МЫ… их! - Хелемендик Сергей (читать книги бесплатно .txt) 📗
Но национальная идея прячется еще глубже. Репортаж был заказной, его кто-то проплатил. Иначе из него не вытекала бы такая вот странная безысходность — если в Выборг не приедет пара автобусов с финнами, то Выборгу карачун. Проплатили репортаж, возможно, те, кого вытеснили из ниши, те, кому тоже хочется впаривать финнам матрешек с дешевыми девчонками вперемешку. Вот эти вытесненные и подняли крик, причем с использованием телевизирования: как же так, дорогих гостей —и мордой об стол?
Теперь суммируем идею. Может, оно и выгодно было бы создать финнам у нас уют: хорошая кухня, приятный сервис, вежливые девочки, милый омоновец, который не будет сразу пугать гостей автоматом Калашникова на шее. Но мы этого всего не умеем. Не сервисные мы люди — пока еще. А вот объебем финнов обязательно, не объебать не можем — с тоски удавимся. И не от зла это у нас, мы объебанного финна любим, по-своему. Мы его утешим, стакан нальем. Если будет душевный — вернем документы, а то наши пограничники его жить на границе оставят в будке верного пса Мухтара. Если финн попадется очень душевный, вернем и деньги. Но сначала — объебем.
Такая вот простая национальная идея — и торжествует веками, тысячелетиями. И будет торжествовать — такое вот живучее наше русское семя.
Почему это торжествует, спросит недогадливый читатель. Финны жируют, а мы как были нищими, так нищими и передохнем! Во-первых, не так уж финны и жируют. Во-вторых, мы тоже не такие уж нищие. Но третье, и главное, торжество нашей идеи вот в чем: финнов нагло объебывают, финны знают об этом — и все равно к нам едут! Как ездили многие века их бабушки и прабабушки, служившие у русских бар кухарками и экономками. Мирятся финны с неизбежным злом, форс-мажор какой-то тянет их к нам, и учатся они у нас самому главному и самому простому: не в деньгах счастье, а в празднике. Не удалось русским карманникам на рынке в Выборге объебать финна — вот и праздник финну, причем такой, какого у себя в тоскливом Хельсинки за всю жизнь не дождешься.
А финнам, между прочим, тоже палец в рот не клади, это не чехи, не немцы даже. Дикий народ, опасный, бойцы-самородки, горстка их была, а вот расколошматили нас в 1940 году так, что до сих помним и уважаем их за это. Но если суровые финны хотя и нехотя, но склоняют перед нами головы, то что говорить об остальных?
«Ети» значит жить
Мемуары иностранцев, посещавших Россию, переполнены их изумлением по поводу того, как быстро и легко русские совокупляются. Большинство гостей морализирует и негодует: ну развратные эти русские, ну бесстыдные, ну ебутся как кошки, всегда и везде — в сарае, на крыше, в сортире железнодорожного вагона и особенно на лестничной клетке крупнопанельных домов.
Неразумные они, иностранцы эти, недотепы, недалекие и неразвитые. Мы не развратные, во всяком случае, не развратнее американских попов, мы просто так живем, так жизнь понимаем. И понимаем правильно.
Русские не дожили и никогда не доживут до европейского комфортного жирования — не получилось у нас этого. Зато теперь мы будем на коне. Русские ближе всех к пониманию сути: жизнь может в любой момент стать смертью, можно замерзнуть и умереть, можно заболеть, могут убить. Поэтому если Бог дал тебе возможность совокупления — ее нужно использовать. Потому что можно и не успеть. А кто не успел, тот опоздал. Русские жизнь понимают как бесконечное выживание, постоянную борьбу со смертью, выиграть которую можно, только оставив жизнеспособное потомство. Вот и стараемся ради потомства.
Между прочим, более старой формой современного глагола «ебать» является выражение «ети», живое по сей день в выражении «ети твою мать». «Ети» — это древнерусская форма глагола «есть». То есть ебать значит ествовать, быть, жить — кто может с этим поспорить? Никто, а кто будет пытаться — дурак. Разве их неубедительный «фак» сравнится с нашим великолепным и вечным «ебаться» — жить, быть, ествовать, но еще и с возвратной частицей «-ся», указывающей, что все эти действия обращены на себя самого? Поэтому мы ебемся весело и с огоньком, а они тоскливо факаются.
Слоган этой книги, он же законченное выражение нашей национальной идеи, таким образом, восходит к главному понятию — глаголу жить. Говоря «мы объебем их», мы говорим так: мы будем ебать, то есть совокупляться, то есть любить, если выражаться романтически, —а значит, мы есть и будем. «Объебем» значит «обживем», то есть переживем и выживем.
Мы ебем лучше и серьезней их, потому что для нас жить и ебать это одно и то же. Поэтому мы объебем их. И когда они лезут к нам со своими либеральными лекциями, нет ничего правильнее, чем ответить: не учи отца ебаться, сынок. Мы, умеющие ебать, выступаем отцами по отношению к ним, ебать не умеющим, несолидно факающимся. Потому что потомство, то есть продолжение жизни, ждет того, кто лучше ебет.
У венгров есть верное наблюдение, выраженное пословицей: самый сильный пес ебет первым. Эту пословицу неплохо выучить нашим недоброжелателям — в ней большая правда жизни. Собаки, в отличие от волков, известны демократическим подходом к размножению. Такому подходу собаки, вероятно, научились у людей: к сучке выстроится очередь кобелей, сучка им всем, как правило, не откажет, и в одном помете окажутся щенки от нескольких отцов. Но первым будет ебать самый сильный пес. Его щенки в помете будут обязательно. А вот второй, пятый или последний псы — им потомство уже никто не гарантирует, с ними уж как получится.
О русской мафии
Замечание первое. Слово «мафия» в России не прижилось. Как не прижилось слово «демократия». Не то чтобы эти слова совсем не употребляли, их говорят, но как-то редко, неохотно, как бы через силу.
Второе замечание — в потоке тележвачки, которую янки обрушивают на головы несчастного человечества, русские заняли место итальянцев в качестве зловещих мафиози, «бэдгаев», которые противостоят высоконравственному американскому полицейскому. Янки старательно разрабатывают по их мнению важную для американского стада аксиому: русский — значит мафиози. Бог в помощь, наши заокеанские друзья! Когда ваша хилая фальшивая вера в совестливого «копа» обрушится вам на голову, мы знаем, к кому вы придете за правдой, за судом и наказанием вас обидевшего. Русские мафиози Америки уже готовятся к наплыву просителей.
Еще одно наблюдение. Уже несколько лет центр Москвы выглядит даже глубокой ночью так же безопасно, как площадь святого Штефана в центре Вены. Безопасно даже не то слово — ночью улицы центра практически стерильны. То есть свободны от человеческих хищников. Пусто, тихо и спокойно. И что особенно поражает — чисто.
Кто навел наконец такой восхитительный порядок в центре нашего безумного российского Вавилона? Милиция? Нет, еще недавно милицию было видно на каждом шагу с автоматами на шее, но при этом была грязь, бомжи, приезжие бандиты в шуршащих спортивных костюмах охотились на прохожих в подворотнях. И вдруг в Москве проявилась закономерность, справедливая для любого города мира: чем меньше на улицах полиции, тем больше в городе порядка. Милиции в центре Москвы не видно — виден порядок. И происхождение порядка очевидно: центр наконец разделили между собой авторитеты и бригады, а значит, никто кроме них туда не смеет теперь соваться. Спасибо авторитетам и бригадам — кусок Москвы они уже превратили в образцовый коммунистический город спокойствия и изобилия. Доступный для обитания, правда, очень немногим.
Еще в последнее время я несколько раз услышал, бывая в Москве, такое вот выражение: «контакты на уровне воров в законе». Говорилось это примерно в том же возвышенном регистре, как раньше «связи в ЦК КПСС». Но на еще более сильной, патетической ноте. Слово «вор в законе» звучало в устах этих людей торжественно. И если сравнивать эти два высказывания, вывод получается такой: этому ЦК КПСС срать и срать до воров в законе.
Вернемся к русской мафии, которой нет, не было и никогда не будет — поэтому не прижилось и само слово. Потому что слово мафия обозначает ее членов как преступников, стоящих вне закона. Однако то, что необразованные люди Запада пытаются называть русской мафией, не есть в понимании русских преступный мир и не стоит вне закона. Напротив, воры, авторитеты, бригады и братки настойчиво подчеркивают, что они «в законе», они законники. И это так — неписанные законы русской жизни, которые всегда радикально отличались от законов казенных, поддерживаются ими. Значит, они просто власть — новая русская власть, альтернативщики-неформалы, пришедшие на смену коммунистической олигархии.
