Карпатские орлы - Малкин Василий Максимович (книги полностью TXT) 📗

Продвигаясь к Оломоуцу, дивизия заняла более десятка крупных населенных пунктов, захватив при этом 500 пленных. Один из самых ожесточенных боев пришлось выдержать в Штадт-Либаве, важном узле шоссейных дорог на пути отступления фашистской армии. Этот крупный населенный пункт был занят подвижным отрядом 327-го полка — усиленной 2-й стрелковой ротой. Вот что доложил мне тогда замполит командира 1-го батальона М. А. Игнатьев: «Рано утром 3 мая рота Балова, погруженная на три «студебеккера», начала боевой марш в качестве подвижной группы полка. Ехали по шоссе, на полном ходу проскакивая второстепенные населенные пункты. К вечеру, проделав 70 километров, подъехали к городу Штадт-Либава. Здесь располагался сильный немецкий гарнизон. К городку двигались колонны отступающих. Предстоял бой. Спешились, развернули пушки, минометы и дали несколько залпов по шоссе, по городку, по развилке трех дорог, сходящихся в нем. Это вызвало панику у противника. На дорогах началась давка, поднялась беспорядочная стрельба. Воспользовавшись этим, рота ворвалась в городок, заняла развилку дорог. Пути отхода немцам с востока были отрезаны. С этого момента и началось самое трудное — рота удерживала перекресток до подхода 1-го батальона, который шел в качестве передового отряда полка и сменил нас в Штадт-Либаве. Рота, сев на автомашины, двинулась как подвижной отряд».

В характеристике для наградного листа на помощника командира стрелкового взвода гвардии старшину В. И. Чербачиева, действовавшего на развилке дорог в Штадт-Либаве, Балов писал, что Чербачиев с группой бойцов проявил высокое мужество, захватил в плен немецкого полковника.

Вместе с ротой Балова в Штадт-Либаве были и минометчики Груздева. Из-за домов и строений они обрушивали на колонны врага, пытавшиеся прорваться через городок, град мин. Пожалуй, минометчики и сыграли главную роль в дезорганизации противника, в разгроме вражеских колонн. Заслуги минометной роты в этом бою высоко оценило командование полка. Сам Груздев был награжден боевым орденом.

Управление полка прибыло в Штадт-Либаву на рассвете. Мы с Шульгой и Берлезевым заняли одноэтажный домик на развилке дорог, недалеко от того перекрестка, где закрепился взвод старшины Иванова. Поднялась яростная перестрелка. Я решил пойти на перекресток. Шульга остался у рации — связывался с комдивом. К Иванову напрямик нельзя было пройти, и мы с автоматчиком, сопровождавшим меня, сделали большой крюк. Наконец добрались до еще чадившей сожженной грузовой автомашины, лежавшей вверх колесами у развилки дорог. Здесь был командир пулеметного взвода Савин с одним пулеметом. Потом подошел старшина пулеметной роты Гудков.

— А где Иванов?

— Вот, рядом. Под плащ-палаткой…

— Давно?

— Только что.

Мне передали партбилет Г. Г. Иванова.

— Вы все видели? — спросил я Савина.

— Конечно. Я же с третьей ротой шел в передовом отряде. А потом вот с Ивановым — на этой развилке.

— Расскажите.

И я узнал подробности.

3-й роте пришлось вести бой, прежде чем она вышла к развилке дорог, перекрытой старшиной Чербачиевым.

Сначала столкнулись на окраине городка с немецкой колонной, потом — в городке, где немцы заправляли свои автомашины и готовили к отправке большую колонну. Эти две группы сразу же начали отступать в западную часть городка, и 3-й роте пришлось сражаться целый час, пока не пришел на помощь Балов.

Балов со своей ротой уехал на автомашинах дальше. 3-я же рота заняла в городке две позиции: один взвод взял под обстрел и наблюдение дорогу, подходившую к перекрестку с севера, а Иванов со своим взводом оседлал перекресток и шоссе, идущее с востока.

Расставили пулеметы и орудия. За один из пулеметов лег Савин. Стали ждать, когда появится колонна или обозы. Было темно. Ждать пришлось недолго — через полчаса появилась большая колонна на автомашинах. Сколько-то автомашин все же прорвалось, большинство же ринулось назад — искать обходные пути. Много немцев погибло, человек 15 сдалось в плен. В подразделении Иванова был ранен только сам командир — и то легко. Потом шли одиночные автомашины, повозки, брели немецкие солдаты, офицеры.

К утру в село вошел 1-й батальон. Начался бой за его юго-западную часть. А взвод Иванова по-прежнему перекрывал развилку дорог. На рассвете показалась колонна немцев. Впереди ехали мотоциклисты. Румянцев скомандовал орудиям бить по колонне, а пулеметчики открыли огонь по мотоциклам. Три мотоцикла, не останавливаясь, мчались на Иванова. Два из них были подбиты, на одном ехал немецкий майор. Савин взял его в плен. А третий мотоцикл увертывался от пуль.

Бойцы увидели, как мотоцикл полетел в сторону. Рослый немец, которого взрывом гранаты отбросило в кювет, вдруг поднялся и выпустил из автомата очередь по Иванову. Савин срезал гитлеровца. Наши бросились к Иванову. Тот был уже мертв. Пули пробили сердце, грудь, живот старшины. Умер он, должно быть, мгновенно.

Григорий Григорьевич Иванов был типичным представителем передовой советской молодежи 30—40-х годов; он полностью отдал себя служению Родине, строившей социализм. Родился он в 1917 году, к моменту гибели ему исполнилось 28 лет. Был пионером, потом комсомольцем. В ноябре 1938 года призван Тихорецким военкоматом Краснодарского края в Красную Армию; с первого же дня войны — участник боев с немецко-фашистскими оккупантами. Был дважды ранен, награжден четырьмя боевыми орденами, многими медалями. На фронте стал членом Коммунистической партии, вел активную партийную работу, возглавлял парторганизацию роты. Короткая, но яркая жизнь.

До слез жаль было этого хорошего человека. Война закончилась, а кровь все еще лилась. Правда, не везде.

— У нас гибнут люди, а на западе американцы принимают капитуляцию городов по телефону, — удивлялся Савин. — Я вчера читал: в американский штаб позвонили из немецкого города, спрашивали, когда господа американцы примут капитуляцию…

— Да, это так, — отвечаю Савину, который ждал, видимо, каких-то объяснений. — Фашисты ведут с нами классовую войну, жестокую, бескомпромиссную. Сейчас у них план — сдать Германию американцам и англичанам. Рыбак рыбака видит издалека… Одним словом, классовая общность.

5 мая началось вооруженное восстание в Праге и в ряде районов Чехии. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Шернер приказал: «Восстание в Праге должно быть подавлено всеми средствами».

Восставшие, как потом мы узнали, по радио обратились за помощью к Красной Армии.

Широко известно, что в связи с этим обращением Пражская операция 1, 2, 4-го Украинских фронтов, назначенная на 7 мая, фактически началась 6 мая. Ее целью было окружить группу армий «Центр» и еще до подхода американских войск к Праге принудить ее к капитуляции (на американцев-то и рассчитывал Шернер и фашистские заправилы Германии).

Действия наших войск спасли Прагу от разрушения, а многих ее жителей — от гибели.

Преследуя противника со второй половины 5 мая и до утра 7 мая, наш полк прошел через крупные населенные пункты Домштадт, Гибау, Доланы и вышел на подступы к Оломоуцу. Чтобы уйти от расплаты, гитлеровцы, сопротивляясь, в последние дни войны стремились уйти на запад и сдаться англо-американским войскам, найти там своих классовых союзников.

В период преследования противника партполитработа имела ряд особенностей, связанных с характером боев, протекавших в форме стремительных маршей и скоротечных схваток, в которых решающим фактором выступали не численное соотношение сил и средств борющихся сторон, а боевой дух войск, быстрота действий. Партийно-политическая работа, как и прежде, нами велась непрерывно. Она отвечала требованиям маршей и боевых действий с целью захвата узлов дорог, разгрома, окружения и пленения противника.

К Оломоуцу полк подошел 7 мая с северо-востока. Километров за восемь от города в чистом поле мы попали под массированный огонь вражеской артиллерии и спешно отошли в лес. Но и в лесу противник не оставил нас в покое — от рубежа к рубежу падали артиллерийские снаряды, все дальше и дальше на северо-восток отбрасывая полк. Отошли километра на полтора. Снарядов немцы и на сей раз не жалели, разбрасывая их в разных местах на подступах к городу. Было очевидно, что командование противника хотело выиграть время для вывода своих войск и вывоза имущества из Оломоуца на запад. К счастью, наши потери были невелики, так как вражеская артиллерия стреляла вслепую, по карте, по площадям вероятного скопления наших войск.