Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Хэдфилд Кристофер (список книг txt) 📗
Наконец мы снова на Земле.
Следующее, что ты осознаешь, — это как открывается люк, а за ним — голубое небо, яркий солнечный свет, запах свежего воздуха и земли, шум голосов. Чьи-то руки вытащили Романа из модуля. Кто-то другой забрал образцы и результаты экспериментов — те вещи, которые необходимо либо отправить в морозилку, либо сразу на самолет. Следующим извлекли Тома, затем подошла моя очередь. Я представлял НАСА уже не в первый раз, поэтому наземный персонал меня знал, и парень, который вытащил меня наружу, сказал по-русски: «Крис, видеоклип великолепный, он заставил нас гордиться». Он говорил о клипе «Space Oddity», как я понял, и смысл его слов был в том, что он гордится тем делом, которым мы оба увлечены. Отличное приветствие для того, кто только что свалился с неба.
После месяцев, проведенных без солнечного света, я был бледен, щурил глаза и был таким слабым и вялым, что пришлось выносить меня на руках и усаживать в брезентовый стул рядом с остальными. Роман уже шутил с медиками и выглядел отлично, как будто мог прямо сейчас сыграть партию в гольф. А я нет. Врачи и медсестры вытирали грязь с моего лба: я случайно дотронулся до обугленного корпуса «Союза», когда выбирался из модуля, а потом коснулся своего лица, так что теперь я выглядел так, словно меня вымазали углем. Меня с сочувствием спрашивали, все ли со мной в порядке, и укрывали пледом. Официальные представители НАСА и ККА, местные чиновники и российские солдаты шумели вокруг. После пяти месяцев пребывания в компании, не превышающей пяти человек, было немного не по себе находиться в толпе доброжелателей, особенно после физических нагрузок, связанных с падением на Землю.
Шлем снят, и кто-то протягивает мне спутниковый телефон. На связи Хелен. Несколько журналистов ловят удачный кадр: инопланетянин звонит домой. Я слышу голос моей жены, уверенный и ясный, спокойный и счастливый. Я говорю, что люблю ее, а потом спрашиваю, выиграли ли Maple Leafs? Она отвечает, что команда проиграла и вылетела из плей-офф. Они, как и я, спустились вниз сквозь огонь.
Я улыбался и изо всех сил старался изображать человека, который не чувствует ни слабости, ни потери пространственной ориентации. Но руки были так тяжелы, что я с трудом мог их поднять, так что я оставался неподвижным, чтобы избежать лишних усилий. Все мое тело было побито и болело. После нескольких месяцев спокойного плавания в относительной тишине и изоляции мои органы чувств были перегружены внезапным потоком звуков, цветов, запахов и ощущениями, связанными с гравитацией, словно я только что родился. Неудивительно, почему младенцы недовольно кричат при рождении.
Я передал свои личные вещи помощнику, который проследит, чтобы ничего не пропало (все, что побывало в космосе, представляет интерес для коллекционеров), минут пятнадцать спокойно посидел, после чего меня вместе со стулом отнесли в поспешно установленную медицинскую палатку, где я переместился на кушетку. Меня ужасно тошнило. Медики помогли мне умыться, вылезти из своего «Сокола» и хоккейного джемпера, пропитанного потом, и облачиться в обычный голубой летный костюм, после чего поставили капельницу, чтобы пополнить мой организм жидкостью, так что обошлось без обмороков.
Затем вместе с Томом и Романом мы погрузились в бронированный автомобиль, длинный и низкий, пропахший дизельным топливом, чтобы проехать несколько метров до вертолета. Не самая приятная поездка, особенно когда жутко тошнит. Каждый из нас погрузился в свой отдельный Ми-8 — российский военный транспортный вертолет, с кроватью, медсестрой, врачом и личным помощником. Больше всего меня привлекала кровать. Я находился в полубессознательном состоянии, и каждый раз, когда я поворачивал голову, мне казалось, что я несусь сквозь пространство и время. Я почти сразу уснул.
Когда час спустя мы приземлились на аэродроме в Караганде, я немного пришел в себя, и мне хватило сил, чтобы оставить автограф на двери автомобиля (каждый астронавт и космонавт делает это один раз — случайный порыв, который тотчас превратился в традицию; приятно добавить свою подпись к автографам коллег, которых знаешь лично или о которых наслышан). Нам помогли забраться в машину и быстро отвезли на церемонию, на которой местные высокопоставленные персоны одарили каждого из нас пурпурным халатом, черной шляпой, похожей на колпак Мерлина, и двухструнной «гитарой», напоминающей по форме тыкву. Молодая казашка в национальном костюме угощала нас традиционными для путешественников дарами: хлебом, солью и водой.
Потом началась пресс-конференция, и первый вопрос был: «А вы знаете, что видеоролик “Space Oddity” набрал семь миллионов просмотров?» Конечно, я не знал. Названное число казалось невероятным. Я себя очень плохо чувствовал, но пришлось объяснить, что космическая экспедиция МКС-34/35 вовсе не была посвящена съемке музыкального клипа. Наоборот, задачей этого клипа было сделать редкое и прекрасное впечатление от космического полета более доступным. Я что-то пролепетал на русском о важности нахождения в космосе именно живых людей, а не роботов. После пресс-конференции какой-то добросердечный человек отвез меня в душевую, где я мог уже не волноваться, что о моем плохом самочувствии напишут в газетах.
Позже нас доставили обратно в аэропорт, откуда Роман улетел в Россию, а мы с Томом сели на Gulfstream III — небольшой самолет, принадлежащий НАСА, с двумя кроватями, расположенными в кормовой части, и отдельным салоном для десяти пассажиров. Из-за усталости прощание прошло как в тумане и без сантиментов. В нас их уже не осталось. Мы все были готовы забыться сном. Полет до Хьюстона займет около 20 часов. В моменты пробуждения медики будут приставать с проверкой наших жизненных показателей и настойчиво требовать новых образцов крови и мочи; в НАСА стараются получить как можно больше данных о физиологических последствиях длительного космического полета. Пока самолет дозаправляется в Престуике (международный аэропорт в Шотландии), я принимаю душ, сидя на стуле. Вымыть руки, почувствовать всего себя снова чистым впервые за последние полгода — удивительное ощущение.
Когда после посадки в Хьюстоне я вышел из самолета, жутко уставший и все еще нетвердо стоящий на ногах, меня встречала только небольшая группа. Я поцеловал и обнял Хелен. Возможность разговаривать с ней без двухсекундной задержки, сопровождавшей все наши телефонные разговоры на МКС, казалась одновременно декадентской роскошью и привычным удобством. Пришли члены семьи и друзья — люди, которых я знаю, люблю, и о которых я думал все последние пять месяцев. Я уделил немного времени каждому из них. Общение было приятным, но и немного натянутым, как прием поздравлений от многочисленных гостей на свадьбе — обязательность ритуала накладывала свою печать. Хелен наблюдает, понимая, что я хочу уйти. И мы ушли в квартиру для экипажа.
Время — половина двенадцатого ночи, а значит, пора наполнить 14 пробирок образцами крови, а потом провести несколько упражнений и тестов, чтобы оценить способность сохранять равновесие и сосредотачиваться. Мы с Томом всегда знали, что нам придется это делать, и знали, что это очень важно, но, конечно, в столь поздний час и в нашем состоянии мы были слегка раздосадованы этими упражнениями, особенно когда поняли, что мы проваливаем тесты.
Одно из упражнений на координацию было похоже на то, которое я выполнял 21 год назад в Оттаве при прохождении отбора в астронавты: используя по очереди левую руку, правую руку и обе руки, нужно вставлять колышки в ряд отверстий в доске; оцениваются скорость и точность. Это как играть в криббидж (карточная игра) на скорость. После невесомости я был неловок, и мне было трудно даже достать один колышек из неглубокой корзинки так, чтобы не разбросать по полу остальные. Потом был еще компьютерный тест, где нужно было удержать курсор в круге, который перемещается по экрану, параллельно набирая на клавиатуре числа, появляющиеся на другом экране. Но всего хуже был симулятор движения. Сидишь в небольшой круглой кабине, установленной на качающейся платформе, и реагируешь на компьютерные изображения, моделирующие полет на учебном самолете НАСА Northrop T-38, поездку на гоночной машине по горному серпантину или маневрирование на вездеходе по поверхности Марса. Даже во время предполетной подготовки образы на экране были довольно раздражающими, но теперь ощущения были по-настоящему тошнотворными.
