Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ - Гурко Владимир Иосифович
189
Мариинский дворец был построен на Исаакиевской площади в Петербурге в 1839–1844 гг. по проекту архитектора А.И.Штакеншнейдера для вел. кн. Марии Николаевны, дочери Николая I, страдавшей болезнью ног, в связи с чем вместо лестниц во дворце использовались широкие пандусы, удобные для коляски. В 1894 г. наследники продали дворец в казну, предоставившую его для заседаний Государственного совета (см.: Достопримечательности Ленинграда. Л., 1967. С. 292–294). Гурко ошибается, Мариинский дворец был занят революционными войсками 25 октября 1917 г., и Измайловский полк в этом участия не принимал. «Все входы и выходы из Мариинского дворца были заняты солдатами Кексгольмского полка и моряками Гвардейского экипажа… К часу дня все члены Предпарламента оставили Мариинский дворец» (Минц И.И. История Великого Октября. М., 1978. Т. 2. С. 930).
190
Для устранения разрыва между обсуждением законопроектов, их редактированием и составлением свода II отделение Собственной Его Величества канцелярии, выполнявшее кодификационные функции, было в 1882 г. упразднено, а его функции стал выполнять вновь созданный кодификационный отдел Государственного совета. В 1894 г. этот отдел был ликвидирован, а кодификацией стало заниматься отделение свода законов Государственной канцелярии.
191
Исключение составляло лишь уложение о наказаниях и устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Касающиеся их новые правила вводились в них непосредственно при самом их установлении, причем снабжались соответствующим дополнительным номером статьи. (Прим. автора)
192
См.: Сергеевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб., 1887.
193*
Выражение из 131 Псалма, вошедшее в народную «молитву царя Давида», читаемую для защиты от гнева начальников.
194
В.К.Плеве, занимая должность директора департамента полиции в 1881–1884 гг., значительно обновил состав департамента (созданного в августе 1880 г.) за счет привлечения сотрудников суда и прокуратуры, обладавших хорошим образованием и широким кругозором, что позволило поставить дело политического сыска более профессионально и к 1884 г. ликвидировать последние остатки революционной организации «Народная Т?ПТТ<Т\
195
Служба в департаменте полиции развила в Плеве весьма пагубную страсть к перлюстрации частных писем. Перлюстрация эта касалась не только писем лиц, принадлежавших к революционным или хотя бы оппозиционным правительству кругам; ей подвергались письма всех сколько-нибудь значительных должностных лиц и даже членов императорской фамилии. Ознакомление с письмами своих сослуживцев и знакомых и содержащимися в них отзывами о нем самом, по-видимому, в особенности интересовало Плеве, и едва ли не это обстоятельство развило в нем тот скептицизм и то столь ярко выраженное в нем недоверие к правдивости рода людского, которым он, несомненно, отличался. Случайно оброненному в частном письме замечанию, весьма часто не отражающему основного мнения пишущего по данному вопросу, он придавал большее значение, чем оно на самом деле имело. Между тем перлюстрация часто не только не способствовала распознаванию истинного облика авторов письма, а, наоборот, искажала его. Чтение чужих писем, естественно, неизбежно приравнивается читающим их к чтению чужих мыслей, тогда как на деле это сводится лишь к подслушиванию чужих речей, а это отнюдь не то же самое. Но проникновение в чужие мысли для большинства людей представляет хотя несомненно нездоровый, но весьма пикантный интерес, причем притягательность его должна со временем все усиливаться. Когда же она производится по долгу службы и будто бы в целях государственных, то сознание по меньшей мере непорядочности этого занятия очень быстро утрачивается; от чтения писем, могущих дать власти какие-либо нужные, а иногда и важные сведения для охранения государственного порядка или раскрытия преступлений, человек незаметно переходит к чтению писем, удовлетворяющих лишь его любопытство и вводящих его в интимный круг личной жизни своих знакомых. После кончины Плеве, когда был произведен осмотр находящихся в его кабинете бумаг, между прочим выяснилось, что он хранил у себя, не передавая их в департамент, бесчисленное количество копий перлюстрированных писем таких лиц, заподозрить участие которых в какой-либо конспирации не было возможности. Все эти письма были строго классифицированы, и на них имелся азбучный указатель.
Надо сказать, что перлюстрируемые письма (перлюстрация писем кроме особого отдела департамента полиции производилась еще в одном отделе Главного управления почт и телеграфов, во главе которого в течение многих лет стоял некий тайный советник Фомин) точно так же не только сохранялись в безукоризненном порядке, но еще ежегодно подвергались особой обработке. На их основании составлялись ежегодные отчеты, стремившиеся воспроизвести господствующие в различных слоях населения общественные течения, равно как и отношение этих слоев к текущим событиям вообще и к правительственным мероприятиям в частности. Отчеты эти составлялись не только тщательно, но даже талантливо. Однако, увы, они очевидно не содействовали направлению государственной власти на правильный политический курс и, следовательно, той цели, которой они должны были служить, не достигали. (Прим. автора)
196*
Правительство в целом традиционно располагало т. н. «десятимиллионным фондом», вносившимся из года год в роспись расходов и доходов (то есть государственный бюджет) без определения ведомства и целей расходования, то есть на свободное и оперативное усмотрение императора. Часть этих средств (обычно около 3 млн. рублей) сопровождалась в росписи пометкой «на усмотрение Его Величества», это был так называемый «безотчетный фонд», расходы по которому не проверялись Государственным контролем. Фонд расходовался на множество разнообразных целей; значительной его частью распоряжался министр внутренних дел, использую фонд для различных секретных выплат (содержание тайных агентов политической полиции, субсидирование так называемой «рептильной» прессы и т. п.).
197
Как писал С.Ю.Витте, «наиболее любимый молодой человек его, Бурдуков, отставной корнет, не имеющий никакого ни образования, ни воспитания, состоит камергером двора Его Величества, получает усиленное содержание, состоит чиновником особых поручений при министре внутренних дел и даже… ему заранее определена пенсия» (см.: Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. С. 460).
198*
Заменитый интендант (министр) финансов короля Людовика XIV в 1661–1683 годах.
199
См.: Тихомиров Л.А. Почему я перестал быть революционером. Paris, [1888].
200*
Уничтожен в 1918 году.
201*
Фабричная инспекция была подчинена Министерству финансов.
202*
Гурко, разумеется, имеет в виду административные (то есть внесудебные) репрессии: ссылку, высылку, удаление с государственной, земской или городской службы. Уголовные репресии за употребление выражения «правовой строй» и тому подобные мягкие проявления либеральных взглядов были невозможны.
203*
Содержание этой беседы, имевшей место 2 июля 1902 г., подробно изложено Шиповым в его мемуарах (Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1918, глава VI). Согласно этому источнику, реакция Шипова на попытки Плеве к сближению была, скорее, уклончивой.
204
