Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич (читать книги .txt) 📗
Пока это было свершено только один раз — когда сюда привели захваченного в плен Григория Штерна, начавшего наступление армий Дальневосточного фронта на Ургу. Грандиозное танковое сражение у стен Урги шло два месяца и до последнего было неясно, кто возьмет верх. Дело решили подоспевшие канадские части, после чего советские армии оказались окружены и разбиты. Пленника содержали сначала в тюрьме Урги, а после прибытия в столицу статуи Махакалы, свершилось и жертвоприношение. Случайно или нет, но умирающий комкор закончил жизнь в ногах у белогвардейца.
Илта вспомнила стихи Арсения Несмелова. Илте тогда было поручено «разрабатывать» Российскую фашистскую партию и она часто общалась с талантливым русским поэтом.
И яростью,
бредом ее истомяся,
кавказский клинок,
— он уже обнажен, —
в гниющее
красноармейское мясо, —
повиснув к земле,
погружает барон.
[1]
Опущенный к земле клинок был, правда, явно не кавказский — Илта достаточно хорошо разбиралась в холодном оружии, чтобы понять, что немецкий скульптор скорей вспомнил о тевтонских предках барона — потому тот и держал обращенный вниз западный меч. Врезультате Унгерн выглядел неким «крестоносцем» среди азиатских завоевателей, но это странным образом только подчеркивало целостность скульптурной композиции. А в день, когда свершалась казнь, сходство со стихами стало и вовсе законченным.
«Гниющее красноармейское мясо». Хорошо сказал поэт!
Невольно вспомнилась сцена в лаборатории «Отряда 731». Впрочем, и те из красных, кто пока считает себя живыми, немногим отличались для Илты. Большевизм, по ее глубокому убеждению был порчей, заразой, всей гнилью мира — и сейчас она склонила голову, шепча благодарственные молитвы неукротимому борцу против красной чумы.
От ее мыслей Илту отвлек звук работающего мотора. Она подняла голову, как раз, чтобы увидеть как к Урге спускается хорошо знакомый ей «Накадзима». Куноити развернулась и зашагала в сторону той части города, где располагался японский аэродром и базировался японский контингент. По дороге она гадала, как отреагирует Сиро Исии на то, о чем может поведать ему Илта.
В отсутствии Илты Наташа жила в ее комнате, постепенно свыкаясь с окружающей обстановкой. Ее по-прежнему охраняли, но уже менее навязчиво, позволяя выходить в коридор и даже во двор, следя лишь за тем, чтобы русская девушка не заходила туда, где ей появляться не стоило. Впрочем, Наташа и не собиралась гулять по «кухне смерти». Бежать она тоже не пыталась — куда, зачем? К своему неудовольствию, девушка начала замечать, что окружающие ее буржуазные удобства ей начинают нравиться. К ней даже приставили служанку — пожилую монголку, с грехом пополам болтающую по-русски. С ее помощью Наташа немного благоустроила аскетичную комнату Илты: на тумбочке появилась расписная циновка и ваза с цветами, на стенах появилось несколько картин.
Один раз к Наташе заглянул сам Сиро Исии — привыкший бодрствовать ночами, он заглянул когда девушка собиралась отойти ко сну. Хорошо зная, кто этот великан-японец, докторша побледнела как смерть, ожидая самого худшего. Однако «папаша» был достаточно доброжелателен: поздоровался, немного поговорил с Наташей на медицинские темы, так что девушка даже немного отошла от первоначального страха. Даже расхрабрилась настолько, что когда Сиро Исии собираясь уходить, спросил, не нужно ли ей чего, попросила небольшой радиоприемник. Японец пообещал распорядится и ушел, не забыв, впрочем напоследок, мазнуть Наташу взглядом, после которого девушке захотелось принять душ.
Однако пока Сиро Исии не торопился с претворением своих желаний в жизнь, а распоряжения его все же очень быстро выполнялись — наутро на столе в комнате Илты появился небольшой приемник. Сейчас она крутила ручку, пытаясь поймать какую-нибудь русскоязычную волну. Им оказалось радио Приамурского Земского края:
«Всего десять дней осталось до официального визита главы Даманьчжоу-диго императора Сюаньтуна Кэндо в Хабаровск. Визит будет приурочен к освобождению союзными войсками столицы русского Приамурья от большевистской власти. Вместе с императором также ожидается прибытие командующего Квантунской армии Ямада Отодзо, командира Второго (Амурского) канадского корпуса Гая Саймондса, Походного атамана дальневосточных казачьих войск Григория Семенова, Земского Воеводы Михаила Детерихса, регента Монгольского государства Оскара Унгерна и других официальных лиц. Ожидается, что во время визита императора в Хабаровске пройдет торжественный парад, военной техники, а также состоится обращение Кэндо к горожанам. Уже сейчас в город съезжается множество народу со всех освобожденных земель, в связи с чем предприняты усиленные меры безопасности…»
— Красиво жить не запретишь, я смотрю — раздался веселый голос от двери. Наташа подкинулась — в комнату входила улыбающаяся Илта. Последующая реакция русской девушки удивила не только куноити, но и саму Наташу, с радостным криком повисшую на шее уфиннояпонки. Та аж пошатнулась — все же Наташа была заметно выше и крупнее изящной куноити.
— А говорила, скучать не будешь, — усмехнулась Илта, расцепляя руки девушки у себя на шее и усаживаясь с ней на кровать, — ну, рассказывай, что тут было без меня.
Наташа коротко рассказала все, что произошло в отсутствие Илты — собственно и рассказывать было особо нечего. Единственно, что серьезно тревожило Наташу — это возможные поползновения со стороны Сиро Исии.
— У него и так баб столько, что и десятерым хватит, — махнула рукой Илта, — не волнуйся, я тебя в обиду не дам. Уж как-нибудь перебьется, старая обезьяна, — она увидела, как округлились глаза Наташи, — так его за глаза подчиненные называют.
— А он похож, — хихикнула девушка.
— Есть такое, — усмехнулась Илта, — но вообще его так называют в знак уважения. Обезьяна же у японцев считается символом хитрости и ума, а уж и того и другого Сиро Исии не занимать. И именно поэтому он не тронет меня, а значит и тебя, — особенно если ты дашь ему то, что он хочет, — куноити посмотрела на побледневшее лицо Наташи и скупо усмехнулась, — нет, это не то, что ты подумала.
Наташа понимающе и грустно кивнула — умом она понимала, что рано или поздно этот разговор должен был состояться, хотя она и ужасно не хотела этого.
— Там куда ты ездила, — спросила она, — тебе что-то удалось выяснить?
— Да, — кивнула Илта, — удалось. Рассказывать долго, да и вряд ли ты сможешь во все это поверить. Одно могу сказать — все, что тебе рассказывали про ваш Центр ложь. То, что задумали большевики — много хуже того, что творится здесь. Императором клянусь, покровителем моим Эрлэн-ханом и памятью матери, что я не вру.
— Я верю тебя, — чуть слышно произнесла Наташа. Сама не зная почему, она и правда верила сейчас Илте, даже не из-за ее слов — из-за тона каким они были сказаны.
— Ты можешь остановить это, — глядя в упор в глаза девушки, произнесла Илта, — от твоих слов зависит, как скоро кончится эта чертова война. Поверь от этого будет лучше всем — даже тем, кто и сейчас воюет за «власть Советов». Не советов уже эта власть, а вот чья — тебе лучше и не знать. Расскажи где тот Центр, будь нашим проводником — ты поможешь и себе и всем, кого ты знаешь и любишь.
