Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Горе вызвало к жизни совершенно новые отношения к людям. В безвозвратное прошлое отошли дни, когда общественное мнение видело в супруге президента всего лишь блестящую светскую даму. Данная ею клятва навсегда сохранить в памяти нации невосполнимую потерю преобразила Жаклин. Она стала за эти часы совершенно другой женщиной. Она отклонила приглашение Мойерса перейти в спальню, так как ей и в голову не приходила мысль заняться своим туалетом. Она подумала о том, как несуразно выглядели ее свежевыглаженные платья, приготовленные для нее на кровати. Затем пришла мысль о том, что за три года пребывания в Белом доме она многое узнала о Линдоне Джонсоне. До сих пор они превосходно понимали друг друга. Однако будущие взаимоотношения во многом зависели от заявлений, которые им предстояло сделать для представителей прессы после приземления самолета.
Жаклин послала за Килдафом.
— Мак, — сказала она, — сделайте вес как надо: идите и скажите им, что я здесь и вес время сижу с Джеком.
Килдаф опустил голову и пробормотал:
— Сделаю.
Новая Джекки столь отличалась от прежней первой дамы государства, что даже в узком кругу приближенных Кеннеди не сразу уловили всю глубину происшедшей в ней перемены.
Тем временем все обитатели самолета ощущали необходимость что-то предпринять в отношении ее внешнего вида. Этим были озабочены не только находившиеся в салоне супруги Джонсон и Руф Янгблад. В хвостовой части самолета беспокоились об этом не в меньшей степени.
— Почему бы вам не сменить одежду? — спросил Годфри Макхью, обращаясь к Жаклин.
Она решительно покачала головой.
Увидев показавшиеся из-под браслета ржаво-красные пятна запекшейся крови на левом запястье Жаклин, Килдаф отшатнулся. Когда Мэри Галлахер пришла в хвостовой отсек самолета, ее первой мыслью было поскорее намочить теплой водой полотенце и с мылом отмыть эти ужасные пятна. Шепотом она стала советоваться об этом с Годфри Макхью, Тедом Клифтоном и Клинтом Хиллом. Но тут подошел О’Доннел и сказал:
— Ничего не надо делать. Оставьте ее такой, какая она есть.
Кен уже понял ее намерения. И она сама, нарушив, наконец, молчание, объяснила. свое поведение доктору Беркли.
Опустившись на колени, доктор указал дрожащей рукой на ее залитую кровью юбку и робко предложил: — Может быть, вы перемените платье?
— Нет, — яростно прошептала она в ответ. — Пусть они видят, что натворили.
Один только Килдаф никак не мог понять, что она задумала. После долгих размышлений над тем, как выгрузить гроб в аэропорту Эндрюс и избежать при этом газетных фотографов, он решил, что придется открыть грузовой люк, расположенный на правом борту, напротив входа. Тогда и гроб и вдова были бы скрыты громадой фюзеляжа от взоров фотографов и телеоператоров. Килдаф рассказал Жаклин о своем плане. Вдова запретила делать это.
— Мы выйдем обычным путем, — сказала она. — Я хочу, чтобы они видели, что натворили.
Через некоторое время О’Доннел порывисто поднялся с кресла.
— Знаете, Джекки, что мне хочется Сделать? — сказал он. — Я хочу выпить чего-нибудь чертовски крепкого. По-моему, и вам необходимо подкрепить свои силы.
Жаклин Кеннеди колебалась. Ей еще многое предстояло сделать, и путь ее был долог. Глоток спиртного мог ослабить ее контроль над собой, дать выход сдерживаемым слезам. Она спросила:
— Что мне выпить?
— Я сам приготовлю вам напиток. Шотландское виски.
— Но я никогда в жизни не пила шотландское виски, — возразила она.
И все же О’Доннел, вероятно, был прав. Жаклин продолжала сомневаться. Затем она поборола колебания и утвердительно кивнула головой. У виски был вкус горькой микстуры, напоминающей креозот. Она сделала глоток, затем еще один.
Однако виски не помогло. Оно вообще не оказало никакого воздействия. Именно этот поразительный иммунитет по отношению к алкоголю наиболее убедительным образом свидетельствует о том, насколько глубоко были травмированы пассажиры президентского самолета. Никто из них не мог притронуться к еде. Принесенные бутерброды остались лежать в стороне. Ирландцы принялись обсуждать проблему, выросшую на протяжении последующих двадцати четырех часов в основную тему всех разговоров, — место погребения. Все они единодушно сошлись на том, что это должен быть Бостон. У всех еще свежи были воспоминания о том, как Кеннеди стоял на кладбище у свежей могилы сына Патрика. Им казалось, что он должен покоиться вместе со своим сыном в родной земле Массачусетса, столь дорогой их сердцу. Как хорошо сказал О’Доннел, «это было чувство, похожее на привязанность к близкому другу».
— Он должен быть похоронен в Бостоне, — настойчиво говорил он Жаклин. — Не позволяйте им хоронить его в другом месте.
Джекки с отсутствующим видом кивала головой. Налетевший на нее шквал горя заставлял ее уходить в себя, мысленно обращаться в прошлое. Как отчетливо помнила она один разговор с мужем, состоявшийся в конце первого года их жизни и Белом доме. Она только что вернулась с похорон Тони Биддла и заговорила о том времени, когда наступит пора их собственных похорон.
— Джек, где мы будем похоронены, когда умрем? — спросила она.
— Полагаю, что в Хайяннисе. Мы все там будем вместе.
— Я не думаю, что ты должен быть похоронен в Хайяннисе. Твоя могила должна быть на Арлингтонском кладбище. Ты принадлежишь всей стране.
Каким абсурдом было говорить о том, где они будут похоронены, когда у них была еще вся жизнь впереди. Повернувшись к Годфри, Жаклин сказала:
— И подумать только, что это моя первая по-настоящему политическая поездка. — И она повторила то, что говорила ранее Леди Бэрд: — Я так рада, что согласилась поехать. Что бы было, если бы меня не оказалось возле него?
Беседуя о предстоящих похоронах, Жаклин не думала об их официальной стороне. Предстоящий погребальный ритуал призван был, по ее мнению, оставить благородные и неизгладимые воспоминания о ее супруге в памяти страны. Его ближайшие помощники могли познать только одну сторону его личности. Вместе с ним они боролись за его избрание и затей работали плечом к плечу с этим блестящим, проницательным молодым политическим деятелем и президентом, жизнерадостным по своей природе. Супруга Кеннеди была более близким ему человеком. Она видела, как всю жизнь ему сопутствовала несчастливая звезда. Она знала, что он с детства страдал от физических недугов. Выносливость Джона Кеннеди отнюдь не была проявлением избытка жизненных сил пышущего здоровьем человека. Это была сила духа, несгибаемая вера в способность человека определить свою судьбу.
Наступило время, когда все внимание общественности должно было сосредоточиться на вдове убитого. Ореол мученичества, преобразивший представление страны о своем президенте, возвысил в ее глазах и его супругу. Каждый ее шаг в этот переходный период производил глубокое впечатление на американцев.
Прерогативы главы государства перешли к Линдону Джонсону, но Жаклин Кеннеди обладала гораздо более сильной властью над сердцами людей и, подобно Джонсону, не могла игнорировать ответственность, возложенную на нее трагедией в Далласе. Своими действиями или отказом действовать она, помимо ее воли, вписывала строчки в историю Америки.
В тесной хвостовой кабине самолета люди раскачивались из стороны в сторону и в поисках опоры упирались руками в перегородки. Вдова сидела неподвижно в кресле. Ее подернутые слезой глаза были устремлены на длинный-длинный бронзовый гроб, тускло мерцавший в полумраке.
Вся страна думала о них, и только о них. Там внизу, под стреловидными крыльями президентского самолета, Соединенные Штаты Америки претерпевали невиданные дотоле муки эмоционального кризиса.
Самолет президента «ВВС-1», следовавший за ним запасный самолет и возвращавшийся правительственный самолет 86972 с шестью членами кабинета на борту, не только не имели никакого вооружения, но у них не было даже эскорта истребителей. Правительство США было, таким образом, чрезвычайно уязвимо. Поэтому Пентагон привел в состояние боевой готовности все военно-воздушные базы на пути следования президентского самолета, и истребители были готовы немедленно подняться в воздух. Пилоты сидели в кабинах, пристегнувшись ремнями. Нужна была только команда, и они мгновенно ринулись бы ввысь.
