Леонардо да Винчи - Айзексон Уолтер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗

“Благовещение”

Помимо работ, выполненных в соавторстве с Верроккьо в 1470-е годы, Леонардо, перешагнув порог двадцатилетия и по-прежнему оставаясь при мастерской, создал самостоятельно по меньшей мере четыре картины: “Благовещение”, два небольших молитвенных изображения Мадонны с младенцем и новаторский портрет молодой флорентийки Джиневры Бенчи.

Благовещение – момент, когда архангел Гавриил возвещает Деве Марии, что ей суждено стать матерью Христа, – один из любимейших сюжетов живописи Возрождения. Леонардо поместил это событие в огражденный сад великолепного загородного поместья, где Мария сидит за книгой (илл. 11). Несмотря на смелость замысла, в этой картине столько изъянов, что авторство Леонардо иногда даже ставилось под сомнение. По мнению некоторых экспертов, это произведение – плод неудачного сотрудничества с Верроккьо и другими художниками его круга⁵⁵. Однако целый ряд признаков указывает на то, что главным, если не единственным, автором этой картины являлся все-таки Леонардо. Он выполнил предварительный эскиз рукава Гавриила, а сама картина ясно свидетельствует о том, что кое-где масляная краска наносилась пальцами, как любил делать Леонардо. Если внимательно присмотреться, то на правой руке Девы Марии и на листьях в основании аналоя можно заметить пятна, оставленные кончиками пальцев художника⁵⁶.

К сомнительным элементам картины относится громоздкая стена, ограждающая сад: она показана как будто с несколько более высокой точки обзора, чем остальные части картины, и к тому же она перебивает зрительную связь между указующими перстами ангела и приподнятой рукой Марии. Проем в ограде показан под каким-то странным углом, отчего кажется, что он виден справа, а сама ограда плохо стыкуется со стеной дома. Одежда, покрывающая колени Девы Марии, выглядит излишне жесткой, как будто Леонардо немного переусердствовал, работая над эскизами драпировок, а из-за странной формы кресла, на котором сидит Мария, кажется, будто у нее не два, а три колена. Неподвижная поза придает ей сходство с манекеном, и это впечатление лишь усиливает застывшее, ничего не выражающее лицо. Плоские с виду кипарисы получились одинаковой величины, хотя тот, что изображен справа, рядом с домом, кажется ближе к нам, – а значит, его следовало сделать более крупным. Веретенообразный ствол одного из кипарисов вырастает как будто прямо из пальцев ангела, а ботаническая точность, с какой выписана белая лилия в руке ангела, контрастирует с обобщенной (и нетипичной для Леонардо) трактовкой других растений и трав⁵⁷.

Самый досадный промах – неудачное расположение тела Марии по отношению к нарядному аналою, моделью для которого послужило надгробие работы Верроккьо для могилы Медичи. Основание аналоя намного ближе к глазам зрителя, чем Мария, поэтому кажется, что она сидит слишком далеко, так что ее правая рука не должна дотягиваться до книги, однако рука простерта над книгой и выглядит чересчур удлиненной. Очевидно, что перед нами работа молодого художника. “Благовещение” дает хорошее представление о том, какого рода художником мог бы стать Леонардо, если бы он не углубился в изучение перспективы и не увлекся оптикой.

Однако при более внимательном рассмотрении выясняется, что картина вовсе не так плоха, как кажется на первый взгляд. Леонардо экспериментировал с анаморфозами – то есть с такими фокусами, при которых какой-то элемент изображения выглядит искаженным, если смотреть на него под прямым углом, а вот под другим углом уже воспринимается правильно. Иногда в записных книжках Леонардо попадаются наброски, использующие этот прием. Экскурсоводы в Уффици советуют отойти от “Благовещения” на несколько шагов вправо, а потом снова взглянуть на картину. Это помогает, но лишь отчасти. Правая рука ангела кажется уже менее странной, как и угол проема в садовой ограде. Лучше всего еще и сесть на корточки и присмотреться к картине снизу. Леонардо пытался создать произведение, которое, вися в церкви на некоторой высоте, выигрышно смотрелось бы справа. Кроме того, он как бы подталкивал зрителя вправо, чтобы тот видел сцену Благовещения скорее со стороны Марии⁵⁸. И в самом деле, этот фокус почти удался. В его игре с перспективой чувствуется юношеский блеск, но еще недостает тонкости.

Больше всего Леонардо удался архангел Гавриил. Он сполна наделен той андрогинной красотой, которую Леонардо изображал всегда, доводя ее до совершенства, а растущие из спины птичьи крылья (если закрыть глаза на досадное коричневатое продолжение, которое дописал кто-то другой) являют удивительный леонардовский сплав натурализма с фантазией. Леонардо умело изобразил тело Гавриила в движении: он чуть подается вперед, словно только что приземлился, лента на рукаве развевается (эта деталь отсутствует в подготовительном рисунке), а ветер, вызванный его приземлением, колышет траву и цветы.

Другая сильная сторона “Благовещения” – это оттенки цветов, которые Леонардо придал теням. Свет заходящего солнца (в левой части картины) падает на верхнюю часть садовой ограды и на аналой, окрашивая их в бледно-желтый цвет. А там, куда солнечный свет не проникает, теням передается небесная голубизна. Обращенная к нам сторона белого аналоя имеет слегка голубоватый оттенок, потому что на нее падает главным образом отраженный отсвет неба, а не золотистое закатное зарево⁵⁹. “Тени будут мало соответствовать светам, – объяснял Леонардо в своих заметках к трактату о живописи, – так как с одной стороны их освещает синева воздуха и окрашивает собою ту часть, которую она видит – особенно это обнаруживается на белых предметах, – а та часть, которая освещается солнцем, оказывается причастной цвету солнца; ты видишь это весьма отчетливо, когда солнце опускается к горизонту среди красноты облаков, так как эти облака окрашиваются тем цветом, который их освещает”⁶⁰.

Тонким колористом Леонардо становился благодаря все более искусному обращению с масляной краской. Используя сильно разбавленные красители, он получал возможность наносить их тонкими прозрачными слоями, так что тени менялись постепенно – с каждым легким мазком или касанием пальцев. Особенно это заметно в лице Девы Марии. Омытое отсветом заходящего солнца, оно как будто само излучает свет и обладает особым накалом, которого лишено тело Гавриила. Из-за этого внутреннего свечения она выделяется на фоне остальной картины, несмотря на отсутствующее выражение лица⁶¹.

“Благовещение” говорит о том, что Леонардо, когда ему было немного за двадцать, экспериментировал со светом, перспективой и сюжетами, позволявшими изображать человеческие порывы. Попутно он допускал некоторые ошибки. Но даже эти ошибки, проистекавшие из новаторства и тяги к опытам, уже предвещали гениальность.

Мадонны

Небольшие молитвенные картины и изваяния мадонны с младенцем Иисусом были главным товаром, регулярно производившимся в мастерской Верроккьо. Леонардо выполнил по меньшей мере два таких образа: это “Мадонна с гвоздикой” (илл.12), известная также как “Мюнхенская Мадонна” (из-за своего нынешнего местонахождения) и “Мадонна с цветком” (илл. 13) из российского Эрмитажа, больше известная как “Мадонна Бенуа” (по имени коллекционера, которому она некогда принадлежала).

Самое интересное на обеих этих картинах – ерзающий круглощекий младенец Иисус. Складки его пухлого тела позволили Леонардо не ограничиваться одними только драпировками одежды, наделяя фигуры рельефностью при помощи светотени. Эти работы явились ранним примером его использования кьяроскуро. Желая изменить оттенок или яркость отдельных элементов живописи, Леонардо добивался резких контрастов света и тени, не повышая густоту того или иного цвета, а примешивая к нему черную краску. “Впервые его кьяроскуро придает всей картине ощущение полноценной пластичности, которая способна посоперничать с объемной скульптурой”, – писал Дэвид Алан Браун из Национальной галереи Вашингтона⁶².