Дзержинский - Тишков Арсений Васильевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Эх! Если бы не борьба с «розламовцами», надвое расколовшими партию, можно было бы сделать еще больше!
Так, снова в X павильоне, Феликс Эдмундович Дзержинский подводил итоги очередному периоду своей подпольной работы. Подводила свои итоги по делу Дзержинского и варшавская охранка. Они были суммированы в донесении прокурора варшавского окружного суда от 15 октября 1912 года. Прокурор Варшавской судебной палаты, которому это донесение было адресовано, читал его с большим интересом:
«Летом текущего года в варшавском охранном отделении были получены негласные сведения о том, что Главным правлением социал-демократии Королевства Польского и Литвы командирован в Варшаву член Главного правления Феликс Дзержинский для улажения происшедших между правлением и Варшавским комитетом сообщества серьезных разногласий».
Прокурор взял красный карандаш и подчеркнул последние слова.
Далее следовали строки, рассказывающие о позиции «упраздненного» Варшавского комитета. Прокурор пробежал их быстро, он искал глазами, что говорится дальше о Дзержинском. Вот: «…наряду, однако, с последним стал функционировать новый, сорганизованный Дзержинским (красный карандаш провел жирную черту), комитет, получивший санкцию Главного правления. Главное руководство деятельностью вновь образовавшегося комитета принял на себя Дзержинский, который энергично повел агитационную борьбу, лично проводил забастовки на фабриках и среди ремесленников, а также издавал воззвания к рабочим по текущим событиям рабочей и политической жизни», — прокурорский карандаш работал теперь, почти не останавливаясь, подчеркивая строчку за строчкой.
«Феликс Дзержинский является вообще одним из виднейших деятелей организации социал-демократии Королевства Польского и Литвы».
«Интересно, но, пожалуй, не для суда, — думает прокурор. — А где же доказательства? Да вот они».
«По обыску в занимаемой Дзержинским комнате были обнаружены: гектограф с оттиском воззвания, помеченного 31 августа сего года, несколько номеров газеты «Красный штандар», несколько номеров «Газеты работничей», значительное количество различных прокламаций социал-демократии Королевства Польского и Литвы… Все взятое по обыску Дзержинский признал за принадлежащее ему, от дальнейших объяснений относительно своей партийной деятельности отказался».
— Прекрасно, голубчик, — шепчет прокурор, — сначала мы тебя закатаем на каторгу за побег, а затем будем судить за новые преступления.
Следствие тянулось ужасно медленно. Полковник Иваненко, а затем судебный следователь 1-го участка Варшавского уезда Грудинин — ему прокурор поручил производство предварительного следствия — не торопились. Опасный государственный преступник крепко-накрепко заперт в X павильоне Варшавской цитадели.
Феликс Эдмундович признал себя виновным в побеге с места вечного поселения и в проживании в Варшаве по чужому виду на жительство. Не отрицал он и своей принадлежности к социал-демократии Королевства Польского и Литвы, однако заявил, что являлся рядовым членом партии и никогда не состоял ни членом Главного правления, ни членом Варшавского комитета. Впрочем, Дзержинский, как всегда, вообще отказался давать показания о своей практической работе в партии.
— Докапывайтесь сами, а я вам помогать не намерен, — заявил он Иваненко.
Допросы кончились, будущий приговор — каторга — не вызывал сомнений, решение бежать с этапа при первой же возможности принято, оставалось ждать суда. Ну что ж, тоже не впервой. И Феликс Эдмундович коротал долгие тюремные дни за чтением и размышлениями.
В мыслях Феликс Эдмундович чаще всего возвращался к расколу в социал-демократии Польши и Литвы. Страшно подумать, что делается в партии. Вчерашние единомышленники и соратники по борьбе стали заядлыми врагами. Зося пишет, что в Кракове «зажондовцы» и «розламовцы» прекратили всякие отношения друг с другом, даже не здороваются при встречах. Хорошо, что Зося осталась «зажондовкой», но она не одобряет поведения Главного правления по отношению к «розламовцам», и это огорчает. А вот подруга Зсий Франка Гутовская после побега из ссылки примкнула к «розламовцам». Ближайшие товарищи и помощники Феликса Юлиан Гемборек и Даниель Эльбаум вместе были осуждены, вместе отбывали ссылку в Сибири и разошлись: Гемборек стал «розламовцем», а Эльбаум сохранил верность Главному правлению.
А Якуб Ганецкий? Десять лет они бок о бок боролись с царским самодержавием. Как часто в подполье имена Миколай, Чеслав стояли рядом с Юзефом. Феликс считал его не просто товарищем по партии, но и своим другом. И этот «друг» — один из организаторов раскола!
Дзержинский был готов если не простить, то понять Ганецкого, если бы у того были идейные расхождения с Главным правлением. Но в том-то и дело, что там, где польские социал-демократы были не согласны с большевиками — он имел в виду национальный и аграрный вопросы, — «розламовцы» стояли на тех же позициях, что и Главное правление. Значит, Ганецкий оказался просто интриганом. Хочет руководить Главным правлением. И ради личной амбиции не остановился перед тем, чтобы ввергнуть партию в раскол. И сейчас он в Кракове около Ленина, клянется в верности и дружбе. А Владимир Ильич поддерживает «розламовцев» и осуждает Главное правление.
На Брюссельской конференции, созванной Исполкомом Международного социалистического бюро 16 июля 1914 года, куда «розламовцы» были приглашены по настоянию большевиков, Ганецкий и Малецкий вначале поддерживали большевиков, а затем неожиданно переметнулись и проголосовали за оппортунистическую резолюцию, предложенную Каутским, и так же, как и Роза Люксембург, вошли в созданное на этом совещании антибольшевистское объединение, получившее наименование «брюссельский блок».
Ленин в статье «Польская с.-д. оппозиция на распутье» отметил, что среди польской оппозиции имеются «два течения: одни хотят сместить Тышку и Розу Люксембург, чтобы самим продолжать политику Тышки. Это — политика беспринципной дипломатии и «игры» между беками и меками, между партией и ее ликвидаторами…
Другое течение за полнейший разрыв с ликвидаторами, с федерализмом, с «игрой» в роли «маятника» между двумя борющимися сторонами; — за искренний и тесный союз с правдистами, с партией.
В Брюсселе первое течение у польских с.-д. победило… Поживем — увидим, удастся ли второму течению сплотиться, выкинуть ясное, точное, определенное знамя последовательной, принципиальной политики… Нечего и говорить, что объединение польского с.-д. пролетариата возможно только на основе такой политики» [23].
Узнав о том, как Ленин расценил поведение Ганецкого и Малецкого в Брюсселе, Дзержинский испытал глубокое удовлетворение. «Хотят сместить Тышку и Розу Люксембург, чтобы самим продолжать политику Тышки». Удивительно верно и точно сформулировано! Но следующая фраза: «Это — политика беспринципней дипломатии и «игры» между беками и меками, между партией и ее ликвидаторами…» — относилась уже не только к ним, но и к Главному правлению.
«Зажондовец» Дзержинский вынужден был признать, что и тут Ильич, безусловно, прав. Начиная с январского Пленума ЦК РСДРП в 1910 году Тышка и другие руководители Главного правления, к сожалению, занимали роль «маятника» между большевиками и меньшевиками, не содействовали, а скорее мешали борьбе ленинцев с ликвидаторами.
Разве он сам не возмущался этой беспринципной политикой, разве не пытался исправить линию? Сколько было послано писем, сколько горьких и резких слов высказано в глаза Тышке, Ледеру, Мархлевскому, Барскому! И как будто бы его усилия имели успех. По крайней мере, на Парижском совещании членов ЦК РСДРП в июне 1911 года (Феликсу Эдмундовичу было приятно вспомнить, что на приглашении, разосланном членам ЦК, рядом с подписью Ленина стояла и его подпись) он и Тышка полностью поддержали намеченные Лениным меры по воссозданию боеспособной нелегальной партии.
И, как всегда, когда Феликсу Эдмундовичу вспоминались личные встречи с Лениным, в груди у него потеплело. Перед ним встало утомленное, осунувшееся лицо Ильича. Вот он, немного прищурив глаз, что придавало всему лицу лукавое, хитроватое выражение, протягивает ему через стол записку. В ней Ильич продолжает их разговор о том, что в подлинно революционной партии не может быть места оппортунистам, и, в частности, меньшевикам-ликвидаторам, группировавшимся вокруг газеты «Голос социал-демократа». Эта записка запечатлелась в памяти Феликса Эдмундовича, как на фотопластинке. Маленький листик бумаги, а на нем четким ленинским почерком написано: «Договор Ленина с Юзефом. «Это необходимо сделать!» — восклицание Юзефа на вопрос, необходимо ли исключить голосовцев из партии. II. VI. 11» и подпись «Ленин». В свободном от текста правом нижнем углу Дзержинский приписал тогда: «Но как?» — расписался «Юзеф» и вернул Ленину.
