В подполье можно встретить только крыс… - Григоренко Петр Григорьевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Опровергать шаг за шагом все эти нагромождения абсурдностей невозможно, да и бессмысленно. Это выходит за рамки научной полемики и является, скорее, делом органов правосудия. Было бы несомненно оправдано и очень полезно для нашего общества, если бы А. М. Некрич привлек авторов статьи и Вас, товарищ редактор, к судебной ответственности за дезинформацию. Но это, разумеется, дело его. Я же попытаюсь сделать только то, что в моих возможностях; как можно нагляднее показать несостоятельность и антиобщественный характер подобного выступления в печати.
Все обвинения, выдвинутые статьей против автора книги, выглядят, на первый взгляд, очень серьезно. Но беда критиков в том, что они не смогли обосновать ни одно из своих обвинений ни доказательствами, ни логическими суждениями.
Во всех тех случаях, когда они бросая голословное обвинение автору книги, пытаются изложить собственное свое понимание вопроса, легко установить, что это «свое» — не что иное, как извлеченное и переписанное их словами из текста рецензируемой книги. Так они поступили, например, по всем затронутым ими вопросам из первой и второй глав этой книги.
В других случаях, без зазрения совести, применяются явные передержки. Приведу пример. На странице 139 журнала написано: «На заключительных страницах книжки А. М. Некрич бросает чудовищное обвинение советским воинам, заявляя, что „фашистские армии не встретили серьезного сопротивления на границе“ (161). Так цитируют хваленые авторы статьи.
А вот, что написано в книге (а не в «книжке», как презрительно именуется на протяжении всей статьи труд Некрича), если цитировать хотя бы от точки до точки: «Фашистские армии не встретили серьезного сопротивления на границе, хотя советские воины сражались героически, до последнего патрона, до последнего вздоха». Как видим, вся фраза, а не «огрызок» от нее, не дает никаких оснований для того, чтобы разыгрывать возмущение недооценкой героизма советских воинов. Если же заглянуть еще в одну, следующую фразу, то есть дойти до смысловой точки, то можно прочесть вот что: «Здесь, на границе, уже в первые часы боев родился тот героизм, который позволил Красной Армии выдержать тяжелые удары и превратности войны и закончить свой освободительный поход в поверженном Берлине» (стр. 161).
И вот, — мысль, выраженную в этих двух фразах, авторы статьи умудряются определить, как «образчик клеветы», на которую решаются немногие фальсификаторы истории (стр. 139 журнала). После этого, товарищ редактор, разрешите Вас спросить: кто же клеветники? ТРИЖДЫ КЛЕВЕТНИКИ И ФАЛЬСИФИКАТОРЫ!?
Авторы статьи многократно обвиняют товарища Некрича в том, что он то одно, то другое обошел или не упомянул, того то не сказал. Как правило, ни один из этих вопросов не имеет прямого отношения к теме книги (например: «в данной книжке не нашлось места даже для оценки значения социалистического соревнования в годы первых пятилеток», стр. 127 журнала).
Но особенно возмущаются они тем, что события первых дней войны автор рассматривает «не с позиций ее последнего дня», а анализирует в сопоставлении с явлениями и фактами, предшествовавшими войне и обусловившими тот характер ее начального периода, который мы наблюдали в реальной действительности. Уместно спросить: с каких это пор стал называться марксистским метод, признающий за причину — последующие, а за следствие — предыдущие события? До сих пор это называлось в научном мире смешением понятий, которое ведет к абракадабре, а не к научным выводам.
Имеются в этой, с позволения сказать, критической статье и еще более нечистоплотные приемы. Указав, например, на то, что Некрич ничего не сказал о японо-американских переговорах 1940-41 гг. (кои, скажу от себя, имеют к теме книги, примерно, такое же отношение, как пресловутая «бузина в огороде к дядьке в Киеве»), «критики» ставят риторически провокационный вопрос: «Что это — незнание фактов или преднамеренная фальсификация?»
После всего сказанного думаю, всем ясно, что никакая это, собственно, не критика. Это — нечестное, фальсифицированное обвинение, цели которого состоят в том, чтобы скрыть правду о войне и оболгать полезную, добросовестную книгу, настроить читателей и возможных издателей враждебно по отношению к ее автору.
Но у этой статьи есть и более зловещее сходство. Она написана в духе «погромниц» периода апогея репрессий 1937–1938 г.г., написана мастерами этого «жанра» по недобрым канонам статей-доносов. На основании такого, как в этой статье «матерьяльчика» в те времена, когда сажали, не считаясь с емкостью тюрем, любой типично-невежественный следователь без излишних домыслов мог бы «оформить» дело на «буржуазного перерожденца» и «врага народа», в данном случае — Некрича.
В связи с этим возникает вопрос: кто же авторы столь примечательной «критической» статьи?
Г. А Деборин и В. С. Тельпуховский хорошо известны в военно-научном мире. Но известны не своими учеными трудами, не научными открытиями, а умением всегда «соответствовать».
Чтобы увидеть, как это достигается, совершенно не обязательно залезать в дебри их прежнего творчества, например, сталинского периода. Достаточно пронаблюдать их «методу» да примере их отношения к труду Некрича. Противоположные взаимноисключающие оценки этого труда в зависимости от ветра», который «дует» на данных «ученых», есть одна из нагляднейших иллюстраций их «научного» метода.
В научном споре обычно не принято брать под сомнение научную квалификацию оппонента. Но усердные «критики» решили не придерживаться этого стеснительного правила. В их статье прямо заявлено, что А. М. Некрич не компетентен «в вопросах дипломатии, экономики, политики и военном деле» (стр. 136 журнала). Ну, что ж, поднимем перчатку, брошенную «критиками» и попробуем разобраться, кто и в чем не компетентен.
Из всех названных областей я возьму лишь ту, в которой моя личная компетентность вряд ли станет кем-либо оспариваться. Я имею в виду военное дело, которое, к тому же, для данного случая является наиболее важным. Труд-то ведь ВОЕННО-исторический!
Внимательно изучив книгу Некрича под этим углом зрения, я пришел к твердому убеждению, что в ней нет ничего, что давало бы право усомниться в компетентности автора в военном деле. Все военные вопросы освещены им грамотно, с ясно выраженным пониманием главного — сущности происходивших военных событий. К сожалению, о «критиках» этого не скажешь. За какой бы военный вопрос они не взялись, — сразу выявляется их полная беспомощность. Я мог бы это продемонстрировать на всем их прошлом «научном» творчестве, но думаю, достаточно будет и того, что они сами продемонстрировали, взявшись с амбицией, но без соответствующей «амуниции» за критику — не книжки, запомните! — а очень серьезного военно-научного труда.
Г. А. Деборин разоблачил себя еще во время упоминавшегося выше обсуждения. Он уже там пытался, хотя бы частично, опорочить сообщаемые Некричем факты. В своем выступлении он вдруг взял да и ошарашил аудиторию «открытием», что 45 мм противотанковую пушку сняли с вооружения перед войной потому, что она была беспомощна против германских танков. Это «открытие» вызвало тогда бурное возмущение всего зала, более чем наполовину состоявшего из военных.
И неудивительно! Таким заявлением оратор продемонстрировал свою полную неосведомленность по части боевых свойств и 45 мм пушки и фашистских танков. Последние по своим боевым качествам не превосходили наши танки старых образцов (Т-26, ВТ-5 и ВТ-7), а значительная часть их была еще хуже. Что же касается 45 мм пушки, то она являлась грозным оружием против имевшихся у противника к началу войны боевых машин всех без исключения типов. Будучи уже в ходе войны возвращена на вооружение, она прошла всю войну и оказалась достаточно эффективным средством борьбы даже с появившимися на полях сражений в 1943 году «тиграми» и «пантерами».
Этот горький опыт публичного выступления по вопросу, выходящему за пределы собственной компетенции, кое-чему все же научил. И не только Деборина, но и его соавтора. Они оба, видимо, поняли, что теперь нельзя, как в сталинские времена, не боясь разоблачения, публично высказывать нелепости, подобные тем, что преподносил, по его рассказу, Марк Твен читателям «Сельскохозяйственной газеты».
