Леонардо да Винчи - Айзексон Уолтер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Через несколько месяцев после того, как Леонардо сделался самостоятельным художником, он оставил Флоренцию с ее толкучими узкими улочками и тесными мастерскими и уехал в зеленые холмистые окрестности Винчи. “Я гощу у Антонио и доволен”, – записал он в своих дневниках летом 1473 года, когда ему был 21 год42. Его деда Антонио уже не было в живых, так что, скорее всего, речь идет о муже его матери, Антонио Бути (по прозвищу Аккаттабрига). Можно представить себе, как он рад был погостить у матери и многочисленной родни с ее стороны в горах под Винчи, – и вспомнить его притчу о камне, который сначала пожелал скатиться к другим камням на проезжую дорогу, а потом затосковал по своему родному тихому пригорку.
На оборотной стороне листа с той записью сделан рисунок – возможно, самый ранний из сохранившихся рисунков Леонардо. Это блестящее начало творческого пути, свидетельствующее и о наблюдательности ученого, и о зоркости живописца (илл. 7). Рядом зеркальным почерком приписана дата: “день святой Марии в Снегах, 5 августа 1473”43. Импрессионистический пейзаж, набросанный быстрыми движениями пера по бумаге, изображает скалистые горы и утопающую в зелени долину Арно в окрестностях Винчи. Можно различить отдельные опознаваемые приметы местности – конусообразный холм, возможно, какой-то замок, – но в этой пейзажной панораме, столь типичной для Леонардо – словно увиденной с высоты птичьего полета, – действительное перемешалось с воображаемым. “Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, – писал он. – Если он пожелает долин, если он пожелает, чтобы перед ним открывались с высоких горных вершин широкие поля, если он пожелает за ними видеть горизонт моря, то он властелин над этим”44.
Другие художники тоже рисовали пейзажи в качестве фона, но здесь Леонардо сделал нечто принципиально иное: он изобразил природу ради самой природы. А значит, этот рисунок с видом долины Арно претендует на роль первого в европейском искусстве полноценного пейзажа. Поражает геологический реализм: показывая скальные обнажения, размытые рекой, Леонардо тщательно изобразил напластования горных пород – явление, которое завораживало его всю жизнь. Не меньше удивляет и его почти идеальная линейная перспектива, и тающие в дымке очертания далекого горизонта, – такой оптический эффект Леонардо позднее назовет “воздушной перспективой”.
Но еще больше поражает мастерство молодого художника, проявившееся в передаче движения. Листья на деревьях и даже их тени нарисованы такими быстрыми косыми линиями, что кажется, будто они дрожат на ветру. Вода, падающая сверху в заводь, покрыта живой рябью от быстрых трепетных ударов пера. В итоге Леонардо блестяще продемонстрировал, что наблюдать за движением – особое искусство.
Товий и ангел
Работая в мастерской Верроккьо уже как самостоятельный живописец, двадцатилетний Леонардо выполнил отдельные элементы на двух картинах своего учителя: его кисти принадлежат резвая собачка и блестящая рыба в “Товии с ангелом” (илл. 8) и крайний слева ангел в “Крещении Христа”. Эти созданные в соавторстве работы прекрасно показывают, чему он научился от Верроккьо, а в чем со временем превзошел учителя.
Библейское предание о Товии, пользовавшееся большой популярностью во Флоренции позднего кватроченто, повествует о юноше, которого слепой отец отправил взыскать долг, и об архангеле Рафаиле, который оберегал его в пути. По дороге они поймали рыбу, и оказалось, что ее внутренности обладают целебным свойством: помазав отцу глаза рыбьей желчью, сын вернет ему зрение. Рафаил считался ангелом-хранителем путников, а также святым покровителем гильдии врачей и аптекарей. Рассказ о нем и о Товии очень нравился богатым купцам, которые стали главными меценатами во Флоренции, особенно тем из них, чьи сыновья тоже нередко пускались в странствия45. Среди флорентийцев, писавших картины на этот сюжет, были Поллайоло, Верроккьо, Филиппино Липпи, Боттичелли и Франческо Боттичини (семикратно).
Вариант Поллайоло (илл. 9) был написан в начале 1460-х годов для церкви Орсанмикеле. Леонардо и Верроккьо были хорошо знакомы с этой работой, потому что Верроккьо делал свою скульптурную группу “Христос и святой Фома” для ниши в стене этой самой церкви. Принявшись через несколько лет за собственного “Товия и ангела”, Верроккьо вступил в открытое состязание с Поллайоло46.
Картина, вышедшая из мастерской Верроккьо, в точности повторяет некоторые элементы композиции Поллайоло: Товий и ангел идут рука об руку, рядом семенит болонка, Товий держит на палке со шнурком карпа, а в руке у Рафаила – миска с рыбьими потрохами. Фоном для фигур служат берега извилистой реки с пучками травы и купами деревьев. И все же картина получилась совершенно другая. Иначе переданы детали, иное впечатление получает зритель, при этом нам становится понятно, чему именно учился Леонардо.
Главное отличие в том, что у Поллайоло все выглядит каким-то одеревеневшим, а у Верроккьо – живым. Оставаясь прежде всего скульптором, Верроккьо мастерски изображал извивы и повороты, придававшие человеческим телам динамизм. Его Товий идет, чуть наклонившись вперед, плащ за его спиной полощется, а кисточки пояса и даже отдельные нити развеваются на ветру. Позы Товия и Рафаила, повернутых друг к другу, смотрятся совершенно естественно. Даже за руки они держатся более непринужденно. Если у Поллайоло лица получились совсем отсутствующие, то на картине Верроккьо движения тел соотнесены с выражениями лиц, так что легко считываются не только физические, но и душевные порывы библейских персонажей.
За Верроккьо, который был в большей степени скульптором, чем живописцем, закрепилась слава художника, не слишком хорошо изображавшего природу. В самом деле, хотя в его “Крещении Христа” ловко показана пикирующая хищная птица, его манеру изображать животных обычно называют “равнодушной” и “несовершенной”47. Поэтому неудивительно, если рыбу и собаку он действительно поручил написать своему ученику Леонардо, наделенному поразительной наблюдательностью и тонким пониманием природы. По-видимому, и болонка, и рыба писались уже поверх законченного фона с пейзажем. Сейчас это очевидно, потому что краска, которую использовал Леонардо, со временем стала просвечивать, как иногда происходило с его экспериментальными составами на основе темперы.
Чешуя у рыбы блестящая, переливчатая, и это свидетельствует о том, что Леонардо уже начал постигать волшебство света, падающего на предметы и танцующего у нас перед глазами. Каждая чешуйка – словно камень-самоцвет. Солнечный свет, падающий из левого верхнего угла картины, порождает смесь света, тени и блеска. Позади жабр и на передней части влажного глаза видны глянцевые пятнышки. В отличие от других художников, Леонардо не поленился изобразить даже кровь, капающую из рассеченного рыбьего брюха.
А собачка, бегущая у ног Рафаила, наделена не меньшей выразительностью и не меньшим обаянием, чем сам Товий. В полную противоположность неподвижно застывшей болонке Поллайоло, болонка Леонардо и семенит, и смотрит совсем как живая. Примечательны ее кудряшки. Тщательно выписанные, блестящие на свету, они перекликаются с локонами над ухом Товия, которые тоже написал Леонардо (о чем свидетельствуют мазки, нанесенные левой рукой)48. Вихрящиеся и струящиеся завитки, превосходно освещенные и закрученные, становились характерной приметой стиля Леонардо.
На этой картине, пронизанной радостью и очень приятной для глаз, мы наблюдаем все преимущества творческого союза учителя с учеником. Леонардо уже зарекомендовал себя зорким наблюдателем природы, а еще он постепенно учился передавать воздействие света на предметы. Кроме того, он перенял от виртуозного ваятеля Верроккьо любовь к правдивому изображению движения и сюжетной идеи.
