать на своем столе. Мало того! Если он где-то оставлял молоток, отвертку, плоскогубцы, которыми что-то мастерил, или книгу, которую читал (пускай даже в туалете), то убирать их тоже было нельзя, пока сам не положит на место. («Ну по-жа-луй-ста, не трогайте, а то я их никогда не найду!») Папа даже сочинил по этому поводу стихи. Хотя он как поэт и уступал в таланте Генке Репьёву, но на этот раз получилось неплохо. И главное — в точку.
Мы живем под игом Иги —
Снисхожденья не проси.
Инструменты или книги
Трогать — Боже упаси!
Мама в конце концов махнула рукой. Она была человеком искусства и понимала, что творчество единственного сына важнее вылизанной гостиной. Маме казалось, что Ига создает полную вдохновения скульптуру в творческой манере, которая называется «конструктивизм». Может быть, в ребенке зреет будущий гениальный художник авангардного направления вроде Эрнста Неизвестного или Вадима Сидура!
Но сам Ига знал, что его Конструкция — не скульптура, хотя и требует вдохновения. Скорее уж она модель каких-то неведомых миров. Хотя каких именно, Ига еще не понимал.
… Сейчас Ига, присев у стола, Прищуренно оглядывал Конструкцию, облизывал с губ выпитый сок и прикидывал, не следует ли новой трубкой подтянуть «морскую звезду» к внешнему изгибу пологой ажурной спирали. Кажется, общий вид сооружения стал бы от этого более законченным. Более уверенным, что ли… Ига поскреб в завитках волос на темени. Маятник одобрительно качнулся. Но тут же замер. Потому что в прихожей переливчато задергался колокольчик.
Ига услышал, как мама шагнула из кухни к двери, открыла. Кто-то что-то тихо проговорил. Мама ответила. Потом появилась в гостиной.
— Сокровище мое, это к тебе. Судя по всему, та самая Степка. Хотя она, вопреки твоим описаниям, вовсе не чучело…
3
Степка теперь и правда не выглядела чучелом. Умытая и причесанная. В зеленом платьице с рисунком из белых загогулин, с такой же зеленой ленточкой на лбу и волосах — вроде мальчишечьей «банданы». В новых сандалетках и белых гольфах. Один гольф соединялся с бинтом на колене, и получилось, будто нога в белом чулке. «Степпи Длинныйчулок», — хмыкнул про себя Ига. Потому что, несмотря на праздничный вид, в Степке при внимательном взгляде была все же заметна прежняя решительность и угловатость — как у известной сказочной Пеппи.
— Ты прямо как именинница, — снисходительно заметил Ига. И дальше она должна была ощутить вопрос: «А зачем пожаловала-то?» Хотя нельзя сказать, что Ига был раздосадован. Скорее… наоборот.
— Игорек, ты пригласил бы девочку в комнату, — особенным «гостевым» голосом сказала из-за двери мама.
— Ага… проходи…
— Я на минутку. — Степка глянула озабоченно. — Я тебя ждала там, у лопухов, а тебя все нет…
— А зачем ждала-то?
— Тебе разве не нужен твой рюкзак?
— Великая Конструкция! — Ига хватил себя ладонью по лбу. Он совсем забыл про рюкзак с учебниками. (Вот что значит близкие каникулы!) — Бежим!.. Хотя можно и не бежать. Кто его там возьмет…
— Никто, — согласилась Степка. — Я спрятала его на всякий случай. Хотела принести тебе, а потом думаю: вдруг тебя дома нет… А потом снова подумала: ты придешь за рюкзаком, а он куда-то девался… Вот и пошла к тебе. Чтобы сказать… — Она зацарапала сандалеткой половицу.
— Да зачем его было прятать-то?
— Там какой-то мальчишка ходил, белобрысый такой, в пятнистой одежде. Не просто так, а с видеокамерой. Будто что-то снимал и вынюхивал. А потом у него что-то запищало. То ли в камере, то ли в кармане. Он оглянулся и убежал. А я понесла рюкзак домой, в кладовку.
Ига кивнул. Про мальчишку с камерой и в камуфляже он слышал от ребят и раньше. А один раз даже видел. Странный тип. Явно не из местных. Появился недавно (и уши не оттопыренные). В такую погоду зачем-то жарился в камуфляжном комбинезоне. Камеру старался носить скрытно, в таком же, как костюм, маскировочном мешке. Что-то снимал издалека или из-за угла, ни с кем не знакомился. Если окликали, быстро уходил. Мальчишки задумали было поймать и допросить: вдруг шпион какой-то, снимает что-то секретное. Да потом опомнились: какие секреты в Малых Репейниках? Охота человеку развлекаться одному, ну и пусть.
— Может, боится, что камеру отберут, — сказал кто-то из ребят, когда про «шпиона» говорили в пятом «Б».
— Он что, ненормальный?
— Ну, не здешний же, не лопухастый…
— Наверно, в разведчиков играет, оператор из секретной службы…
— Или в пиратов, — хихикнул кто-то. — Снимает места, где могут быть зарыты разбойничьи клады…
— О-пиратор… — сказал известный своим юмором Костик Андрюхин.
Так и приклеилось к незнакомцу в камуфляже прозвище — «О-пиратор».
… — Про этого деятеля с камерой все знают, — сказал Степке Ига. — Он странный, но в общем-то безобидный. Нравится человеку снимать свое кино, вот и пусть изводит пленку… «Трем мушкетерам» тоже нравилось, помнишь, Валентин Валентиныч рассказывал?
— Ига… — как-то виновато отозвалась Степка. Опять зацарапала половицу. — Я помню. Я потому и пришла, а не только чтобы про рюкзак сказать…
Он почему-то сразу встревожился:
— Степка, что-то случилось?
— Ага, случилось… Я, кажется, нашла их кино. На ленте. Я принесла рюкзак в кладовку, а там на меня с полки упала железная банка, круглая. Ну, не совсем на меня, на пол. Стукнулась и открылась. А в ней моток черной ленты. Я стала смотреть, там маленькие картиночки. Не очень хорошо видно, мелко, но все же заметно, что там ребята. Я сразу подумала, что это те самые…
— Почему?
— Потому что они ведь давно снимали. И там, в кладовке, все вещи старинные, вроде того утюга. Значит, и банка старая. А еще знаешь что? В том доме, где мы сейчас, раньше жили Рубашкины. Как Юрик Рубашкин. Забавно, да?
— А где эта кинопленка?
— Там, в кладовке…
— Идем! Нет, подожди… — Ига метнулся в комнату, схватил со стола большую лупу с рукояткой. — Мама, я немножко погуляю со Степкой!..
