Дневники - Гиппиус Зинаида Николаевна (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Нет, моя голова может от многого отказаться, но не от здравого смысла. И перед этим последним требованием я пасую, отступаю, немею.
Не понимаю. И только боюсь... будущего.
Ведь уже через два часа после объявления "корниловского мятежа" Петербург представлял определенную картину. Победители сразу и полностью использовали положение.
Что касается Савинкова, то я с приблизительной точностью угадала, почему не мог он не остаться с Керенским, на своем месте. Не было двух сторон, не было "корниловской" стороны. Если б Савинков ушел от Керенского - он ушел бы "никуда"; но этому никто не поверил бы: его уход был бы только лишним доказательством бытия корниловского заговора. (Так же, как если б Корнилов убежал).
На своем новом посту генерал-губернатора Савинков сделал все, что мог, чтобы предотвратить хоть возможность недоразуменной бойни между идущими фронтовыми войсками и нелепо рвущимся куда-то гарнизоном (подстегивали большевики).
Через три дня Керенский по телефону, без объяснений причин, сообщил Савинкову, что он "увольняется от всех должностей".
Не соблюдены были примитивные правила приличия. Не до того. Да ведь все равно не скроешь больше, кто настоящая теперь власть, над нами и... над Керенским.
Последнее свидание "г. министра" с прогнанным "помощником" - кратко и дико. Керенский его целовал, истеричничал, уверял, что "вполне ему доверяет...", но Савинков сдержанно ответил на это, что "он-то ему больше уже ни в чем не доверяет".
( Примечание 1929 года. В связи со всем, что в этой книге записано о ".деле Корнилова", будет небезынтересно остановиться на свидетельстве (сильно запоздавшем!) одного из его главных участников, -. А. Ф. Керенского. После двенадцати лет молчания, Керенский решился, наконец, "вспомнить" эти страшные дни. В "Воспоминаниях" его (Совр. Зап. июль 1929 г.) есть кое-что поразительное, непонятное, достойное отметы. - Цепь своих действий Керенский передает весьма согласно моей записи, и даже в описании своих "состояний" кое-где приближается к моему рассказу, напр., при роковом визите Львова: "не успел Львов кончить, я уже не размышлял, а действовал..." "...Я выхватил бумажку у него из рук (что-то тут же набросанное) и спрятал ее в карман своего френча..." и т.п. Не обошлось, положим, и тут, в фактической стороне, без искажений и своеобразных умолчаний (см. мою запись от 19 окт. 17 г., объяснения только что выпушенного Львова). Обходя молчанием одни факты, касаясь иных вскользь (знаменитой записки Корнилова, роли Савинкова), Керенский зато говорит о "монархическом заговоре", о намерении Корн. свергнуть Вр. Пр. и убить его, Керенского, - как о факте несомненном; доказательств, впрочем не приводит, и большинство людей, доносивших ему о заговоре, не названы. Утверждение, хотя бы бездоказательное, хотя бы ведущее к великой путанице в рассказе, - со стороны Керенского еще понятно, в виду цели мемуариста - оправдать себя, свою роль в этой темной истории. Но уже совершенно непонятно, для чего Керенский, не останавливаясь, начинает рисовать картины действительности в таком абсолютно-ложном виде, что невольно поражаешься: ведь слишком известен всем их подлинный вид. С каким расчетом, или в каком "состоянии, - можно сегодня серьезно писать, например, что в августе 17 года России уже не грозило ни малейшей опасности от большевиков, "загнанных в подполье", что Вр. Прав. вполне овладело армией, страной; рабочими, крестьянами, что только "мятеж" Корнилова всю страну "мгновенно" вернул к анархии (и воскресил большевиков)?! Таково исходное положение мемуаров Керенского...
Но правда имеет объективную силу. И, повинуясь ей, против Керенского встали даже такие друзья, которые, в недавней защите его против "Корниловщины" моего дневника, не постеснялись заподозрить подлинность записи. Ныне о странном рисунке положения Керенского, в "Последи. Нов." говорится: "Просто даже неловко доказывать, что оно не имеет ничего общего с той реальной действительностью, которая была тогда, в августе 17 г.". И далее, после указаний на все противоречия, в которых запутался Керенский: "и для слепого ясно, что с самого начала революции до октября 17 г. в России реальна была лишь одна опасность, опасность левая" (курсив автора).
Да, "и для слепого ясно..." И для него ясно, чего стоят "воспоминания" Керенского, возлагающего всю вину за падение России на погибшего Корнилова, на его "мятеж", в котором Керенский "сразу увидел смертельную опасность для государства...", хотя, по его" же словам, в тех же "воспоминаниях", нисколько этой опасности не боялся" (??)
От меня, впрочем, далека теперь мысль "возлагать" какие-нибудь вины и на Керенского. Меня интересует, как всегда, только правда. В сознательном или бессознательном состоянии отступает от нее Керенский - я не догадываюсь, да это и не имеет значения. Во всяком случае - отступил он от правды без всякой пользы и для себя и для журнала, напечатавшего "воспоминания". 3. Г.)
10 сентября. Воскресенье.
Все дальнейшее развивается нормально. Травля Керенского Черновым началась. И прямо, и перекидным огнем. Вчера были прямые шлепки грязи. ("Керенский подозрителен" и т.п.), а сегодня - "Керенский - жертва" в руках Савинкова, Филоненко и Корнилова, "гнусных мятежников и контр-революционеров", пытавшихся уничтожить демократию" и превратить "страну в казарму". Эти "гнусные черносотенные замыслы", интриги, подготовление восстания и мятежа велись за "спиною Керенского", говорит Чернов (сегодня, а завтра в "Деле" Чернова опять пойдет непосредственная еда и Керенского).
Ах, дорогие товарищи, вы ничего не знали? Ни о записке, ни о колебаниях Керенского, ни о его полусогласиях, - вы не знали? Какое жалкое вранье! Не выбирают средств для своих целей.
Президиум Совета Раб. и Солд. (Чхеидзе, Скобелев, Церетели и др.) на днях после принятия большевистской резолюции, ушел. Вчера был поставлен на переизбрание и - провалился. Победители, - Троцкий, Каменев, Луначарский, Нахамкес, - захлебываются от торжества. Дело их выгорает. "Перевернулась страница"... да, конечно...
Керенский давно уехал в Ставку, и там застрял. Не то он переживает события, не то подготовляет переезд Пр-ва в Москву. Зачем? Военные дела наши хуже нельзя (вчера - обход Двинска), однако теперь и военные дела зависят от здешних (которые в состоянии, кажется, безнадежном). Немцы, если придут, то в зависимости от здешнего положения. И все же не раньше весны. Слухам о мире даже "на наш счет" - мало верится, хотя они растут.
Я делаю ошибку, увлекаясь подробностями происходящего, так как всего, что мы видим и слышим, всего, что делается, меняясь каждый час, - записать я не имею просто физической возможности. Будем же сухи и кратки.
Два слова о Крымове (которого Борис, уславливаясь с Корн. о присылке войск, просил не посылать, и который почему-то был все-таки послан).
Когда эти защитные войска были объявлены "мятежными" и затем "сдавшимися", Крымов явился к Керенскому. Выйдя от Керенского - он застрелился... "Умираю от великой любви к родине...". Беседа их с Керенским неизвестна (опять "неизвестна"! Как разговор с Львовым).
Этот Крымов участвовал в очень серьезном военно-фронтовом заговоре против Николая II перед революцией. Заговору помешала только разразившаяся революция.
А насчет Львова, который так и сидит, так и невидим, так и остается загадочнейшим из сфинксов, - пустили версию, что он "клинически помешан". Я думаю, это сами г-да министры, которые продолжают ничего не понимать - и не могут так продолжать ничего не понимать. Не могут верить, что Корнилов послал Львова к Керенскому с ультиматумом (разум не позволяет); и не смеют поверить, что он никакого ультиматума не привозил - (честь не позволяет), ведь если поверили, что не привозил, - то как же они кроют обман или галлюцинацию Керенского, ездят в Зимний Дворец, не уходят и не орут во все горло о том, что произошло?
