Прощание со сказкой или… - Гарина Дия (книги хорошего качества TXT) 📗
– Повезло нам с этим «Антистрахом», – рассуждал Павлик, по привычке выдувая из пастилки, которая на вкус и цвет один в один напоминала жвачку «Бумер», огромный зеленый пузырь. – Никакого страха! Спокойненько до места доберемся. Без этих, как их… без эксцессов. А вот потом начнется… Отдаст мне Женька яблоко, как же! Жди… Пуфф!
Зеленый пузырь лопнул, облепив мальчику лицо почти до глаз. Пока он освобождался от липкой массы, Горбунок, глядя на это безобразие, осуждающе фыркнул и сказал:
– Если мы успеем во время, то вам, юноша, возможно и не придется встречаться с братом. Нужно будет просто разбудить принцессу и предупредить об опасности. Только и всего.
– Как же я ее разбужу? – изумился мальчик. – Я ведь не принц!
– Так и братец ваш тоже не королевских кровей. Однако разбудить принцессу Зея послала именно его.
– Почему?
– Хороший вопрос. Видите ли, после того как на пиру Зея пообещала принцессе смерть от укола веретеном, наша обожаемая Добрая фея вмешалась. И чтобы успокоить расстроенных короля и королеву предсказала, что принцесса всего лишь уснет, и разбудит ее тот, кто родится 26 июля. А когда уже собиралась уходить повторила предсказание. Только как всегда по рассеянности запуталась в датах и заявила, что добрый молодец сможет снять заклятье только раз в году – 31 мая, в день своего рождения.
– Так ведь Женька родился 26 июля! – ахнул Павлик, а потом потрясенно добавил. – И я тоже. Нет, подождите… Но потом-то Дея говорила про 31 мая… Какому же предсказанию верить?
– Обоим. Слово феи – закон. Его нельзя изменить. Поэтому нужно, чтобы спаситель принцессы родился и 31 мая и 26 июля.
– Так не бывает.
– Бывает, юноша. Неспроста Зея явилась в ваш мир, чтобы найти такого человека. Потому, что когда у вас наступает 26 июля, в Волшебной стране еще только 31 мая. Вот и получилось, что ты и твой брат – идеальные кандидатуры. И сегодня ты или он сможете разбудить принцессу.
– Класс! – обрадовался Павлик, – Тогда скачите, пожалуйста, быстрее. Нам ведь еще искать, где она спит.
– А зачем искать? Это всякий знает. Спит принцесса в королевском парке, в беседке на крутом речном берегу и улыбается во сне.
– Интересно чему? – хмыкнул Гавриков, лопая очередной пузырь, который опять прилип к его курносому носу.
– Наверное, ей снится ее будущий спаситель, от подбородка до глаз измазанный липкой зеленой гадостью, – осуждающе покачал головой Горбунок. – Как это у вас так ловко получается, юноша?
– Да очень просто!
И Павлик еще раз продемонстрировал высокое искусство выдувания пузырей. Конек тихо заржал над ним и попытался повторить фокус, но не рассчитал силы выдоха и зеленая пастилка «Антистраха», как ракета вылетела из его рта.
– Ой! – воскликнул Павлик. И, соскочив с Конька, принялся отчаянно шарить вокруг руками. Но найти зеленую пастилку в зеленой траве оказалось делом нелегким. Да, что там, почти невыполнимым. В отчаянии вглядывался мальчик в сплетение стеблей, а когда поднял глаза на тропинку, потрясенно замер. Перед ним, широко расставив могучие, лапы стоял Серый Волк и возбужденно хлестал себя хвостом по выступающим ребрам. «Он, наверное, жутко голодный, – очень спокойно подумал мальчик и удивился, что совсем не боится. Ну, ни сколечко. – Это потому, что я «Антистрах» жую. Не испугаюсь даже, когда он меня есть начнет».
Но Волк не торопился закусить Павликом, а внимательно разглядывал дрожащего как в лихорадке Конька. Почувствовав на себе оценивающий взгляд зверя, Горбунок жалобно заржал и бросился в лесную чащу, не разбирая дороги. Волк прыжками понесся за ним.
Не успев опомниться, Павлик рванул следом, даже не думая, чем сможет помочь четвероногому товарищу. Раздававшийся впереди треск и жалобное ржание Горбунка, будто компас указывало мальчику путь. И вдруг все стихло. Павлик замер, прислушиваясь. «Неужели Волк его уже съел?» – подумал он и осторожно двинулся в туда, где еще недавно трещали кусты под могучими серыми лапами.
Пройдя несколько десятков шагов, Павлик бережно отвел закрывающие путь еловые ветки и увидел… Волка. Конечно же, Волка. Только не серого, а какого-то полупрозрачного. Волк таял. Буквально на глазах исчезали жуткие клыки, вздыбленный загривок, когтистые лапы. И тут Павлик понял, что никакого Волка в лесу на самом деле не было. Это страх Горбунка принял облик серого хищника, как только чудесная пастилка была потеряна. А теперь Конек почему-то перестал бояться и его страх таял, словно сосулька, застигнутая врасплох ярким весенним солнцем. Еще секунда и никакого Волка перед Павликом уже не было. Зато был Конек, по колено стоящий в зеленой тине и медленно погружавшийся в топь. Страшное болото, о котором предупреждала их старушка, не собиралось выпускать свою добычу. Но, по правде сказать, Горбунок даже не пытался спастись, а просто неподвижно стоял, устремив влажные глаза в одному ему ведомые дали. И от этого взгляда Павлику сделалось жутко, несмотря на зажатый во рту «Антистрах».
Ухватившись за ствол молодой рябины, Павлик изо всех сил потянул его вниз, так, что гибкие ветки легли совсем рядом с Горбунком.
– Скорее хватайтесь! – крикнул мальчик Коньку, и на всякий случай уточнил: – Зубами хватайтесь. Я сейчас вас вытащу!
– Не стоит трудиться, юноша, – отрешенно ответил Конек, погрузившийся в трясину уже по грудь. – Жить, умереть, – мне это безразлично. Ничто не стоит траты наших сил. Дышать ли воздухом или лежать на дне – едино все в купели Мирозданья…
– Вы чего? – опешил мальчик, продолжая, покраснев от натуги сражаться с древесным стволом. – Вам что, жить надоело?
– Нет, юноша, мне жить не надоело. Мне просто это стало все равно. Вы может тащить меня из грязи, но в грязь мы все в итоге отойдем.
– Вот гадство! – вырвалось у Павлика. Кажется, он начинал понимать, что произошло. Попав в болото, Конек поддался его чарам, имя которым – Равнодушие. Теперь Горбунок даже за ветки не ухватится. Ведь ему «все равно».
– Ах, тебе все равно! – со злостью закричал Павлик и, закусив губу, пополз по согнутой рябине. – Так и мне будет «все равно». Я все равно тебя вытащу, трамвай ушастый! Слышишь? Вытащу!
И вытащил. Хотя как он умудрился это сделать, для Павлика так и осталось загадкой. От операции «Спасение рядового Конька» в памяти мальчика остались только жалкие обрывки. Но, судя по тому, насколько вытянулись у Горбунка уши, за которые Павлик тянул равнодушного ко всему товарища, это было совсем не легким делом.
За эти самые уши Павлику и пришлось вести по заросшей старой тропе все еще донельзя равнодушного Конька. И это было хорошо. Потому что в сердце где, поселилось равнодушие, не нашлось места для страха. Так что остаток пути по заколдованной чаще прошел «без эксцессов». Только на опушке леса Конек пришел в себя и долго благодарил своего спасителя, чем окончательно смутил скромного Павлика.
Заброшенная тропа, покинув лес Страха, сразу же раздулась от важности и, превратившись во вполне приличную дорогу, начала петлять среди холмов. Солнце палило нещадно, и перемазанные болотной грязью путники изнывали от жажды и желания скорее вымыться.
– Ничего, – утешал Павлика Конек. – Осталось совсем немного, юноша. Вот за тот холм перевалим, и до замка будет рукой подать. А там фонтаны, пруды… Если не высохли за сто лет, разумеется.
– Пить, – прошептал Павлик, едва удерживаясь на спине Горбунка.
Конек внимательно посмотрел на своего обессилевшего наездника, ничего не ответил и только увеличил скорость, старательно огибая все ямки и бугорки. От этой равномерной рыси Павлика потянуло в сон. Он через силу открыл глаза и вдруг радостно вскрикнул. Прямо середине дороги сверкнула на солнце маленькая лужица.
Скатившись со спины Горбунка, мальчик бросился к ней, и только чувствительный удар копытом помешал ему уткнуться лицом в прозрачную воду.
– Вы с ума сошли, юноша! – заржал испуганный Конек. – Неужели не видите – это же след от копыта. Разве не известна вам история о том, как один мальчик выпил из такой же вот лужицы и…
